- Меня Кирой зовут. Я местная, ну, то есть, у нас здесь дача. Вот на той улице.

   И она показала на улицу, параллельную той, на которой был участок Меньшова.

   - Я вас летом на озере видела,- продолжила пояснения девчушка,- вы с сыновьями купались. И тогда я узнала, что у вас тоже здесь сад. А в прошлое воскресенье я сюда с родителями приезжала и вас увидела и решила, что если вы будете здесь, то я у вас автограф попрошу. Гляжу, а у вас печь топится, а потом увидела, что вы за водой пошли. Вот я вас и жду.

   - Ну ясно. А автограф-то тебе зачем?

   Девочка замялась и тихо произнесла:

   - Мне ваши произведения нравятся.

   Меньшов изобразил на своем лице изумление.

   - Вот уж не думал, что буду считаться детским писателем,- произнес он задумчиво, а затем насмешливо спросил:

   - И что же вы соизволили прочесть?

   - Да, много...

   И она перечислила почти все его романтические произведения.

   - Про любовь, в основном? Тебе сколько лет, не рано ли тебе такое читать?

   - Не рано. Мне тринадцать. Скоро,- призналась Кира и, вроде как в оправдание, добавила.- У нас все девочки в классе вас читают. Многим нравится. И когда я сказала, что вас знаю, мне девчонки не поверили, они думают, что вы в Москве живете. А Маргарита, тоже говорит, что это- фантазии у меня.

   Меньшову впервые за последнее время стало весело. Он дошел уже до своей калитки и поэтому остановился, поставив ведра на землю.

   - А Маргарита- это кто?

   - Маргарита Ильинишна? Учительница по литературе. Она молодая- только что после института, поэтому мы ее так зовем, по имени.

   - Что, и она, Маргарита, про меня знает?

   - Да. Она у Осяниной как-то вашу книгу на уроке забрала, а вернула через неделю, когда прочла.

   - Не, ну теперь ты точно можешь говорить всем, что со мной знакома. Железно!- рассмеялся Сергей.- Автограф я, конечно, дам, только у меня с собой ручки нет и книги для надписи. Надо за ручкой в дом зайти.

   - У меня есть,- обрадовалась собеседница.- И книга есть, и ручка тоже.

   Девочка расстегнула пальто и откуда-то из подмышки извлекла глянцевый томик и шариковую ручку. Сергей взял теплую от девичьего тела книжку в руки и с интересом посмотрел на нее. Это было именно то издание, которое Сташкевич грозился уничтожить.

   - Ну вот, оказывается существует, а ты, старый хрен, говорил, что ее никто никогда не прочтет,- произнес он тихо.

   - Что?- переспросила девочка.

   - Да так, одного типа вспомнил. Как ты говоришь, твоя фамилия?- спросил он, открывая книгу.

   - Моя? Семейко.

   - Кирюша Семейко. Прелестно!

   И Сергей размашисто написал на собственном фотопортрете:

   "Кире Семейко! Милому созданию, моему маленькому читателюс наилучшими пожеланиями от автора. Надеюсь, что прочитанное пойдет тебе на пользу."

   Поставив дату, Меньшов расписался.

   - Ой, спасибо, Сергей Владимирович,- радостно затороториладевчонка.

   - Все? Больше ничего не нужно?

   - Все, все! Большое спасибо!

   И тут же без остановки она доложила:

   - А к вам женщина недавно приехала.

   - Какая?

   - В дубленке и меховой шапке. Лица я не разглядела- далеко. Она в дом вошла. У нее какая-то сумка большая была.

   - Жена, наверное.

   - Наверное. Ну я пойду. До свидания. Большое спасибо.

   - До свидания, Кира, заходи, если что. А Маргарите привет передавай,- улыбнулся Сергей, открывая калитку.

   Давно у него не было такого хорошего настроения. И то, что в домике ждет его жена, его не портило. Наоборот, он даже придумал, что ей скажет.

   II

   Сразу входить в домик Меньшов не стал. Он сначала занес ведра с водой в баню, потом смахнул веником подтаявший грязный снег с крыльца, и лишь затем вошел на веранду, где навел порядок в кладовке для инструмента, хотя особой нужды в этом не было. Наконец, набравшись решимости, Сергей открыл обитую войлоком дверь в жилую комнату.

   На маленьком столике стоял переносной телевизор и энергичным женским голосом предлагал пользоваться прокладками "О Би" в критические дни.

   Не видавший последние три месяца никаких телепрограмм, Меньшов с интересом прослушал рекламу, и только потом взгляд его скользнул в другой угол комнаты. На диване- главном предмете мебели в помещении- лежала знакомая ему дорожная сумка. Молния ее была расстегнута и было видно, что в ней лежат яблоки и какие-то консервные банки. Рядом с ней небрежно была брошена женская дубленка. И если продукты вопросов не вызывали, то белое, расшитое золотом, произведение искусства, а именно так можно было охарактеризовать лежащую шубу, крайне удивило нашего отшельника. Что-то он не припоминал такой роскоши в гардеробе супруги. В прошлую зиму они купили жене турецкую дубленку, но то было стандартное коричневое изделие весьма среднего качества, а этот же предмет верхней одежды ну никак не соответствовал финансовым возможностям