Невыносимо слушать то, что происходит там. Постучал и когда открылась дверь, меня накрыло. В свете луны освещавшей койку, я увидел девушку больно похожую на ту, что видел в пабе. Багровой пеленой накрыло глаза. Не помню, как я схватил этого ублюдка и швырнул его как можно сильнее, чтоб всё дерьмо вышибло из него.

А она лежала перепуганная, в разорванной одежде. Забрал её. Увёз подальше. Но захотел ещё немного побыть рядом. Понимал, что больше такого не будет. Такие девушки не для таких как я. От неё так пахло, что мой разум затмевался. Карамелью, свежестью и какими-то цветами. Но больше всего я ощущал светлую чистоту, до которой хотелось прикоснуться. Но не смел этого делать. Слушал историю, которую она рассказывала на одном дыхании, будто мы старые друзья. Старался не упасть лицом в грязь. А потом опомнился кто я.

Забылся, в каком мире я живу. Нужно забыть эту встречу. Отвезти девушку домой. А так не хотелось. Непонятно почему, но меня тянуло к ней. Пока мы ехали, я думал, что таких совпадений в жизни не бывает. Тем более, дважды. Но тогда отогнал от себя эти мысли. Я же не наивный дурак, который верит в чудо. Она ушла, назвав своё имя. Джесмин. Действительно, она цветок. Слишком хороша для меня, сорняка из глубинки.

В день ограбления мы встретились вновь. Я не думал, что всё так обернётся. В планах не было ни захвата заложников, ни стрельбы. Но, что-то пошло не так. Мы ехали, а я думал, как её вытащить. Банда вооружена, и шанс выгрести живым во время потасовки ничтожно мал.

Заехав на место отсидки, где мы планировали перекантоваться пару дней, я решил, что нужно действовать. Вырубил двоих, дождавшись, когда уйдет Билл и Карла. Она давала всем кому не лень. Поэтому надеялся, что пропажу они заметят не сразу.

Прыгнув в фургон, увидел её на полу. Не было времени останавливаться, чтобы развязать её. Всю дорогу оборачивался, прислушиваясь. Она что-то тихо говорила, вроде молилась.

Меня посетила мысль, что третий раз, это уже не случайность. Я не упущу этот шанс. Нужно время, чтобы она привыкла ко мне. Когда она увидела меня, то так испугалась, что я и сам начал переживать, что она бросится бежать куда-то в лес. А этого мне хотелось меньше всего. Прицепил наручники. Нужно время. Она привыкнет ко мне.

У меня было много женщин, но ни одна не вызывала такого притяжения как она. С первого взгляда. Я не верю в любовь с первого взгляда. Но, тогда что это? Я хотел её. Безумно. Так сильно, что челюсти сводило. До сумасшествия. Это наваждение какое-то. Она как демон и ангел, два в одном. Хотелось трахать её до беспамятства и в то же время беречь, не прикасаться, не портить своей грязью. Она сводила меня с ума, и находиться рядом было пыткой. Воздействовала на меня своим голосом и взглядом ярких карих глаз. Волосы цветом теплого шоколада, манили потрогать, погладить, накрутить на руку. Я не мог позволить себе размякнуть. Её хотелось любить, а я лишь умел трахать без чувств. Не было таких девушек, которые вызывали подобные чувства. Я был растерян. А она боялась меня. И глядя на себя в зеркало, понимал почему.

Она вводила меня в состояние бешенства своими выходками, но с ней я чувствовал грань. Самоконтроль хоть и висел на грани, но работал как ни с кем другим. Никогда ее не обижу.

И вот, она теперь моя. Почти. Я попробовал её и не могу оторваться. Она огонь и лёд. Сводит меня с ума. Я видел её глаза, полные страсти. Есть ли у меня шанс? Дать ей выбор или не отпускать? Эти вопросы я стал задавать себе слишком часто в последние дни. Что это? Я не мальчик, чтобы дуреть от вида девчонки, краснеть и пыхтеть. Одержимость Джесмин меня топит в мучениях. Если я ее потеряю, то вместе с ней уйдет последний лучик надежды.

Она лежит рядом, думает, что я сплю. Знала бы, какое дикое желание её обнять и… любить. Жадно, до вспышек перед глазами, чтобы воздуха не хватало. Я не хочу ее, так как других. Эта девочка чувствует меня так, как не могут другие. Она видит дальше и глубже. И хотелось бы ей рассказать всё. Показать, что я не такое чудовище, каким она себе меня представляет. Всю жизнь мне внушали, что я кусок дерьма. Спасибо старому хрычу, что сдох и отставил нашу семью в покое. Но гены не спят, и сестра пустилась во все тяжкие, вновь запустив колесо, которое я всю жизнь пытаюсь остановить. Теперь и я в дерьме по уши.

Только сейчас я серьезно задумался над тем, что хочу жить иначе. Не быть таким, какой я есть. Но этого уже не стереть из биографии, из души. Стало так больно в груди от осознания, что мне не светит нормальная жизнь. Сейчас хотелось уйти и лупить стены, орать и выть. Впервые в жизни я захотел то, что мне не по зубам.

Осознание, что я могу владеть ней как хочу и когда хочу, не покидало мозг. Но тут же голос разума напоминал, что мне это не нужно. Владеть и обладать, как оказалось не одно и то же. Брать силой или получать добровольно ту любовь, те чувства и ощущения, за которыми гонится душа, вот где разница. Я хотел обладать.

Я дам ей выбор.

Думая о Джесмин, я ощутил себя ещё большим ублюдком, потому что забил себе мозг чувствами, забыв про Эмили. Нет, я не забыл. Я двигаюсь и скоро буду рядом. Осталось совсем немного. Всё будет хорошо. Старик сказал, что ещё есть время. Я успею.

— Нет, пожалуйста… — прошептала Джес, и я повернулся в её сторону.

Она говорила во сне. Брови сдвинуты. На спящем лице столько эмоций страха и боли, что мне стало не по себе. Хотелось прижать её к себе, успокоить, что я рядом и всё хорошо. Но тут же опомнился. Возможно, я и есть причина её кошмаров. Мерзкий холодок пробежал по спине от осознания своей роли в её жизни. Хотел бы я, чтобы всё было иначе. Но в моём мире по-другому не бывает.

Тихо встав с кровати, оделся и вышел проветриться, оставив Джесмин спать одну. Находиться рядом с ней просто так не возможно.

Холодный воздух ударил в нос. Улицу засыпал снег. Холодные лепестки лохматых снежинок падали с неба в странном танце. Я поднял голову к небу и всматривался ввысь. Хотел бы я знать, если там тот старик, которому так молилась Джес. Я уже давно потерял веру. Сколько раз я умолял его прекратить тот ад, в котором мы оказались с матерью и сестрой. Он был глух к моим словам и кажется, только подливал масла в огонь. Ещё в детстве я осознал, что чудес не бывает. Каждый сам за себя. Мир не ждёт тебя с распростёртыми объятьями, а ежедневно начищает свой ботинок, чтобы дать пинка под зад и захлопнуть двери перед носом. И только ты сам можешь стать сильнее, чтобы открыть эти двери.

Моя мать верила в бога и твердила, что никогда нельзя терять веру. Я не понимал её и не понимаю до сих пор. Она терпела старого алкаша, который истязал всю семью, и считала, что это испытание послано ей богом. Она называла это своим крестом, и требовала от нас понимания. Неужели бог послал ей вонючего алкаша как земное испытание? Я не мог этого понять, как только ни старался.

Однажды он мог замёрзнуть на улице, и наши мучения закончились бы. Но она пошла его искать. Заставила нас идти в мороз на его поиски вместе с ней. И тогда я молился… чтобы мы его не нашли. Либо нашли, но мертвого. Мои молитвы были не услышаны. Он оказался живым и после возвращения домой устроил взбучку всей семье.

Для меня всегда была загадкой его ненависть, но и понять его у меня не было сил. Я работал лет с десяти, а может и раньше. Помогал на ранчо соседа, который платил два доллара за уборку навоза и ещё доллар за кормление коров. На эти деньги мы могли купить себе еды. Мать была инвалидом. Всё благодаря донору. Не поворачивается язык назвать его отцом. Он искалечил её в пьяном угаре.

Когда он наконец-то сдох, я не пришёл на его похороны. Мать кричала, взывая к совести. А мне было плевать. Тогда мне хотелось петь от радости, чтобы весь мир услышал. И мы зажили. Тихо, мирно, хорошо, но недолго. Буквально лет пять. А потом сбежала Мэри. И я попал в капкан. Быть чудовищем моя работа. Теперь снять маску не так легко. Она приросла к моему существу. Слишком долго я надевал ее на себя, чтобы вжиться в роль того, кем мне пришлось стать ради благополучия родных. Смотрю на себя в зеркало и вижу искалеченного жизнью урода, который где-то внутри загорелся надеждой на лучшую жизнь.