— Присаживайся, — хлопает по стулу ладонью он, приглашая меня к столу.

Молча плетусь к нему и думаю, как же ему всё-таки сказать? Как озвучить мысли вслух, чтобы это прозвучало достойно, не обидно и правильно. Сажусь рядом с ним, он выкладывает на тарелку вафли с джемом, ставит йогурт и кофе.

— Тут сок, если хочешь, — предлагает он, указывая на бутылку. — Я взял апельсиновый. Надеюсь, тебе понравится.

Мы молча завтракаем плечом к плечу за узким выдвижным столиком в номере. Вид у него довольный, если сравнивать с прошедшими днями. Конечно, с чего бы ему выглядеть иначе? Мысли начинают схватку в моей голове, аж до скрипа зубов.

— Джесмин, перестань себя накручивать, — повернувшись ко мне, сказал он, обняв за плечо.

— Ты о чём? — будто не понимая спрашиваю его.

— Мы переспали. Мне понравилось, тебе тоже. В этом нет ничего страшного, что ты там себе напридумывала. Или ты обиделась, что я ушёл без предупреждения? Думала, что бросил тебя? Глупая, — он как-то быстро это всё сказал, а затем прижал меня к себе. А потом я вообще каким-то образом оказалась у него на коленях. Его руки обнимали, прижимая к себе, он зарылся в мои волосы и прошептал, что он меня никогда не бросит.

От всего этого, я оторопела. Он ведёт себя как влюбленный. Нельзя этого допустить! Сирена гудела в моей голове, пытаясь уловить момент и подходящие слова, чтобы расставить всё по своим местам. Не давать ему повода думать, что всё взаимно.

— Джим… Джим постой, — пыталась отодвинуться я, чтобы посмотреть ему в лицо. — Я должна тебе сказать сейчас, иначе потом будет поздно.

Он остановился и в ожидании замер, не выпуская меня из рук. Наши лица были очень близко друг от друга. Сидя на его колене, я, вздохнув, собралась с духом. Его рука крепче вцепилась пальцами в мою талию. Ох, чувствую, будет нелегко. У него такое напряженное лицо, словно выносят приговор. Но я должна это сделать, чтобы не допустить недоразумений, которые потом аукнутся мне чем-то нехорошим.

— Вчера, мы с тобой переспали. Это вышло спонтанно, понимаешь? Я… я даже не думала, что так получится. Мы не должны были. Это не правильно. Я не хочу тебя обманывать. И себя тоже, — запинаясь, еле выговорила мысли вслух.

Его лицо было не проницаемым. Только морщина на переносице начала становиться всё чётче. Зрачки сузились, и вена на лбу забилась быстрее.

— Что ты хочешь сказать? Я ничего не понял, — сказал он, странно улыбнувшись.

— Мы не должны больше спать вместе, — как можно четче произнесла я в надежде, что слова дойдут до него с правильной интонацией.

— Тебе не понравилось? — придвинув своё лицо ближе, спросил он.

Я не знаю что сказать! Есть ли тут правильный ответ? Скажи что нет, то может разозлиться, а этого мне хочется меньше всего. Если отвечу что да, то еще хуже. Тогда мне нет пути назад и этот разговор бессмысленнен сам по себе. Внутри я знала ответ, но не должна так думать. И он не должен знать об этом. Мне нравилось. Но больше не надо…

— Ответь Джесмин. Вчера твоё тело горело от удовольствия, а сегодня мозги морочат голову. Не думай. Просто чувствуй, — сказал он и просунул руку мне между бёдер и начал массировать пальцами чувственные точки через ткань.

— Не надо, Джим. Убери, пожалуйста, руку, — вцепившись в неё, я пыталась отвести от себя, но он только ещё сильнее завелся.

— Твои глаза врут, Джесмин, — практически в губы прошептал он и впился в них горячим, требовательным поцелуем.

— Я, правда, не хочу, — пыталась сказать ему, чтобы он перестал так давить на меня. Но вместо этого, за мгновение он расстегнул мои брюки, и его рука скользнула под трусики.

— Ложь, — довольным голосом сказал он, играя рукой с моим клитором. — Ты вся горишь. Мокрая. Себя не обманывай, — прорычал он, слегка прикусил мою мочку уха.

— Я не…

Хотела сказать, что не мокрая я и не горю, но его руки творили такое, отчего моё тело дрожало и плавилось как воск. Голос охрип, губы пересохли и, облизнув их, я закатила глаза стараясь побороть нахлынувшее наваждение.

— Джим… — хрипло прошептала ему.

— Да? — промурчал он, впиваясь в мою шею грубыми поцелуями.

— Не надо. Пожалуйста… — это моя последняя попытка. Если он не остановится, то…

— Открой глаза, — сказал он, продолжая сладкую экзекуцию. — Посмотри на меня.

А я не могу. Не могу! В глазах темнеет от пульсации внизу живота. Там всё горит. Откинув назад голову, пытаюсь оттолкнуться от него руками, но выглядят мои попытки жалко. Я лгу себе.

— Моя девочка, — шепчет он, накрывая губы в поцелуе, и поднимает меня вверх за ягодицы, усадив на себя, что невольно приходится держаться за его плечи, чтобы не упасть. Комната кружится перед глазами.

Он слабо роняет меня на постель, не выпуская до конца из рук. Стягивает мои брюки, и они летят в другой угол номера. Теперь кофта. Его губы настойчиво ласкают тело. Проходятся влажной дорожкой от декольте к ключицам и шее. Поддев пальцами лямки бюстгальтера, спускает их вниз. Оголяет грудь и гладит, сжимает. Смотрит мне в глаза и повторяет, чтобы я посмотрела на него. Его хриплый от возбуждения голос слышу как под водой. Я тону в его горящих глазах. Они абсолютно тёмные, затягивают как омуты, и, кажется, что в самой глубине их светится пламя огня.

Не описать в словах, как кружится голова от его прикосновений. Грубая ласка, которая утоляет жажду копившуюся долгие годы. Ты убеждаешь себя, что не хочешь этого, но тело кричит — да! Оно горит, выгибается, требует. Почему мне так хорошо в его руках? Я жду его прикосновений и пытаюсь этого не показывать, хотя в груди все трепещет в предвкушении.

Он спускается вниз. Раздвинув мои бедра, впивается в пульсирующий клитор губами, отчего у меня проходит волна тока по телу. Тело дрожит от сумасшествия, которое сносит все преграды. Не могу молчать, как хорошо и плохо одновременно. Плохо, потому что хочу его вновь. Он смотрит на меня и, подняв за талию, подсаживает на руки и несёт в ванну.

— Хочу показать тебе кое-что, чтобы ты увидела, — хриплым от возбуждения голосом отвечает он на мой недоуменный взгляд. Я даже испугалась, что он задумал что-то.

Держа меня на руках за ягодицы, он, практически срывая со стены навесное зеркало, идёт обратно в комнату. Ставит его на постель и опускает меня туда же, напротив него.

— Садись, — шепчет он над ухом за спиной. — Разведи ноги в стороны, — и делает это за меня, видя, что я не понимаю, чего он хочет. — Вот так, — поглаживая их с внутренней стороны бедра, шепчет мне, обжигая горячим дыханием кожу.

— Посмотри на себя, — лаская губами мочку уха, говорит он, массируя клитор, попутно поглаживая и сжимая второй рукой мою грудь.

Перевожу взгляд с его рук вперед к нашему отражению. От этой картины у меня перехватывает дух. Он показывает мне то, чего я не хотела видеть. Мои горящие глаза, возбужденные до сумасшествия, выгибающееся тело… Он не давал мне отвести взгляд. Хотел, чтобы я смотрела. Мне было стыдно и странно. Я никогда не смотрела на себя с такого ракурса. Да и зачем? А сейчас, его сильные руки, творящие магию с моим телом, вызывали космические вибрации и поднимали к звездам.

— Забудь про границы, Джесмин, — смакуя мое имя, сказал он и, привстав с кровати, взял меня за бедра и придвинул к себе. Мое тело послушно подчинялось его рукам. Погладив мою спину от копчика до шеи, прошелся пальцами по губам и поднял подбородок вверх. — Наклонись и смотри, — хрипло приказал он, когда мы встретились с ним взглядами в отражении. Сглотнув, я приготовилась. Руки судорожно сжали покрывало, желание смешалось со щекоткой и дрожью.

Я прогнулась по-кошачьи. Он намотал мои волосы себе на руку, и, натянув их назад, вошёл сзади. Неторопливо, властно, словно растягивал удовольствие. Забываясь в этом тягучем удовольствии, закусив губу, я закрыла глаза. Тело не умеет врать, оно выдает все тайны и показывает, как сильно ты хочешь. Он держал меня за волосы и сжимал попку, и казалось, что я не должна от этого кайфовать, но это сильно возбуждало. Темп нарастал, а мои мысли были где-то далеко. Сейчас я растворяюсь в ярких красках, окутавших мой разум. Шлепки смешались со стонами и прерывистым дыханием.