Рамазан с первых дней войны всей душой тянулся к главному лидеру Восточной Бухары – Ибрагимбеку. Но серьезная встреча с великим лакайским вождем и возможность сражаться под его командованием у Рамазана появляется только во второй части книги, когда он сам уже возглавил отряд бойцов и стал курбаши.

Через весь роман красной линией проходит история безответной, неразделенной глубокой любви Рамазана к своей кузине Гюльнаре, достигающая своей кульминационной трагической развязки во второй части книги. Как мы знаем из истории, в те годы борьба муджахидов увенчалась успехом. К началу 30-х годов освободительное движение в Средней Азии было полностью задушено коммунистами. Герои моей книги уходят в Вечность. Но борьба продолжилась. И вот уже республики Средней Азии обрели долгожданную независимость, рухнул коммунистический режим, а вслед за этим пересмотрелась и история повстанческого движения.

25 августа 2021 года – через сто лет после всех этих событий! – Верховный суд Узбекистана постановил реабилитировать крупного лидера повстанческого движения курбаши Ибрагимбека, министра просвещения Туркестанской автономии Носирхона туру, их единомышленников и ряд других репрессированных известных борцов за свободу.

Посетив открытый после реконструкции «Музей памяти жертв репрессий», президент Узбекистана Шавкат Мирзиеев сказал:

«Очевидно, что были репрессированы лидеры с большим потенциалом, ученые, литераторы, врачи, учителя. Они были лучшими представителями нашего народа.

Тоталитарному режиму не нужны были умные люди, которые открыли бы глаза нации, укрепили бы ее самосознание. Они провинились лишь в том, что были великими. Почти сто лет спустя справедливость восторжествовала. Восстановлены честные имена 115 наших предков, которые боролись за нашу национальную независимость и не были реабилитированы. А ведь сколько их еще?

Необходимо продолжить благородную работу, направленную на восстановление чести и достоинства патриотов»[14].

Есть прекрасный хадис[15] пророка Мухаммеда, в котором говорится: «Дела оцениваются только по намерениям, и каждому человеку достанется лишь то, что он намеревался обрести».

Видят Высшие Силы, что намерения мои были самые чистые – рассказать правду о смелых и самоотверженных муджахидах, об их героических подвигах в условиях неравной борьбы со страшным злом, которое принесла с собой большевистская власть, об их готовности погибнуть, но не склонить головы перед хищным и диким захватчиком. И писала я, как могла, с искренней душой и большой симпатией к освободительной борьбе народов Средней Азии против бесчеловечности, насилия и подавления любой свободы.

Итак, отдаю книгу на суд читателя…

За критические замечания, предложения и пожелания буду очень благодарна!

Молчала узкая горная долина, едва освещенная светом молодого месяца. Безмолвно и торжественно обступили ее могучие хребты, такие призрачные и таинственные в лунном свете, темными громадами вплотную надвинулись на нее. Над лагерем проплывала ночь, овевая людей морозным дыханием, родившемся где-то среди далеких снежных вершин. Было очень холодно. Но усталые люди, измученные тяжелыми боями и долгими переходами по крутым тропам среди отвесных скал, спали крепким сном.

Два дня назад муджахиды встретились с конным разъездом красных, вышедшим в разведку, следом за которым шел крупный вражеский отряд, но Хакимбек дал приказ беречь боеприпасы и не принял бой. Что задумал на этот раз хитрый и многоопытный курбаши – непонятно. Почти сутки уходили они от преследования, хотя сил для сражения хватило бы с избытком. И теперь наступила возможность предаться живительному сну.

Рамазан сидел у костра. От тлеющих углей еще поднимался теплый воздух, отдавая благодатным запахом арчи[16]. Но этого явно было мало, потому что холод давно проник в самые дальние уголки его души, превратив в ледяной комок сердце. Очень хотелось спать. В глаза точно песка насыпали. Тяжелая голова клонилась на грудь. Порой какие- то неясные образы уже начинали заволакивать сознание, тогда он спохватывался и выпрямлялся.

«Нельзя спать, – говорил он сам себе. – Нельзя…» Но глаза снова закрывались.

Вечером мулла Максуд, чья очередь была дежурить в эту ночь, уговорил Рамазана посидеть у костра вместо него. – Покарауль, братишка… Век благодарен буду! Ты молодой еще, что тебе стоит! Я в твоем возрасте вообще не спал… В середине ночи разбуди меня, я тебя сменю… – пробормотал он уже в полусне.

Рамазан не стал отказываться. Сидя в одиночестве среди безмолвной тишины ночи, он задумчиво смотрел на пляшущие языки пламени, время от времени подбрасывая в костер сухие ветки. Но когда запас хвороста кончился и огонь потух, смертельно захотелось спать.

Не в силах больше бороться со сном, Рамазан поднялся на ноги, прошелся несколько раз туда и обратно около тлеющих углей, еще отдававших пространству немного тепла, и снова опустился на старую маленькую кошму[17], постеленную у костра. Сон слегка отступил. Рамазан вздохнул и приготовился к долгому ночному бдению.

Он поднял глаза к небу и замер, пораженный величественной красотой. Месяц уже почти скрылся за причудливой линией горного хребта, небо опустилось низко, звезды, холодные и чистые, сияли над самыми вершинами. Крупные, лучистые, как бриллианты, они висели в черной пустоте и, глядя на них, казалось, можно ощутить плавный полет Земли в бездне мирового пространства. С ледяным равнодушием смотрели звезды на землю, совершая свое извечное движение. И не было им никакого дела до земных радостей и горестей.

Рамазан вспомнил другие звезды, которые светили ему до сих пор из его, ставшей уже далекой и призрачной юности. Там, на его родине, в Астрахани, небо казалось выше и звезды были золотистые, теплые и ласковые, но они виделись более далекими, чем здесь. В минуты отчаяния, когда Рамазан бродил по ночному саду, космические огоньки мигали ему любопытными пушистыми глазками, точно утешали. Звезды его родины…

Суждено ли будет еще хоть раз взглянуть на них?

В одно мгновение Рамазан перестал чувствовать пронизывающий холод ночи и безмерную усталость. Перед его взором уже качались на необъятных жарких волжских просторах легкокрылые паруса и слышалось шуршание прибрежных камышей.