Вечер опустил приятный полумрак на улицы города, зажигая рыжие фонари на мглисто-сизых летних улицах. Теплый ветер мягко дышал в открытые окна домов, даря уют теплого вечера, в котором пахнет прогретыми листьями тополей и изредка доносится шлейф приятного аромата выпечки из пекарни напротив вашего дома. Блаженство…
В вашем доме темно: везде погашен свет, и не слышно ни звука, словно никого не было в его стенах, и Хоррор, подошедший ближе замечает эту перемену, ненадолго останавливаясь и пристально рассматривая черные провалы оконных рам. В его душе ворочается неуклюжее беспокойство, и монстр спешит внутрь, раскрывая дверь настежь, замирая в жесте прислушивающегося хищника, светя в темноту дома рубиновым морем огромного зрачка. Он опускает взгляд ниже и нагибается, цепко беря пальцами непривычный, маленький, бархатистый на ощупь предмет, что при ближайшем рассмотрении оказался… лепестком розы. Таким же, что сотнями мягких пятен устлали прохладный чистый ламинат пола, складывая из мозаики нежно розовых тонов очевидную дорожку, убегающую в темноту дома, где за едва приоткрытой дверью спальни маячил мерцающий, дрожащий отсвет, словно от мягкого и ровного пламени из крошечного источника. Хоррор был заинтересован, мягко закрыв за спиной дверь, скидывая куртку на пол не глядя и темной тенью скользя по цветочному следу. Он ступал бесшумно, будто на охоте, улыбаясь в предвкушающем чувстве, ощущая, как за ребрами сладко скрутило от догадки большую бордовую душу.
Скользнув в полутемную спальню, он замирает, видя, как бликующие тени от зажженных свечей озаряют твой силуэт на постели, частично скрытый шелковым черным пледом, открывая лишь голое колено и плечи, матовыми полукружиями освещенные живым пламенем, от которого они казались почти медными, приятно вздымаясь от твоего дыхания. Хоррор подошёл ближе, рассматривая усыпанную лепестками роз постель и хрупкое тело: такое желанное, что стало видно лёгкое свечение в стыках его костей и под шортами, выдавая взметнувшееся чувство потребности взять то, что предназначено ему. А ты следишь, замерев и чуть прикрыв глаза, глядя на его неподдельные эмоции, от которых у самой в груди приятно щекочет, медленно пуская рой нежных бабочек под диафрагмой, особенно когда скелет скидывает футболку и шорты, мягко забираясь на кровать, от чего матрас на ней приятно проминается под тяжестью большого тела. Он с трудом сдерживается, не давая магии сформировать бархатное тело, но его душа выдает монстра с головой, сочась алым медом, окрапляющим шелк ткани под ним и твою нагую кожу там, где она была открыта, оставляя красноречивые, теплые дорожки мягких следов. Ты ловишь момент, привставая и настойчиво толкая любимого монстра на простынь, и он удивлённо приоткрывает рот, но поддается, обуреваемый жгучим любопытством и жадно глотая взглядом вид на твое обнаженное тело, что выскользнуло из под пледа. По коже гулял свечной отсвет, давая нежные тени на сгибах, подчёркивая силуэт в самых красивых местах. Ты нависаешь над ним, садясь сверху: таким открытым и доверяющим, невольно восхищаясь красотой его нечеловеческого тела. Ребрами, что изгибаются мраморными ветвями вразлет, руками, в которых дремлет неописуемая сила и нежность. Позвоночником, чей ствол вздымается плавными изгибами алебастровой белизны, что в тенях комнаты казался серебристо-серым. И между позвонками просвечивала темно-гранатовая магия: она пульсировала в такт биения его багряной души. К ней-то и тянутся твои пальцы, минуя барьер грудной клетки, которой ты доверительно касаешься, прося разрешения на свои действия и заглядывая в огромный омут дивного зрачка. Хоррор оглаживает твое матовое плечо в знак молчаливого одобрения и с интересом склоняет набок голову, чтобы лучше видеть твои движения.
Пальцы мягко оглаживают глянцевую поверхность души, что трепещет от тепла кожи, прогибаясь под ней податливым облаком, пока монстр рвано выдыхает от нахлынувших чувств. Ты бережно берешь его жизнь в ладонь, рассматривая искряные переливы всех оттенков темно-красного, почти винные в пламени свечей, что стояли на полках и полу комнаты. Просвечивающая, словно налитая магией изнутри. Она бурлит, будто кипя от эмоций, и ты мягко гладишь ее второй рукой, очерчивая плавные изгибы, немного надавив на ложбинку меж двух половинок души. Хоррор от этого прикрывает глаза и шумно втягивает носом воздух, чуть царапая второй рукой простынь, норовя порвать шелк острыми фалангами, пока другая сжимает твое бедро, перекинутое через его таз. Продолжаешь ласку, выписывая большими пальцами плотные круги на влажном глянце, с которого на солнечное сплетение монстра капает алый сок, сбегая темным блеском по дорожкам костей. Поверхность мнется и выгибается обратно, будто живая, реагируя на мягкость движений тихой дрожью, которой вторит ощутимое вздрагивание скелета под тобой и его участившееся дыхание. Монстр в конце концов просто не выдерживает и его кости покрывает лоснящееся магией экто-тело, чье касание к твоей коже распаляет тебя саму.
Такой горячий и нежный…
Ты прерывисто выдыхаешь, ощущая собственный пульс, что соприкасается с его греющим телом, но продолжаешь ласкать его жизнь, поднося к губам и ласково целуя. Один раз. И еще… Снова и снова, оставляя целую дорожку на сладковато-терпком винном сгустке энергии. Дыша его тихим рычащим стоном, от которого собственная душа пьянеет, начиная хаотично толкаться в груди. Немного ведешь по скользкой поверхности линией верхних зубов по грани, хитро щурясь, видя удивление на лице монстра, что буквально изводился под тобой.
— Ягодка, — хрипло шепчет он прежде, чем ты мягко прикусываешь покатый, влажный бок души, ощущая на языке привкус его винной магии, слизывая которую с губ, ты с удовольствием глотаешь. Словно танна́т{?}[Сорт винограда и вина с мощным терпким вкусом и грубым нравом. Самый терпкий сорт.], этот сок опаляет горло и язык, приятно покалывая его до самого кончика, которым ты мягко тыкаешь в нежную сердцевину, слизывая этот нектар. Погружаясь в податливое, пульсирующее нутро синхронно с громким стоном Хоррора, что гнется в спине, широко открыв рот и жадно глотая воздух. Под собой ты ощущаешь, как прижатый тобой член горячеет с каждой секундой, неистово пульсируя и моля о разрядке, возбуждая тебя саму так, что ты невольно елозишь на нем, дыша через раз, но ласку души не прекращаешь, намереваясь идти до конца. Снова мягко прикусываешь и сразу же целуешь, чтобы вновь укусить и аккуратно, бережно потянуть магическую плоть на себя, вырывая рык Хоррора и слыша звук нещадно рвущегося шелка… Еще немного поиграв с душой язычком, ты чуть отстраняешься, водя пальцами по полностью мокрой поверхности, с которой магия течет на руки, добираясь до локтей багряными следами, напоминающими диковинный мед, что перепачкал вас обоих, раскрасив в камуфляж любовной игры. Душа несколько раз резко взрагивает, словно пробитая током, и Хоррор кончает, опаляя собственное экто-тело рдеющими дорожками горячего семени, что стекает на бок и касается твоих обнаженных бедер. Хоррора гнет от оргазма почти до хруста в позвоночнике, дыхание совершенно не слушается его, а зрачок плывет кровавым туманом, словно не видя ничего вокруг… Такого он еще явно никогда не испытывал: монстр даже в себя приходит не сразу, медленно фокусируя взгляд на твоем хрупком, довольном теле, что сидит на нем мягкой фигурой, чуть вздрагивающей от собственного возбуждения.
— Сладкая… Как же хорошо, — монстр чуть садится, не снимая тебя со своих бедер, чувствуя, как его душа довольным, вибрирующим комочком втягивается в тело. Монстр целует тебя в шею, поднимаясь по коже выше и вплетаясь в нежный поцелуй, подхватывая под лопатками и спускаясь к пояснице, мягко давя на ложбину позвоночника под нежной кожей, от чего ты изгибаешься, чуть потираясь заветной точкой о все ещё не спавшее желание Хоррора. Он вновь хочет тебя с новой силой, заявляя об этом, завалив тебя спиной на порванные им простыни, взметнув десятки розовых лепестков в воздух.
