— Теперь мой черед лакомиться, сладкая Т/И, — монстр ловко вытягивает твою трепещущую в нетерпении душу, озаряя полумрак комнаты голубоватым свечением, словно пастельные оттенки неба после заката осветили смятое в страсти белье. Твоя жизнь вздрагивает и кружится, будто дезориентированная, но ее выдает влажный отблеск с каплями небесной глазури, орошающими его длинные фаланги, сомкнувшиеся на мягкости энергии, прекращая вращение. Ты тихо охаешь, когда он чуть сдавливает ее, и ощущается возбуждение напополам со страхом от такой уязвимости. Монстр садится сверху поудобнее, вжимая весом в матрас и смотрит прямо в твои глаза, широко раскрытые, скользит по губам, раскрытым и выпускающим воздух рывками.
— Не бойся… — шепчет Хоррор, поднося твою душу ко второй руке и мягко смыкая ладони вместе, начав медленно перекатывать душу, словно мягкий шарик, пуская по всему твоему телу тягучие краткие судороги, от которых не всегда получалось вдохнуть и выдохнуть вовремя. В глазах слегка темнеет, а пальцы покалывает горячими иголочками, когда он подносит энергию к себе и прикусывает нежный уголок души, чуть сжимая и разжимая челюсти, но не отпуская полностью, играя с давлением, от которого ты протяжно мычишь и пытаешься выгнуться, но не выходит: тело надёжно прижато чужим весом, размещенным почти на животе, вмяв поясницу в белье постели. Становится жарко, словно ты попала в жерло вулкана, и никуда не деться от этого чувства: оно будто исходит изнутри, концентрируя колючую, почти болезненную тяжесть между дрожащими в нетерпении бедрами.
Это невыносимо приятно…
Его горячий язык скользит по магической влаге, что капает беспрестанно на мелованные кости, опускаясь ниже, стекая на багряное экто-тело и член, мешаясь с его цветом, давая потрясающий аметистовый оттенок. Хоррор и сам держится с трудом, услышав новый твой стон в ответ на настойчивое давление языка на чувствительную зону души, вторя ему собственным рыком и сильно потемневшим взглядом, ставшим почти сангиновым и безмерно глубоким… Ты тонешь в нем, хватаясь за обрывки простыней, готовая молить его о большем, когда остроконечный палец расчерчивает сердце души по кругу.
— Хоррор… Я… не могу… Ммм, — дугой гнется спина, и скелет снова гулко и очень долго рычит, словно крупный волк, добравшийся до заветной цели… Его терпение трещит по швам, и он мягко возвращает душу на положенное ей место, нагибаясь максимально близко, ловя ртом твой сорванный выдох, накрыв покрытое магией тело своим: таким атласно гладким и горячим, большим и сильным, что кругом идёт голова от касаний к коже. Хоррор не медлит, приподнимая тебя рукой под поясницей и разводя бедра, открыв путь для члена, что тут же утыкается в твое влагалище, покрытое влагой жгучего нетерпения, помогая войти внутрь сладким, долгожданным толчком, полным и максимально глубоким… Вы оба коротко стонете, соприкасаясь телами и шепча друг другу горячие нежности, даря множество кратких поцелуев и поглаживаний, от которых щекочет души…
Этот акт любви не был похож ни на один из прежних, искрясь бесконечной нежностью, которой вы наполняете друг друга без остатка. Тела, испачканные магией душ скользят друг по другу словно по бархатистому маслу, даря дополнительное чувство удовольствия и тяжести, от которой хочется царапать его спину. И ты не сдерживаешься, чертя ощутимые полосы на его спине, покрытой магией неонового тела, окружающего широкие кости, когда он мягко и ритмично толкает собой преграду глубоко внутри тебя. Выдавливая собой выдохи из твоих лёгких. Ловя их собой, целуя долго и жадно, исследуя рот собой и мягко сдавливая языком в особо сильных движениях. Спина скользит по разорванной шелковой простыни, что приятно щекочет твою голую кожу, по которой гуляют блики свечей и остатки его магии, изрисовавшей грудь причудливыми узорами… И он смазывает их руками, мягко массируя чувствительные вершины сосков, не прекращая гладить собой в восхитительном плавном ритме любви…
В каждом движении, толчке, стоне, горячем шепоте, скольжении рук ты чувствуешь его эмоции, даря свои в ответ: тихо отвечая, прижимаясь приподнимающимся к нему навстречу животом, царапая спину и оставляя страстный поцелуй на матовых шейных позвонках, в которых вибрирует его хриплый голос. Комната полнится мягким шелестом и сладкими, тёплыми словами, перемеженными более громкими стонами и тихим рычанием довольного существа, что хочет утопать в тебе без остатка. Любить тебя ещё сильнее, ещё быстрее, ещё глубже…
Ритм постепенно ускоряется, но своей нежности не теряет, доводя до эупареунии{?}[синхронность оргазмов], в которую вы оба готовы уйти под откос, срываясь на протяжный стон, смешанный со сбитым, поверхностным дыханием. Его ритм сбивается, входя в тебя до основания и вздрагивая всем тазом, рыча по-звериному и руками полосуя несчастную простынь, от которой теперь остались жалкие обрывки темного шелка, а ты сводишь на его пояснице бедра, вжимаясь почти до боли, пока перед глазами мечутся золотистые искры…
Приходишь в себя, когда большое тело с приятным тихим мычанием ложится рядом, сгребая к себе ближе и урча от блаженства, опаляя щеку дыханием. И ты тихо жмешься в ответ, все ещё тяжело дыша, рассматривая, как по черепу скользит неровная тень свечного пламени, делая атмосферу ещё более волшебной и романтичной. Эта вибрация его хриплого голоса греет изнутри, даря умиротворение и эйфорию, от осознания того, что сюрприз удался, и монстру так сильно понравилось… Он надолго замер, буравя тебя немигающим взглядом, в котором плавно мерцали его эмоции, что теперь ты понимала чуть лучше. Он был счастлив… Доволен… Спокоен…
Он любит тебя… До последней капли магии…
Кратко и мягко целуешь его в уголок рта и улыбаешься, когда он нежно утыкается носом в твою скулу, слушая твое дыхание и поглаживая по голым лопаткам.
— Я люблю тебя, Хоррор, — шепчешь ему одними губами, а монстр задерживает дыхание от твоих слов, на миг замирая, чтобы затем сгрести в крепкую охапку и чуть прикусить за ухо в порыве ответных чувств.
— Я тебя тоже, сладкая… Очень…
Чувств, что вы пронесете через всю вашу долгую, наполненную страстью и нежностью жизнь… Одну на двоих.
