— Да-а, детка, — ускоряя ритм, не выдерживая и опять сильно впечатывая в зеркало, вбиваясь внутрь, не забывая о своей маленькой шалости, от которой ты кончаешь так бурно, что темнеет в глазах, а голову колет иголочками. И если бы не зажатый Хоррором рот, то ты бы точно не выдержала без звука, и даже сейчас тебе пришлось порывисто укусить его за палец, смыкая челюсти в жгучей пульсирующей волне оргазма, вжимаясь в холод зеркальной поверхности, что контрастно обжигает холодом. Следом ты чувствуешь судорожный, грубый толчок Хоррора, что с рыком впивается в холку зубами, вливая внутрь лона горячее бордовое семя, чье количество в этот раз превышает все разумные пределы, вытекая сладкими каплями сиропа на голые бедра и икры, пачкая собой белоснежный пол. Монстр не сдерживается, оглашая маленькое помещение достаточно громким гулом собственного голоса, которое при всем желании не заметить в магазине было бы сложно: слишком громогласно это прозвучало, и ты в ужасе вздрагиваешь, когда слышишь приближающиеся шаги консультанта. Слава вселенной, у девушки, что здесь работала, мысли были совсем о другом, и она просто тактично поинтересовалась:

— Сэр, у вас все в порядке? Помощь не требуется?

— Н…Нет, мне просто очень нравится этот магазин… Но футболку я куплю в другой раз, спасибо, — монстр по щелчку пальцев переносит так и не примеренную одежду за пределы раздевалки, спешно выходя из тебя и одеваясь в привычную одежду. Девушка по ту сторону забирает одежду и удаляется, а ты недовольно смотришь на Хоррора, который едва не сдал вас с потрохами, хотя сам старательно сдерживал твои собственные рвавшиеся наружу чувства. Это кажется тебе несправедливым, и ты даже немного надулась, обиженно застегивая блузку и натягивая белье с джинсами.

— Готова? — осматривает твой помятый вид монстр, и получив короткий кивок, берет за руку и утягивает из примерочной спешно уводя из раздевалки и магазина под подозрительные взгляды сотрудников. Ты успокоилась только на экскалаторе, старательно заарканившись против поездки с Хоррором на лифте. От количества его провокаций на квадратный метр этого торгового центра уже кружилась голова и хотелось поскорее глотнуть свежего воздуха, а большое здание обходить теперь за тридевять земель.

Летний день за пределами магазинов действительно показался чем-то сродни утолению сильной жажды после того, что вы умудрились натворить, оставив бесстыдные следы, которые в той злополучной раздевалке даже прибрать было нечем. Тебе казалось, что ты не сможешь пройти мимо не покраснев до кончиков корней волос, стоит лишь увидеть знакомый логотип. Хоррор же, напротив, буквально плыл рядом, излучая волны полнейшего удовлетворения и спокойствия, то и дело поглядывая на тебя пристальностью рубинового зрачка, что, казалось, разлился в черноте глазницы еще сильнее. Он останавливает тебя, всматриваясь в твои глаза с небольшим сомнением.

— Ягодка, что-то не так? Почему ты молчишь? — он берет тебя за плечи, чуть поглаживая по ним в примирительном жесте.

— Пиздец, Хоррор, нас чуть не поймали с поличным! — взрываешься возмущением накопившегося напряжения и страха едва не случившегося провала.

— Но ведь не поймали же, Т/И. Тебе ведь понравилось, я знаю, — монстр отпускает и вновь идет рядом, лукаво расплываясь в улыбке, но ты все равно дуешься, храня молчание до самого дома и размышляя о том, когда успела войти в такое крутое пике грехопадения.

Дома ты все так же обиженно ушла переодеться, хотя уже и не сердилась на спонтанную рисковую страсть любимого монстра, больше сетуя на собственную слабость перед ним. Хотелось поддаться ему, быть в его власти и позволять и дальше вытворять подобные выкрутасы, от которых все внутренности завязывались в тугой узел, а душу тянуло вниз сладкой щекоткой. Хоррор же всерьез обеспокоился твоей обидой, повсюду следуя навязчивой, молчаливой тенью, пристально сверля ярким зрачком, ввинченным в твою напряжённую фигурку. Это превратилось в своего рода игру, и ты даже расслабилась, беря из холодильника банановый пудинг и усаживаясь с ним и ложкой на разложенный в гостиной диван, где вы любили валяться просто так, включив кино или ужиная с поставленного на матрас подноса. Ты села, по-турецки скрестив ноги, отправляя в рот первую ложку нежной сладости, пока Хоррор неотрывно следит за процессом, подозрительно замерев без движения. И ты медленно поворачиваешься, крупно вздрогнув от того, насколько монстр близко: едва не сталкивается с тобой носом, совершенно бесшумно приблизившись, хищно горя огромным глазом, в котором плещется что-то совершенно нечитаемое и даже немного жуткое. Хоррор был непредсказуем, но сейчас выглядел до странного пугающим, хотя наверняка таким показаться на самом деле не хотел. Нервно сглатываешь, скользя взглядом по линиям его зефирно-белого черепа. Ложка с пудингом так и замерла около твоего рта, чуть дрожа, выдавая взметнувшееся птицей волнение и страх, но Хоррор замечает это боковым зрением, медленно обхватывая твое запястье и поднося угощение к себе, плавно отправляя его в рот и облизывая блестящую опустевшую ложку после. Душа ёкнула, проваливаясь в самый живот…

Что он опять задумал?

— Хоррор, что ты…

— Тссс… — он кладет палец на твои губы, понижая голос до хриплого рычания, — позволь, я извинюсь по особому, — он придвинулся, перетекая огромной тенью ближе, наполняя своим сладким запахом лёгкие и гипнотизируя взглядом… Он напоминает анаконду, что скользит гигантским телом к добыче, беря в омут немигающего взгляда. Тебе было и страшно, и интересно разом, но что-нибудь сделать не хватало смелости.

Он тебя просто не отпустит.

Монстр забрал из рук угощение и отставил его в сторону, действуя слишком плавно, словно боясь спугнуть. Ты задышала чаще, когда он стал толкать твои плечи, стремясь уложить, и инстинктивно сжалась, сама не ведая, чего вдруг испугалась. Хоррор ощущая это смятение, пересел вплотную, скользя по твоей щеке своей теплой скулой, доверительно утыкаясь в ухо и обнимая одной рукой.

— Не бойся, моя хорошая… Тебе понравится~, — тягуче рычит он, и ты расслабляешься от его трепетной и точной ласки, особенно, когда он мягко тянет зубами твое ухо, вновь толкая на матрас и нависая сверху.

— Да ты просто неутомим, — изумлённо отвечаешь ему, сдаваясь в плен очередной его идеи, и Хоррор победоносно усмехается, щёлкая пальцами. Вся твоя малочисленная одежда тут же снимается сама собой, а ты изумлённо пищишь, не ожидая такого расклада. И тем более вздрагиваешь, когда Хоррор внезапно начинает методично обмазывать тебя пудингом, чей холод контрастно ложился на кожу, даря странное волнующее чувство нового эксперимента.

Сперва на бёдра, стекая тягучими каплями на их внутреннюю поверхность… Затем на нижнюю часть живота, расчерчивая дорожки с ароматом спелого банана, стекающие возбуждающим холодом на самое сокровенное место ниже… Поднимаясь все выше, рисуя белесые узоры на пупке и грудях, которые на холод лакомства реагируют твердеющими вершинами сосков, на которые так же ложится тягучая сладость, словно снежная шапка на пики гор. И последним движением наполняется ложбина ключиц, волнующе стекая за крутой поворот нежной шеи, плавясь на биении кожи около яремной вены…

Твое дыхание тесно сплетается с рокочущим пульсом, что знаменует полный провал твоего самообладания, выдавая вспыхнувшее желание, поражающее тебя саму… Хоррор умудрялся завести любым своим действием, сколько бы странным или необычным оно не было…

— Ох, Хоррор, — волнуясь, выдыхаешь, когда он сгибает твое бедро, начиная лакомиться угощением с твоей обнаженной мягкой кожи. Ведёт языком до сладкого во всех смыслах лона, с наслаждением слизывая дорожки плавно текущего пудинга, от чего ты выгибаешься, стоит ощутить его горячий язык там, где только что была прохлада угощения, а затем и ещё глубже, когда проворный язык оглаживает стеночки влагалища, надолго в нем останавливаясь в поисках самой горячей точки, пока ты сминаешь под собой покрывало…