— А где твой брат? — спросила ты, осматривая темный холл перед тобой, пока Тэфи снимал куртку и кроссовки.

— На работе, он на суточной смене сегодня должен быть, так что будем только ты и я, — он задорно толкнул тебя бедром, проходя на кухню, — догоняй, мелкая.

— Эй… Я тебе не мелкая! — кричишь вдогонку и обреченно снимаешь обувь, касаясь ногами в носках холодного пола, ускользая вслед за высоким монстром в светлое помещение, где вы собираетесь готовить сладости, — будешь шипучку пробовать, вишневая твоя башка? — обиженно протягиваешь ему пакет, щурясь от досады за его постоянные подшучивания над тобой, от которых внутри все закипало в желании отомстить.

— Ну, Т/И, ты такая грубая в последнее время и напряженная… Что-то случилось? Ты стала другой после той ночи, когда мы играли, — монстр игнорирует твое предложение и медленно подходит, шаг за шагом, делая каждый после очередного вопроса, пока ты нервно разворачиваешь конфету, отправляя ее в рот, чтобы отвлечься от очередной провокации Тэфи, — ты игнорируешь меня, не смотришь в глаза, а еще… — он встал вплотную, поднимая твой подбородок пальцем, вынуждая посмотреть в свои омуты, — ты опять не дышишь, когда я рядом, Т/И… И эти твои леденцы… Хотел бы стать одним из них… Их ты любишь больше?

— Т…. Тэфи, что ты… Я… не… — твоя речь сбилась, а конфета во рту мешала говорить, едва ли не вставая комом в горле, пока ты отчаянно тонешь в ментолово-бирюзовом океане его глаз. Терпеливая улыбка расчерчивает его лицо, а твои скулы и нос опаляет сладковатое малиновое дыхание, пьянящее не хуже яблочного сидра, что ты так любила пить в праздники, кружа голову.

— Ладно, Т/И. Давай я сперва попробую твою шипучку, а потом уже поговорим и начнем готовить? — он спокойно прищуривается, не вызывая никаких подозрений и ты доверчиво киваешь в ответ, не ожидая подвоха.

И зря.

Очень-очень зря, ведь с кем-то вроде Кэнди подвох был всегда. В каждом жесте, взгляде и вопросе. В каждом вдохе и выдохе его ягодного дыхания. В каждом мятном прищуре и вскидывании головы. И ты даже почти успела перевести дыхание, вновь вспомнив, как правильно делается вдох, увидев ласковую улыбку на его лице, но… Он снова опускает к тебе голову… и медленно проводит языком по губам, слизывая с них вишнёвую сладость карамели. В твою спину упирается столешница, впиваясь в поясницу: отступать некуда, и ты шокировано смотришь на затуманенные мятной мглой глаза. Его руки опускаются позади тебя, ловя в плен, из которого уже никогда не выбраться, а чужой язык вскальзывает в рот, раздвигая твои сжатые губы и сливая с ним в настойчивом, но странном поцелуе. Ты паникуешь, не понимая, как реагировать в случае, когда разум требует это прекратить, а сердце трепещет, моля ответить взаимностью и остановить пытку, от которой по венам вместо крови течет тяжелый свинец, оседающий под диафрагмой. Ты случайно разжимаешь челюсти…

А случайно ли? Слишком поздно об этом думать.

И язык Кэнди тут же подныривает под твой, мягко приподнимая и забирая с него вишнёвую шипучку, будто воруя, унося конфету за чужие зубы с довольным выдохом. Тебя это вдруг отрезвляет. Отнимать любимую сладость, да ещё так нагло… Ты решаешь совместить приятное с полезным, чувствуя, что монстр уже хотел победоносно отстраниться. Сама подаешься чуть вперёд, хватаясь за ворот бордового свитера, не давая сбежать и с ответной наглостью тянешься языком вглубь его горячих челюстей за шипучкой. Нащупываешь ее, и начинается карусель, где конфету трут ваши языки, медленно и чувственно растапливая ее влажным теплом, что обоюдно подслащивает неторопливый, но глубокий поцелуй вкусом кисло-сладкой ягоды. И чуть позже она взрывается между вами вишнёвой бомбой, покалывая шипящей кислой жидкостью сплетенные языки, доставляя обоим небывалое удовольствие.

Кэнди тихо мычит в поцелуй от наслаждения, толкая тебя собой сильнее, желая впитать этот вкус и тебя собой, но руками всё ещё не прикасается, с жалобным скрипом царапая фалангами столешницу позади от сдерживаемого порыва. Но монстр отлично отыгрывается на твоих губах, начав их хищно прикусывать, иногда тянуть, облизывать и снова плотно вплетаться в поцелуй, едва не ударяясь зубами о твои. Когда конфета растаяла, оставив после себя вишневый шлейф, он зашёл дальше, огладив внутреннюю поверхность нежных щек и играя с языком в кошки-мышки, прижимая своим и выманивая, чтобы прикусить и держать в плену, заигрывая с зажатым кончиком, пока он не онемеет. Проводя по нему из стороны в сторону, тут же отпуская, чтобы смять губы вновь, чувственно выдыхая, ощутимо проседающими от этого ребрами, которые тут же вздымаются с новой силой на жадном вдохе.

Ты уже не соображаешь, здраво рассудив, что сейчас не место и не время для рассуждений, когда есть он: тот, кто так дьявольски соблазнительно тебя целует. Но монстр внезапно чуть отстраняется, вызвав у тебя выдох, за которым плохо пряталось разочарование, от вида которого Тэфи с наслаждением улыбается, все ещё держа в плену своих рук.

— Знаешь, Т/И, действительно очень вкусная шипучка… Пожалуй, будет моей любимой, — Кэнди наклоняется к самому твоему уху, опаляя дыханием, — хочешь узнать, что ещё я люблю, детка?

У тебя перед глазами взрываются звёзды от его слов, но ты готова на провокацию, решая идти до конца, и дерзко усмехаешься в его шею, отвечая так соблазнительно, как только могла:

— Любишь послаще, Тэфи?

А он прислоняется щекой к твоей скуле в ответ, скользя по ней, словно кот, утыкаясь носом в ухо, очерчивая его мягкий хрящик полукругом, чуть укусив на секунду, и тут же отпуская, чтобы лизнуть чувствительную зону кожи за ним.

— Не угадала, глупая… Я люблю пожёстче… Я думал об этом не раз с той самой ночи твистера, когда ты была подо мной. Такая горячая и живая… Всё представлял в мельчайших деталях, следил за тобой день и ночь… Мечтал, как скрутил бы твои тонкие запястья с шелковой кожей и связал бы их ремнём… Как долго и сладко искал бы самое нежное место на твоём теле, пробуя тебя на вкус, пока ты извивалась бы от этой муки… Покрыл бы тебя любимым вишнёвым сиропом и испил бы без остатка… Взял бы грубо прямо на этом чёртовом столе и сверху, и снизу и даже сбоку… О, ты ещё многого обо мне не знаешь… — Тэфи говорит совсем непривычно, понизив голос, отчего он звучит чётче, резонируя через ваше соприкосновение грудными клетками, под которыми метались опьянённые души.

От его слов уносит в космос. Ты опять перестаешь дышать, вбирая в себя сказанное и понимая, что от такой правды внутри скручивается свинцовая пружина, готовая вот-вот расплавиться и стечь вниз по бёдрам… Это было слишком возбуждающе… А ведь он даже не трогал тебя, просто замерев около уха, руки все ещё терпеливо держа на столе. И за такой беззаботной маской скрывался он?

Невероятно…

Но Тэфи не собирался так просто отпускать тебя, желая помучить. Не отдаваться сиюминутному желанию, а насладиться им на грани извращения. Сделать контрольный выстрел всего одной фразой, от которой потемнело в глазах, и ты потом долго вспоминала его тяжелый, потемневший взгляд, с бликами возбуждения и азарта, плясавшими в мятном прохладном море его волшебных глаз:

— Но я ничего не сделаю, пока ты сама меня об этом не попросишь, Т/И… Так что, давай займёмся готовкой, — скелет внезапно отходит, неотрывно глядя на твою дрожащую от возбуждения и толики страха фигурку, которую сам же довел до грани и теперь любуется полученным результатом, скользя по тебе взглядом с пристальностью настоящего эстета. Словно дегустатор вишнёвого вина, что течет в его костях вместо крови, он получил в свое расположение самый лучший экземпляр, который не торопится пробовать, оттягивая момент, чтобы получать от происходящего едва ли не болезненное удовольствие на самой границе нормальности. Но ведь он никогда нормальным не был, верно? Ты всегда это знала, а потому понимаешь и сейчас, в какую игру ввязалась.