— Вот как ты заговорила? После всего, что я сделал? — тихий, расщепленный на несколько себеподобных, голос раздался позади, почти над самым затылком.
Лайма обернулась, впериваясь глазами в его светящийся, мечущий молнии, зрачок.
— Что?! Ты разнёс мой дом только что! — она в негодовании тыкнула пальцем в его покрытую негативом грудь, — ты питаешься моими эмоциями, когда заблагорассудится, ты оставляешь меня одну и потом падаешь как снег на голову, ты отогнал от меня друзей, ты… целуешь меня в моём же сне, — она продолжала несильно толкать его рукой, все тише перечисляя ему его же грехи.
— Вот это я понимаю, эмоции. Именно этого я и добивался от тебя. Действительно вкусно, малышка. Ты считаешь, это ненависть? До сих пор не поняла? Что ж… В таком случае… Ненавидь. Меня. Сильнее, — он прохрипел ей это почти в самые губы, с нажимом произнося каждое слово, и тут же ловя ее в плен грубого поцелуя, обхватывая векторами тонкие запястья и почти до боли прикусывая ее губы, вынуждая открыть рот.
Лайме оставалось лишь что-то мычать в протесте, пытаться вырвать руки, но его щупальца оплелись вокруг них до самых плеч, оставляя по всей обнаженной до рукавов футболки коже тягучее прикосновение его бархатного негатива. Пытаясь толкнуть монстра, девушка навалилась всем телом, желая бедром сбить Найтмера в сторону, но вместо этого ее лишь поймали руками за талию и развернули, впечатывая спиной в закрытую дверь холла, давя острыми фалангами на ее ребра и продолжая неистово целовать, не останавливаясь ни на миг.
Но и это не умерило ее пыл, и Лайма согнула ногу в колене, пытаясь отпихнуть Кошмара, задевая его тазовые кости, от чего монстр странно выдохнул, но не отпрянул, снова прикусив за губу. Нос окончательно заполнился сильным ароматом лимона и горького шоколада, добираясь до самых глубоких частей лёгких, оставляя в глубине горла терпкий привкус сладкой горечи. Желая хоть какого-то возмездия, Лайма укусила его в ответ, а свободными кистями рук ухватила незанятые два вектора Найтмера, с силой впиваясь в них ногтями и чувствуя на руках знакомый воск черного тела.
Его язык бесцеремонно проходился по ее зубам, сминая собственный, толкая и прижимая его к челюсти. Лайма была обезоружена, но продолжила своё сопротивление, рывком бросаясь вперёд, насколько это было возможно, и получая краткосрочное преимущество, разорвав поцелуй и выворачивась в цепкой хватке Найта. Они оба поменяли положение на сто восемьдесят градусов, пытаясь отдышаться, но монстр не собирался так легко выпускать Лайму, и толкнул ее в ответ. Она потеряла равновесие, спотыкаясь об валяющиеся повсюду книги, и полетела навзничь, больно приземляясь на маленькие осколки стекла: малочисленные, но ощутимые даже через ткань одежды.
Они совершенно точно впились в нежную кожу, оставляя горячие и влажные следы на ткани и тянущее чувство свежих ран. Значит будет долго заживать… Из лёгких с силой выбило воздух вместе со сдавленным шипением боли. Но разгоряченное в этой потасовке девичье тело незамедлительно подмяли, вновь с силой наваливаясь всем немалым весом сверху и накрывая ее скривившийся от боли рот чужим, ловя и впитывая собой ее болезненный стон. Капли черной эфемерной жидкости пробегали от уголка рта почти до мочки уха, пуская трепещущие мурашки по шее. И тут Лайму словно окатило ведром ледяной воды…
Всё это время она отвечала на его поцелуй. Да, она билась под ним, как попавшая в капкан волчица, но… она отвечала, толкала его язык своим, кусала и податливо раскрывала челюсти, не пытаясь сжимать зубы и не отворачивая головы. Это будоражило кровь, злило, бесило почти до головокружения… Нравилось…
Как же это странно. Это сложно. Это не поддается никаким объяснениям. Она знала его всего ничего, но эту почти болезненную тягу к пугающему любое другое существо монстру, возникшую в последнее время, Лайма уже не могла отрицать. И сейчас, ощущая противную, саднящую боль, приносившую при каждом неосторожном движении желание вдохнуть побольше воздуха, тем более не хотелось отнекиваться. Слишком поздно. Пора было окончательно признать, что ее душа не может и не хочет существовать без него. Даже если их отношения будут кипящими, обжигающими и болезненными. Даже если это будет подобно мелким кусочкам стекла на ее коже…
Найтмер, прижимая ее сверху, снова ощутимо толкнул девушку, словно втирая в пол неосторожным почти грубым натиском, отчего по всей ее спине прошла мощная волна горячей рези. Она не сдержала рваного, тонкого возгласа, а из глаз помимо воли скатилась слезинка. “Черт, больно же!” - подумала в негодовании Лайма, и ее тут же рывком усадили, вновь разорвав контакт и игнорируя шипение.
Они сидели друг напротив друга: монстр все ещё оседлав сверху ее ноги, она – опираясь плечами на заведенные назад векторы.
Найтмер не спускал с нее хищного проницательного взгляда. В нем плескалось что-то неописуемое, раскалённое добела: коснешься и сожжёт без остатка. Он медленно и тягуче, как хищник, поймавший жертву, опустил руки на основание ее бедер, забираясь под футболку у поясницы. Лайма распаленной, исписанной дорожками крови кожей ощутила чуть прохладные на контрасте с ней пальцы Найтмера. Он неторопливо размазывал по ранам черный негатив, обводя каждую, на ощупь вынимая крохотные стеклышки. Он пожирал ее взглядом, реагируя на каждое вздрагивание. Ждал её всхлипа или стона. Но Лайма терпела, закусывала до крови губы, стискивала зубы и рвано дышала, буравя его взглядом полным дурманящей страсти со вкусом злобы.
— Бесподобно, — Кошмар широко улыбнулся. Его глаз расширился и светил огромным атоллом, видя в темноте намного больше девушки. Спину перестало печь. Теперь было лишь ощутимо тепло от бархатистой черной жидкости с его рук и векторов, теплым мёдом закрывшей раны.
— Это безумие, Мар, — прошептала Лайма и дерзко улыбнулась в ответ, зацепившись затуманенным взглядом за едва видимое свечение зеленоватого фосфоресцирующего румянца на скулах черного монстра. Её монстра…
Комментарий к Ненавидь меня сильнее
(ꏿ﹏ꏿ;)
========== Локус контроля ==========
Комментарий к Локус контроля
Локус контроля - под данным термином понимается приписывание своих успехов и неудач в жизни внешним факторам или собственным способностям. Так, человек либо все сваливает на обстоятельства извне, либо возлагает всю ответственность на себя.
“Я люблю тебя. Как мне жаль, что это не означает «Никогда не сделаю тебе больно».“Dragon Age 2, Андерс
Они сидели в полуразрушенной гостиной, у старого дивана прямо на полу, скрестив по-турецки ноги и пили чай. Осколков стекла на ламинате и небольшом ковре уже не было, но повсюду валялись многочисленные книги, страницы, мелкие вещи, упавшие со стеллажа и коробки, с вывалившимся содержимым. Тут и там можно было увидеть карандаши, обрывки бумаги из какого-то блокнота и даже катушки с нитками. С потолка на человека и монстра мрачными провалами пустых плафонов взирала люстра. И только маленькие бра на стенах, уцелевшие в недавнем побоище, давали неяркие пятна света.
Лайма, зябко обхватив свою чашку, задумчиво смотрела на струящийся над ней пар, иногда проводя по беспорядку на голове пальцами и бросая странные взгляды на Найтмера. Кажется в волосах все ещё были редкие маленькие стеклышки, но вытащить их вслепую не удавалось. Кошмар невозмутимо отпил из кружки, тут же отставив ее в сторону и брезгливо поморщившись.
— Что, не любишь чай? — с любопытством чуть охрипшим голосом поинтересовалась девушка, делая очередной глоток. На её вкус чай был отличный, с лёгкими нотками бергамота, но отнюдь не навязчивыми.
— Слишком сладкий, я предпочитаю без сахара, — он смерил ее равнодушным взглядом и моргнул.
— В следующий раз посолю, — усмехнулась в ответ и отсалютовала кружкой, словно бокалом шампанского.
— Я смотрю у тебя какая-то нездоровая тяга к провокациям, мелочь. Тебе было мало сегодняшнего? Может тебя стоит выбросить в окно в следующий раз, чтобы поумерить пыл?
