— О, может мне фильмов ужасов накачать в таком случае? Тебе тогда и попкорн не понадобится. Ты предпочитаешь инфаркт или тахикардию? — уже веселее отозвалась девушка, унимая волнующееся биение души, неосознанно сжимая ладонью футболку на груди.
— Могу дать подсказку, мелочь, — сердце Лаймы пропустило удар от его слов, — не выключай вечером свет, а то я умру от переедания… Зайду к тебе после восьми, сама напросилась, — Найт коварно усмехнулся и повесил трубку.
Лайма трясущейся рукой убрала телефон на тумбочку и в неверии села, скрестив на одеяле ноги. Ее душа птицей все ещё металась где-то в грудной клетке, то и дело пуская нервную дрожь до самых кончиков пальцев. Голова кружилась то ли от резко принятого вертикального положения, то ли от короткого но странного телефонного разговора.
Что это только что было?
И самое главное, чего ждать вечером? Почему он внезапно собрался придти прямо к ней домой, хотя она ни на что такое не намекала. И эта фраза о подсказке. От нее хотелось как минимум упасть в обморок. Сон был настоящим?
========== Ненавидь меня сильнее ==========
“Идеальная, вечная, очищенная от ненависти любовь существует только между зависимым и наркотиком.”Зигмунд Фрейд
Остаток дня походил на бешеные метания спятившей лисицы. Именно так себя чувствовала Лайма, носясь ураганом по дому в попытке успеть всё и сразу. Никогда прежде она так не волновалась, и чем ближе часики приближались к заветным цифрам 20:00, тем сильнее хотелось пойти и побиться головой о стену. Стоило шальной мысли слегка задеть тему утреннего разговора, как тут же вспоминался неоднозначный сон, и все самообладание летело в тартарары.
В раздражении распихивая по своим местам книги, лежащие в полном хаосе по всем углам жилища, девушка пыталась проработать хотя бы подобие стратегии действий. Получалось из рук вон плохо, и это касалась всего вышесказанного. Как минимум две увесистые вещи не пожелали стоять на высокой полке и капризно свалились на макушку Лаймы, вырвав у нее болезненное шипение и пару крепких ругательств. Что касается плана, то ей любое предложение казалось заведомо провальным: от Найтмера можно было ожидать абсолютно любых непредсказуемых действий. И даже если все и планировалось вполне безобидно, что вероятней всего так и было, то за собственное поведение девушка поручиться не могла.
Как не выдать себя перед этим до ужаса проницательным монстром? Лайме отчаянно не хватало времени разобраться в себе, и она уже почти жалела об утреннем звонке и собственной слабости. А ещё Найтмер начинал ее бесить своими странными выходками. То пропадая надолго, то бесцеремонно появляясь прямо у нее дома, по-хозяйски заносчиво обращаясь с ней, нарочито часто подчёркивая различие между ними. Всё это вдруг навалилось на нее скопом, окатывая ведром ледяного раздражения, заставив даже остановиться на миг, чтобы как следует оценить это новое чувство.
Захотелось зарычать от бессильной злобы и даже отомстить, заставив этот заносчивый сгусток негатива хотя бы отдаленно почувствовать то же самое. Лайме подумалось, что он её попросту использует в собственных целях, держа на среднем расстоянии, чтобы в нужный момент восполнить собственный магический резерв по одной своей прихоти, даже отогнав ради этого и без того малочисленных друзей. Вся картинка сложилась в нелицеприятный узор, оставив на обиженной душе колкие иголочки досады и разочарования. Лайма была разочарована в себе. Злилась на себя в том числе. За то, что не подумала обо всем в таком критическом ключе раньше. И снова стало больно от осознания того, что обсудить подобные умозаключения было не с кем…
Часы приближались к назначенному времени, неумолимо и без сострадания толкая по кругу бездушные стрелки. Лайма, перестав загнанным зверем метаться по пустым помещениям, зашла в холл, остановившись у электрического щитка со счётчиком. Неуверенность, доселе плескавшаяся, как в переполненном водой стакане, постепенно сменилась на категоричность. Она привыкла рубить с плеча, и в этот раз не будет исключений. Немного помешкав, она открыла железную дверцу и одним рывком, словно срывая пластырь с больного места, выключила все рубильники, полностью обесточив жилище. “Хочешь веселья? Что ж. Ты его получишь. Но и я сполна наиграюсь” - в ней кипели авантюризм и дерзость, показывая сущность собственной души. По ее венам растекалась храбрость, старательно пытаясь заглушить то чувство смятения, преследовавшее ее в последние долгие дни. Она не позволит играть с собой. Тонкий, но некрасивый шрам на лице был ей прекрасным напоминанием о том, чем подобное доверие могло обернуться.
Лайма перестала следить за временем и просто села на диване в темной гостиной, найдя его почти на ощупь, и вслушиваясь в неторопливое тиканье настенных часов. Ей нравилось чувствовать, как в жилах кипит кровь, а в ушах гулко стучит сердце. Это помогало не слышать душу, метавшуюся за ребрами, будто молящую передумать и пытающуюся разубедить в сделанных жестоких выводах. Как хотелось сейчас просто вынуть ее и разорвать на части, лишь бы не ощущать этой мерзкой щемящей грусти… Одиночества…
— Ты всё делаешь абсолютно наоборот, что с тобой не так? — голос хоть и был ожидаем, но все равно заставил Лайму вздрогнуть и обернуться. Но позади никто не стоял. Повернувшись обратно, пришлось сдержать просящийся наружу вскрик, встретив яркий свет чужого глаза так близко, но ограничиваясь лишь прерывистым выдохом.
— Не тебе одному меня доводить, Найтмер, — нарочно растягивая его имя дерзко ответила Лайма, упрямо прищурив глаза в темноте.
— О-о-о, я ещё даже не начинал, Лайма, — в тон ей ответил Кошмар, исчезая из поля зрения.
“Решил в кошки-мышки играть? Чертов псих!” - подумала девушка, морально готовясь к непредвиденным событиям. Нельзя позволить ему одержать верх над ситуацией. По крайней мере, Лайма твердо решила держаться до конца, благо темноты она не боялась и чувствовала себя в почти кромешном мраке вполне комфортно. Она встала с дивана и огляделась: пустота и тишина. Что-то зашуршало в ванной, словно кто-то перекладывал там мелкие вещи. Затем упала книга в гостиной, издав громкий хлопок тяжёлым переплётом, невольно заставляя вздрогнуть от громкого звука.
Лайма невозмутимо подошла к упавшей вещи и подняла ее, ставя на место. “Не на ту напал, дьявол!” - в раздражении пронеслась мысль.
— Ну же, порадуй меня, человек! — раздалось словно отовсюду сразу, — я очень голоден.
— Ищи дуру, я тебе не столовая! Думаешь, нашел лёгкую, доступную добычу для себя любимого? - крикнула в пустоту дома девушка и добавила тихо, — решил сыграть на чужом доверии?
В темноте резко хлопнули двери: одна в кухне, другая в холле, звонко разбились лампочки в люстре, осыпав дождем мелких осколков, словно искрами снега, противно скрипя под домашними тапочками.
— Какого хрена?! Не смей разносить мой дом! — громко негодовала девушка, выставив в темноту указательный палец.
Ответом был злорадный смех, доносящийся отовсюду разом, но при этом словно издалека, приглушённо и хрипло, напоминая больше скрежет сухих веток по железной крыше. Решив, что с нее хватит, девушка двинулась в сторону счётчика, чтобы включить хотя бы уцелевшие бра. Но потянув на себя дверь, ее словно толкнуло обратно воздухом, и она с громким хлопком закрылась обратно, вызвав по всем стенам дрожь. Кажется, даже побелка посыпалась с потолка.
С полок начали поочередно вылетать книги, громогласно приземляясь на усыпанный мелкими стеклышками ламинат. Что-то опять разбилось, но в полумраке трудно было разглядеть, что именно и где. На окнах сами собой задернулись гардины, отрезая жалкому свету вечерней улицы любые пути попадания в черноту помещений. Лайма стояла в кромешной темноте, бессильно скрипя зубами от злости.
— Ненавижу тебя! — тихо прошипела девушка, сжимая кулаки до онемения в костяшках и пальцах. Ей было обидно, досадно, внутри все тряслось и дрожало от странного возбуждения. Будто пойманный азарт не мог найти входа в нужное русло, бесполезно сжигая топливо искрящихся эмоций.
