Свободные щупальца оплетались вокруг тела, тесно сжимая, гладя бока и поднимаясь между грудей, опаляя прохладу человеческой кожи негативом, оставляя темные полосы черного меда, чуть мерцающего в почти полном мраке помещения.

Лайма неровно выдыхала воздух, словно боясь дышать под необычным натиском Найтмера, но отвечала на ласку, исследуя языком его гладкие зубы, играя с его языком в танце горечи и сладости одновременно, прижимаясь к чужому небу и возвращаясь обратно, чтобы с напором толкнуть, а потом прикусить, вырвав из монстра приятный, почти утробный рык.

Вектор, елозящий где-то на ноге, поднялся выше, начав тереть внутреннюю поверхность бедра, иногда ненароком надавливая на заветную точку выше, заставляя девушку вздрагивать и прикусывать сильнее, требовательнее, прижимаясь к горячему чужому телу, позволяя негативу покрыть всю поверхность живота и груди, огладить вектором ее мягкие круглые контуры, добираясь до нежных вершинок сосков, чтобы одним точным движением вырвать из нее ощутимый толчок выдоха.

Найтмер вторил ей, забывая делать вдох, разрывая поцелуй с тонкой ниточкой голубовато-фиолетовой слюны, чтобы порывисто опуститься к шее и клыками прикусить нежную человеческую кожу и держать ее так какое-то время, скользя руками до острых линий лопаток, чертя на них узоры из собственных эмоций, и зажимая зубы чуть сильней, когда возбуждение идет волной через все его тело, замирая тяжелой истомой в самом низу.

Пальцы изучали плавный изгиб девичьей спины, покатую волнистую линию маленьких, таких хрупких по сравнению с его позвонков. И вместе с тем, хотелось с силой вдавить собой ее маленькое, беззащитное тело, каждым выступом собственных костей ощутить под собой сладкие движения мягкой девушки. От этого выбивало почву из под ног. Сводило с ума.

Лайма ощутила через джинсы неловкое чувство собственного сильного желания, скопившегося в самом низу горячим, немного неприятным комочком влаги, отчего смущение прошлось по душе новой волной. Найтмер на это лишь ласково толкнул ее лбом, напирая сильнее, сверля светящимся морской зеленью как никогда взглядом, вынуждая на шаг отступить назад. И еще, и еще… Пока под коленями позади на оказалась мягкая мебель, опрокинувшая на себя два сплетенных между собой тела, вновь сталкивая их в поцелуе, от которого Лайма уже не могла вспомнить, где она находится, позабыв о любом намеке на раздражение, отдаваясь во власть своей любви. И не только своей, чувствуя через касания Найтмера его собственные эмоции, к ее удивлению полнившиеся четкой линией нежности, смешанной со страстью.

Векторы, словно живя отдельной жизнью, скользнули за линию джинсов, забираясь внутрь до самых подворотов и вновь рвя на части одежду, пока монстр ловил вздрагивание чужого тела ощутимым укусом в плечо. Одежда Найтмера словно растворилась в собственном негативе, будто ее никогда и не было, обнажая едва видимые в темноте ряды широких крепких ребер, покрытых сине-фиолетовым, очень темным свечением сочащейся каплями магии души. Она проливалась на тонкую кожу девушки на ее груди, оставляя после себя чувство очень горячее, словно эта жидкость хотела прожечь путь к ее собственной.

Обнаженным животом, ниже пупка, Лайма ощутила почти обжигающую, застывшую в твердом нетерпении магическую плоть Кошмара, но при попытке посмотреть вниз ее грубо прикусили за губу, а рука вновь вернувшаяся на шею, предупреждающе сжала на ней пальцы, но не давя при этом слишком сильно, оставляя свободу дыхания.

Два вектора настойчиво развели колени, которые снова хотели сомкнуться в защитном, почти пугливом жесте, но ласковый скрипучий голос и нежное покусывание уха, позволили продолжить, расслабляя тело под Найтмером и пуская монстра ближе. Он просунул руку под спину Лаймы, скользя по ее коже словно по маслу, а сам, опустив темно-фиолетовый сформированный магией член свободной рукой, уверенно скользнул им внутрь девушки на всю длину, мягким, настойчивым движением, тут же ловя ее тихий, но сильный выдох ртом.

Девушка вцепилась тонкими пальцами в линии его ребер, скользя по его негативу и пробираясь на их тыльную сторону, за которой неясно мерцала душа в форме яблока, чуть выгибаясь навстречу от первого размашистого толчка, прислушиваясь к электрическим разрядам по всему телу. С утробным рыком, полным удовольствия, Найтмер чуть поднялся над девушкой, вперивая в нее сверкающий бешеными всполохами взгляд. Даже будучи охваченным страстью, он выглядел по-королевски гордо, уверенно и сильно, источая власть каждым движением и взглядом, но при этом делясь нежностью настолько, насколько только мог.

Новый толчок и новый вдох, снова и снова, постепенно создавая потрясающий ритм для двоих, где от каждого движения внутри все сводило сладкой истомой.

Найтмер двигался, вверх и вниз, не слишком быстро, но и не медленно, ловя каждый выдох Лаймы, иногда не выдерживая и останавливаясь, чтобы поцеловать ее приоткрытые губы или опуститься языком к твердым точеным соскам на нежной груди, вызывая такой желанный тихий стон, что тут же глухо рыча, начинал двигаться снова, выходя почти полностью и ощутимо входя вновь, отчего у Лаймы все внизу сводило от покалывания и желания. Ее ноги сильнее сжимали черные бока нижних рёбер монстра, а руки рисовали большими пальцами узоры на почти черном яблоке души, из которой изливалось все больше и больше медовой магии, пачкая руки и стекая вниз по предплечью, до локтей и чувствительной кожи подмышек, убегая затем по тёплому почти горячему боку Лаймы и теряясь где-то на простынях.

Найт двигался все быстрее, иногда срываясь на совершенно нечеловеческий рык, но и Лайма больше не могла сдерживаться, и ее дыхание превратилось в судорожные тихие постанывания, а внизу все кипело и сводило настолько сильно, что сдерживаться уже не хватало никаких сил. Она кончила ярко, как никогда в жизни, отчего ее буквально судорожно выгнуло под Кошмаром, вжавшим ее в мягкую постель всем весом, и выбивая из реальности на миг, оставив лишь колючие искры перед глазами и отзвук сорвавшегося с губ имени Найтмера, который в свою очередь вошёл в небывалый темп и кончил спустя ещё минуту, с силой сжимая ее талию и руки векторами, почти до синяков и ощутимо кусая ключицу, держа ее клыками до тех пор, пока его не перестали бить сладкие судороги оргазма…

Они отдышались, и монстр мягко перекатился набок, ложась с девушкой рядом, все ещё обнимая ее черными векторами, чуть поглаживающими ее разгоряченное тело в бархатной темноте его спальни, не отрывая от нее взгляда яркого бирюзового зрачка.

В этот раз не было ни язвительных фраз, ни шуток, ни злорадства. Только долгая, тягучая ночь и два существа, которые и без слов всё прекрасно понимали, делясь эмоциями через мягкие касания, иногда становившиеся более грубыми, приглашая друг друга к безумным играм вновь разгорающегося огня.

Лайма и ее душа окончательно согрелись в эту осеннюю ночь…