– Мне нравится, что ты стала такой.

Никита прищуривается. Выдыхает в меня мятное дыхание, которое тут же опутывает меня своей сладкой патокой. Я дёргаюсь. Налетаю спиной на стену.

Понимаю, что дальше бежать некуда…

Вероника

*****

Мужские ладони впечатываются в обои по обеим сторонам от моего лица. Берут меня в замысловатый плен.

– Интересная. Дерзкая. Наглая.

Протягивает, ухмыляясь.

Я вспыхиваю от неожиданного комплимента. Такого странного и в то же время такого приятного. Сладкого.

Раньше муж не утруждал себя красивыми словами. Относился ко мне как к чему-то привычному.

На бледных щеках появляется румянец. Отвожу взгляд, стараясь не дышать. Чувствую, как внутри нарастает щемящий водоворот, набирающий скорость. Расходится теплом в груди.

– Лакомый кусочек. Так и хочется попробовать.

– Советую не рисковать. Останешься без самого драгоценного. Чем потом свою Регину удовлетворять будешь?

– Она достаточно легко удовлетворяется баблом.

Криво усмехается, но глаза остаются пустыми. Какими-то больными. Отчуждёнными. Но я не собираюсь его жалеть. Становиться жилеткой для его скупых слёз.

– Просто ты ничего больше не можешь дать женщине, Антонов. Ты пустой и чёрствый, как и твоё сердце.

Дерзко поднимаю подбородок.

Мы скрещиваем взгляды. Я жду обычной вспышки гнева, высказываний, какая я фригидная и скучная жена, и как ему не повезло со мной, но Никита молчит.

Отрывисто дышит.

По рукам бегут предательские мурашки. Переползают на плечи, рассыпаясь невидимыми бисеринками по спине. Я сжимаю-разжимаю пальцы, пытаясь придти в себя.

Подныриваю под его рукой, проводя потными ладошками по бёдрам. Расправляю невидимые складки на летнем платье. Кидаю ему через плечо, не оборачиваясь:

– Проходи на кухню. Я ведь тебе кофе, кажется, обещала.

– Два кусочка сахара, как обычно?

Буднично разливаю свежесваренный кофе в две белоснежные фарфоровые чашки, хватаясь за рафинад. Пытаюсь говорить как можно спокойнее, как будто присутствие Антонова на моей крошечной пятиметровой кухне – самое обычное явление.

А мы с ним – самая обычная среднестатистическая семья.

Никита останавливает меня властным жестом, сводя брови на переносице так, что на лбу залегает крошечная морщинка. Прищуривается, отчего у меня по телу непроизвольно рассыпается ворох мельчайших мурашек.

– Я не употребляю сахар, Вероника.

Поджимает губы. Сверлит пронзительным взглядом.

– Давно?

– Уже пять лет. В общем, с того момента, как ты меня бросила. Понял, что надоело.

Растягивает слова, давая мне привыкнуть к тому факту, что он изменился за эти пять лет. Стал другим. Не тем мужчиной, которого я когда-то любила всей душой, наплевав на собственную жизнь.

Стал чужим.

Но и я изменилась. Переехав в крошечную однушку я распрощалась со своей богатой жизнью, начав всё с нуля. Мне пришлось многое переиграть. Переосмыслить.

Родиться заново.

– Итак, ты собрала вещи? Бери только самое необходимое. Всё остальное купим.

Никита лениво вытягивается на стуле, откидывая голову назад. Смотрит на меня тяжёлым, как бетонный каток, взглядом. Пронимает до самого нутра так, что я моментально ощущаю себя обнажённой.

Возбуждение расходится волной по телу, и я быстро скрещиваю руки на груди. Пытаюсь закрыться от этого опасного наглого взора, под которым пять лет назад я сразу же таяла, превращаясь в мокрую лужицу.

Ну, нет, Антонов, на сей раз со мной этот номер не пройдёт!

Подбочениваюсь, отбивая взгляд. Вздёргиваю подбородок вверх:

– Я никуда с тобой не поеду.

– Что, прости?

Он распахивает глаза. Тёмные густые брови, словно нарисованные, взлетают вверх. Таранят потолок крошечной кухни.

– Я не стану снова твоей женой, Антонов. Не буду наступать на те же грабли.

Чётко произношу каждое слово, пытаясь донести информацию до бывшего мужа. Пытаюсь прогнуть его ледяным взглядом. На самом деле же проговариваю это и для себя тоже – чтобы распрощаться с этим наваждением, из-за которого я проспала важную встречу.

И никогда к этому не возвращаться.

– Вероника, это важно!

Он вспыхивает. Породистое лицо краснеет, а мужчина выпрямляется во весь свой мощный рост. Подходит ближе, занимая опасную позицию.

Сейчас он подходит под описание вселенского зла – опасный, холодный, дьявольски красивый. Возмужавший за те пять лет, что мы не виделись, превратившись из молодого мужчины в хозяина жизни. Уверенного в себе и целеустремлённого.

– Ты не понимаешь? Ты нужна мне!

– Я нужна не тебе, а твоему контракту с японцами!

Зло выдыхаю, сцепливая дрожащие пальцы за спиной. Пытаюсь подавить дрожь в голосе, чтобы Антонов не чувствовал моей уязвимости, ведь я ни в коем случае не должна показать своей слабости.

– А ты хочешь нормальный салон флористики да, мышка? Признайся!

Властные пальцы ложатся на моё лицо, порхая над фарфоровой кожей, как крылья бабочки. Вызывают приятную дрожь во всём организме. Предательски заставляют пульс взвыть фонтаном где-то в горле.

Я поднимаю на него глаза, как завороженная. Стою, не в силах отвести взгляд, как дрожит маленький пушистый зайчик перед грозным хищником. Сильным и конечно, опасным.

Всматриваюсь в некогда родные глаза обрамлённые чёрными ресницами. Сердце заходится в частом ритме. Больно ухает в груди, отскакивая от рёбер.

– У меня уже есть…

Шепчу, пытаясь вырваться из этого плена, понимая, что ещё чуть-чуть – и я потерплю полное поражение.

Он нагибается, обхватывая меня за плечи. Скользит властными пальцами по нежной коже. Обдувает мятным дыханием.

В несгибаемом стальном взгляде истинного бизнесмена мелькает что-то давно забытое, нежное, как будто крошечные огоньки начинают танцевать свой вальс в этих красивых глазах цвета кофейных зёрен.

Совсем как пять лет назад. Тогда, когда мы были счастливы, а от осязания любви сносило крышу.

В висках учащается пульсация, и я приоткрываю рот как выброшенная на берег рыба.

– Да-да, помню – тот затрапезный киоск.

Очухиваюсь, как от звонкой оплеухи. Вырываюсь из стальных тисков, вздёргивая подбородок вверх.

Как мне могло показаться, что этот мужлан что-то испытывает ко мне? Нет, люди не меняются, а Антонов – тем более.

– Его единственное преимущество в том, что он стоит в бойком месте. Вот и Регину каким-то ветром занесло туда. В остальном же – без слёз не взглянешь.

Очень хочется ответить какую-то колкость этому наглецу, но мобильный, лежащий на столе, начинает истошно звонить. Заставляет меня отвлечься от словесной перепалки.

Ледяными пальцами провожу по экрану, не вслушиваясь в сбивчивую речь Юльки – моей подруги – компаньонки, единственной поддержавшей в трудную минуту в момент ухода от бывшего мужа. Пытаюсь обрисовать ей ситуацию. Как-то успокоить.

– Юль, прости, я задержусь сегодня. Скоро приеду.

– Можешь не торопиться, Ника.

Она чуть не плачет, всхлипывает, совершая рваные вдохи. Заставляет моё сердце сжаться в предчувствии чего-то ужасного.

Я вздрагиваю и замираю. Сердце колотится быстро-быстро, разгоняя кровь по венам.

– Что случилось? Где ты?

– Твой магазинчик цветов… Он… Он сгорел, Вероника!

– Что?

Оторопело смотрю на смартфон. Не могу поверить в случившееся, снова и снова заставляя Юльку передавать мне детали произошедшего.

Она мямлит, пытаясь собрать мысли в кучу, но из-за постоянных всхлипываний я практически ничего не могу разобрать.

– Ничего не осталось, Ника! Это – просто кошмар, тут пепелище!

Руки трясутся, становясь ледяными и негнущимися. Я бросаю больной взгляд на Никиту. Он напрягается. Сводит кустистые брови на переносице, вслушиваясь в рваные фразы.

Отпивает бодрящий напиток, устремляя взор вдаль. Выглядит абсолютно невозмутимым. Холодным, не смотря на мой ураган эмоций на лице. Ожидает, пока я закончу разговор.