— Как сходил в кино с друзьями на выходных? — спросила Сакура.
— Хорошо, — сказал Юджи, немного оживившись. — Но фильм скучный. Хотя Дженнифер Лоуренс положение спасла.
— Ты хоть сам сюжет помнишь? — усмехнулась Сакура.
— Да не, — отмахнулся Юджи. — Я не уснул только потому, что Дженнифер была чертовски хороша. Она оказала мне моральную поддержку.
Сакура рассмеялась.
— На неё всегда было приятно посмотреть, — сказала она.
— Вы много фильмов из её фильмографии видели? — поинтересовался Юджи.
В лучистых карих глазах вновь появился заразительный блеск.
— Нет. Так, избранное.
— «Голодные игры»?
— Разумеется.
— Понравилось?
— Не очень.
— А «Мой парень псих»?
— Не люблю Брэдли Купера.
— «Люди Икс»?
— Восхищаюсь её смелостью ходить голой в одном лишь синем гриме перед съёмочной группой.
— «Мама»?
— Я слишком тупая для такого кино, — рассмеялась Сакура.
— Я тоже, — почесал затылок Юджи, улыбаясь. — По мне, слишком жёстко. И… пафосно.
— Символизм ради символизма. Если захочу посмотреть действительно хорошее кино с этой красоткой, то включу «Зимняя кость».
— Вам нравится такое? — спросил Юджи.
— Да, периодически пересматриваю, — ответила Сакура. — И точно так же из-за красивых женщин.
Юджи растянул губы в улыбке, но та быстро поблекла и превратилась в вымученную.
— Я благодарен вам за попытку поддержать, но происходящее — то ещё дерьмо, — сказал парень с тяжёлым вздохом.
— Да, — согласилась Сакура. — То ещё дерьмо.
Она вспомнила, как полторы недели назад проснулась в палате. Болезнь напомнила о себе не в подходящий момент — будто бы бывают подходящие моменты в её случае? — и выбелила не только лицо Сакуры, но и Годжо. Медсестра, которая ставила капельницу, сказала, что он должен внимательнее следить за здоровьем своей невесты. Сакуру не смутил тогда факт, что Годжо соврал, будто они помолвлены, чтобы его пустили с ней, а потом и к ней. Ведь куда и кому из её близких звонить Сатору не знал.
Они не виделись все эти дни. Годжо звонил ей несколько раз, но после игнорирования перестал. Лишь в сообщениях попросил, чтобы написала, как себя чувствует. Или он ежедневно начнёт обзванивать морги. Сакура, конечно, понимала, что ничего подобного даже Сатору делать не станет, но всё равно написала, что с ней всё в порядке. И больше ничего.
Сейчас же сердечные муки Сакура задвинула в тёмный угол, потому что были дела поважнее. Старик Итадори заупрямился и ни на какие уговоры внука поддаваться не хотел. Как бы Юджи не пытался.
— Совсем ничего слушать не хочет? — спросила Сакура, прекрасно зная ответ.
— Совсем, упрямый старикан, — поморщился Юджи. — У меня такое ощущение, что он от своей вредности кайф получает.
— Не исключено, — Сакура скрестила лодыжки, вытянув длинные ноги.
— А мне что делать? В смысле, я никогда особо не заморачивался. Жил и жил. По привычному, хорошо знакомому сценарию. Как в игре квест пройти. Но тут… — Юджи закрыл глаза и откинулся назад, прижимаясь затылком и лопатками к стене. — А тут как представлю, что деда не станет… И сразу понимаю, что жизнь сложнее. Я и раньше это знал, но…
— Когда наблюдаешь, как кто-то медленно тлеет, осознание смерти приходит отчётливо. Я бы сказала, его в какой-то степени можно прочувствовать на собственно шкуре, — поняла его Сакура.
— Да, и это ужасно. Я, может, и звучу эгоистично, но… — Юджи почесал затылок, подбирая нужные слова. — Но мне не хочется, чтобы дедушка умирал. Хотя, наверное, я не имею никакого права оспаривать его выбор. Это же его жизнь, не моя. И я не хочу, чтобы он страдал, но… Звучу, как ребёнок, да, сенсей?
— Нет, ты звучишь как человек с нормальными, естественными желаниями, вызванными нормальными, естественными чувствами. Потому что это нормально: хотеть, чтобы близкие оставались с тобой как можно дольше и не умирали. Нормально, желать им только благо. Но во взрослой жизни, к сожалению, твои желания не всегда совпадают с желаниями других. А уж тем более с реальным положением дел. То, что ты считаешь благом, другие могут считать вредом.
— Взрослая жизнь отстой, — сказал Юджи.
— Да, отстой, — кивнула Сакура.
— И что теперь делать? Я не хочу, чтобы он умирал. И не хочу, чтобы мучился. Но если дедушка согласится на лечение в клинике, куда его хочет перевести Сукуна, то, может, всё наладится, — Юджи не был дурачком, как иногда казалось со стороны.
Да, не слишком умным и простоватым был, но не дурачком. Прекрасно всё понимал. А вот с принятием дела обстояли сложнее.
— Юджи-кун, — позвала его Сакура. — Я ещё раз попробую с ним поговорить.
— Вы пытались…
— Я буду играть грязно.
Юджи поднял на неё взгляд.
— А вы так умеете?
— О, поверь, умею.
***
Переступая через порог палаты, Сакура встретилась с внимательным взглядом серых глаз.
— Неужели для ухажёра расстарались? — хмыкнул Итадори-сан, заметив новую стрижку сенсея.
— Для вас, — сказала Сакура, зная, что старик раздражённо фыркнет.
— Мне нравятся длинноволосые и милые барышни, — заявил Итадори-старший.
— Что ж, тогда обидно, — Сакура пододвинула стул и села напротив больничной койки.
— Вы пришли вслед за этим сопляком уговаривать меня на лечение? — спросил Итадори-сан.
— Да, — ответила Сакура.
— Отказываюсь, — хмыкнул Итадори-сан.
— Я другого и не ожидала, — Сакура повернула голову вбок, разглядывая старческое лицо, застывшее в суровых складках морщин. — Я вам не морали читать пришла, Итадори-сан. Принимайте защитную стойку. Я буду вас бить.
— Уверены, что сил хватит?
— Хватит. Мне хватит. Знаете, что я вижу перед собой, когда смотрю на вас, Итадори-сан? Человека, который устал, но не от жизни. Вы так упираетесь вовсе не из-за боязни перед долгой, тяжёлой и болезненной процедурой, которую придётся проводить на регулярной основе. Вы больше не можете нести груз сожалений и испытывать чувство вины. В том числе и перед собственными внуками. Вам проще Богу душу отдать, чем дальше тащить этот крест.
— Вы ни черта не знаете! — Итадори-сан посмотрел на неё из-под густых бровей.
— Мне не обязательно знать всю вашу историю, чтобы понять: отношения в семье дерьмо. А его случалось много, стоит только посмотреть на Сукуну. Да и Юджи тоже. В свои шестнадцать он очень самостоятельный парень. Смышлёный, простоватый, но со слишком чистым сердцем. Не всем везёт с такими внуками, далеко не всем, Итадори-сан. Вы думаете, что если умрёте и оставите своих внуков вдвоём, это как-то поспособствует улучшению их отношений? Нет, в лучшем случае, оставит такими же. Вы думаете, что если Юджи такой самостоятельный, то ему уже не нужны опора и поддержка? Думаете, Сукуна хороший кандидат на эту роль? Или вы думаете, что своей смертью искупите что-то? Заставите поменяться Сукуну? Или Юджи жить своей жизнью?
— Замолчите! Слышите, замолчите, пока я не потерял к вам то немногое уважение, которое имею к людям, — тяжело выдохнул Итадори-сан. — Что вы, сенсей, такая соплячка, знаете о сожалениях?!
— Знаю многое, — сказала Сакура. — Потому что сама умираю.
Итадори-сан резко повернулся в её сторону. Долго сканировал взглядом, в котором смешались шок и сомнения. Сакура выдержала его спокойно, с холодным достоинством воина перед ритуалом сеппуку.
— Вы слишком молодая… — с сомнением протянул Итадори.
Но лжи не было. Он это понимал. Видел даже. С высоты своего опыта и умения читать людей, которое могло бы сослужить хорошую службу, не превратись его характер в невыносимый сгусток всего самого скверного, требующего особого подхода и огромного запаса терпения.
— Рак мой возраст спрашивать не стал, — сказала Сакура.
— И сколько вам осталось?
— Мало.
— Вы же не говорите мне это специально?
— Я бы не посмела поступить так жестоко.
— Зачем? — только и спросил Итадори-сан.
— У вас ещё есть время и возможность что-то исправить. То, о чём вы сожалеете больше всего. Ваш старший внук готов пойти вам на встречу, готов обеспечить дорогостоящее лечение и улучшить качество жизни. В вашем положении это большая редкость. Уступите ему. Это не будет проигрышем. Позвольте ему сделать хорошее ради семьи. Покажите, что видите в Сукуне и хорошее. И Юджи… Разве он заслужил такое? Парень только в силу входит. Ему бы наслаждаться юностью. Но он переживает за вас, Итадори-сан. А если вы умрёте, лучше не станет. Я знаю, о чём говорю.
