Сакура против воли посмотрела на руки молодого мужчины, чтобы подтвердить свою догадку. Да, костяшки были сбиты. Но на пациента он не походил. Вместо больничной робы строгие чёрные брюки, водолазка, лоснящаяся по телу, и длинное, дорогое пальто. Ну просто мужчина с обложки, если бы не явные признаки недавней драки.

Сакура хотела сказать, что здесь нельзя находиться посторонним. Потом вспомнила, что сама попёрлась на крышу покурить и нарушила правила дважды.

— Не одолжите сигаретку? — спросил молодой человек, поднимаясь на ноги.

— Пожалуйста, — Сакура достала из кармана халата пачку.

У неё всегда очень хорошо получалось скрывать свои эмоции. Даже тут не присвистнула и не вылупилась. Под два метра ростом, ну надо же. Такие экземпляры в Японии вообще водятся? Чёртова Токийская телебашня. Среди толпы такого точно не потеряешь. Молодой человек подошёл ближе, взял из пачки сигарету. Даже не поморщился, когда раскрыл губы с необработанной свежей ранкой и прихватил папирусный кончик. Пошарил по карманам зажигалку. Сакура протянула ему свою. Он очень ловко раскрыл металлическую крышку, прикуривая сигарету и прикрывая огонёк от ветра, а потом столь же шустро, эффектно закрыл, щёлкнув металлом. Жест отработанный. То ли красуется, то ли просто привык производить впечатление мелочами.

— Собрались прыгать, госпожа доктор? — спросил он, делая затяжку.

Сакура сначала посмотрела на него с непониманием, а потом до неё дошло.

— Нет, — сказала она. — Вид мозгов на асфальте крайне непривлекательный. Не хочется предстать перед знакомым патологоанатомом с раскроенной черепушкой.

— Видимо, он очень симпатичный, — улыбнулся молодой человек.

За запахом его парфюма, явно дорогого, а если и не дорогого, то очень качественного, чувствовался лёгкий, но терпкий душок алкоголя. Сакура чуяла его исключительно из-за своей врожденной особенности. В её случае матушка-природа из-за своего скверного чувства юмора щедро одарила острым обонянием, будто бы втайне планировала соткать матёрого зверёныша, а не простого человеческого детёныша.

Но незнакомец не выглядел пьяным или даже выпившим. Трезвым был, как стёклышко.

— Очень, — согласилась Сакура. — Что вы здесь делаете?

— Жду, пока друга подлатают?

— У него операция?

— Нет, — покачал головой парень. — Хотя могла бы случится. Розочкой от бутылки. Ему в драке руку порезали.

— Скверно, — сказала Сакура.

— Видели бы вы тех ребят, — сверкнул глазами парень.

— Что, тоже зашивают?

Парень хохотнул, но ничего не ответил.

— Не боитесь стоять здесь с побитым незнакомцем? — спросил он немного погодя.

— Нет, — ответила Сакура.

— Может, я бандит или маньяк.

— Хорошо, тогда боюсь, — Сакура понимала, что разговор странный.

Пожалуй, самый странный за всю её жизнь. Но от этого человека веяло такой непринуждённостью, маскирующей явную наглость, что Сакура против воли поддалась его обаянию. Давно она не встречала открытых, не пахнущих лицемерием людей.

— Вы злитесь, госпожа доктор? — спросил он, а потом посмотрел на бейдж, прикреплённый у Сакуры на груди. — Вы на что-то злитесь, Куран-сенсей?

Злилась ли она? Вопрос максимально странный. Но если хорошо подумать, то она во время обхода просто сгорала от тихой ярости. Необходимость трезво мыслить из-за рабочего процесса помогала старательно гнать скверные мысли о том, что надо было раньше обратить внимание на сильные головные боли и тошноту, а не откладывать обследование на потом.

— Да, я злюсь, господин… — она кивнула мужчине.

— Годжо, Сатору Годжо, — представился он.

— Годжо-сан. Вы умеете читать мысли?

— Немного.

— Вот теперь мне и впрямь страшно.

Годжо снова рассмеялся.

— Вы забавная.

— Интересный комплимент.

— Скорее наблюдение.

— Вы со мной флиртуете?

— Да.

— Не стоит.

— Почему?

— Я патологически скучна и предсказуема. Вы со мной даже не разомнётесь.

— Отнюдь. Вы первая женщина, которая на попытки строить им глазки смущённо не отводит свои, — сказал Годжо.

— А вот это уже так себе лесть, — Сакура потушила сигарету о бетонный выступ.

— Поймали с поличным, — Годжо поднял руки, как бы сдаваясь.

По его щеке вниз от виска потекла струйка крови. Сакура нахмурилась и, не спрашивая разрешения, протянула руку, подняв светлую чёлку.

— Почему вы не обратились за помощью? — спросила Сакура, наблюдая рассечёный лоб.

Полоска раны не глубокая, узкая, но кровоточила. У самой кромки волос.

— Бутылку, которой порезали вашего друга, о вас разбили? - спросила Сакура, сложив два и два.

— Как вы догадались? — спросил Годжо. — Тоже мысли читаете?

— Нет, долгая работа в отделении скорой, — ответила Сакура.

— Вот теперь вы злитесь по-настоящему, — сказал Годжо. — Профессиональная привычка?

— Да, выработанная абсолютной безответственностью некоторых пациентов к своему здоровью, — нахмурилась Сакура, убирая руку с мужского лба.

— До свадьбы заживет, — Годжо мотнул головой, поправляя чёлку.

— Такими темпами вы до неё не доживёте, — сказала Сакура.

— У меня голова крепкая, — улыбнулся ей Годжо.

— Потому что пустая? — не удержалась от шпильки Сакура.

— В точку, — прищурил один глаз Сатору. — Вы прямо как Нанами говорите.

— Ваш друг?

— Мой друг. Хотя он так не считает.

— Пойдёмте внутрь, в процедурную, — вздохнула Сакура.

— Зачем? — удивился Сатору.

— Я не имею права оставить вас в таком состоянии.

***

Огромный зверь, который не дался океану. Он умирал медленно, выброшенный на берег из родной стихии. Жизнь поступает с ним жестко, неоднозначно и сложно. Несправедливо даже. Кит на суше, как инородное тело, загнанное под кожу. Ему не место в неестественной для себя среде. Все равно, что человеку попасть в космос без скафандра. Протяжные, леденящие душу стоны умирающего животного заставляют весь внутренний мир замереть, а потом перевернуться с головы на ноги, поменять местами небо и землю. Внутри что-то непременно оборвется. Сколько мощи было в этой многотонной туше, сколько силы и величия? И толку-то. Плоть всё равно сгниёт.

Кит — это человек, океан — это жизнь.

— Выключи, пожалуйста, — попросила Сакура коллегу, когда по телевизору предавали репортаж об очередном несчастном случае с выброшенным на берег китом.

Будучи на севере, Сакуре во время выездной практики не посчастливилось быть свидетелем подобной картины. И приятного в ней было мало.

Коллега выполнил просьбу и вышел, а Сакура вернулась к своему новому пациенту. Она уже промыла рану на лбу и губе. Обработала, как следует. Достала из волос ещё один кусочек стекла и кинула в металлическую тару. И покачала головой.

— Что, удивляет, как мне не проломили череп? — насмешливо спросил Сатору, сидя на кушетке.

— Нет, как он, кто бы это ни был, вообще до вас дотянулся, — ответила Сакура.

Годжо рассмеялся.

— На табуреточку встал.

— Не сомневаюсь.

— Я серьёзно.

— Да уж, весёлая у вас была попойка. Или разборки, — протянула Сакура, заклеивая рану лейкопластырем.

— Всего понемногу, сенсей, — сказал Годжо.

— Давайте всё-таки назначим вам МРТ. Я хочу убедиться, что никаких травм и повреждений нет, — Сакура достала из нагрудного кармана фонарик и направила луч света на Годжо, проверяя реакцию зрачков.

Всё оказалось нормально.

— Я в полном порядке, тётя доктор. Чувствую себя даже лучше, чем до фонтана из шампанского и бутылочного стекла, — поспешил заверить её Годжо.

— Вы с врачом спорить будете?

— Я спорю со всеми.

— Ладно, камикадзе, если вас на скорой привезут сюда через пять минут после выхода за порог, меня не вините, — сказала Сакура.

— Не буду, — улыбнулся Сатору.

Сакура закатила глаза и хотела что-то сказать про абсолютную безответственность, но тут в кабинет вошла медсестра.

— Сенсей, Юкимура-сан просил передать результаты вашего МРТ… ой, у вас пациент, — молоденькая медсестра тут же засмущалась при виде Годжо.