Но Сакура даже при всём желании не могла её винить за такую реакцию.

— Спасибо большое, — кивнула она девушке.

Медсестра поклонилась, кинув последний взгляд на улыбающегося Годжо, и вышла за дверь.

— Вас тоже били бутылкой по голове? — спросил Сатору.

— Нет, — усмехнулась Сакура. — Так, рядовое обследование.

— Вы на крыше про три месяца говорили. Рядовое обследование показало нерядовые результаты?

Сакура уже успела заметить, что чужие личные границы её новый знакомый игнорирует намеренно. Он про них знает, но необходимости соблюдать не видит. И не то чтобы это выглядит совсем уж по-хамски или бестактно, скорее естественно для конкретного человека, пусть и временами дискомфортно для других. Но почему-то не для неё.

— Да, — ответила Сакура, откладывая папку в сторону.

— Всё настолько паршиво? — приподнял бровь Годжо.

— Вы часто по голове за свою бестактность получаете?

— Получаю редко, но попытки случаются часто. Не стоит сердиться, просто по глазам стало ясно, — Сатору посмотрел на ней прямым взглядом.

— Да неужели?

— Я весьма наблюдательный.

— И болтливый.

— Вам это нравится.

— На удивление, да. Не раздражает.

— Так что у вас? — спросил Сатору.

— Не уверена, что…

— Говорите, не стесняйтесь. Мне можно.

— Я знаю вас полчаса, — покачала головой Сакура, поражаясь подобной лёгкости и очаровательной наглости, с которой общался Годжо.

— Где полчаса — там и полгода. Где полгода — там и год, — сказал он.

— Боюсь, у меня не будет столько времени, — протянула Сакура.

И почувствовала разливающееся внутри спокойствие, почти хладнокровное, безразличное, естественное, необходимое. Ей и впрямь всё равно?

— У меня в мозгу, ну, точнее на нём кое-что образовалось. Вот и всё. Из-за черепно-мозговой травмы по молодости. Поэтому будьте послушным мальчиком и сходите на МРТ сейчас. Я договорюсь с персоналом.

Годжо явно не ожидал такого ответа. Он заметно потускнел. Наклонил голову вбок, как любопытный кот, припадая на брюхо перед прыжком. Но не прыгнул, а спросил вполне серьёзно:

— Вам не страшно?

— Умереть?

— Жить с этим осознанием?

— Пока нет, — ответила Сакура. — Я знаю про это только часа три, может, три с половиной. Но под конец дня, думаю, сорвусь.

Что-то во взгляде Годжо изменилось. Появилась какая-то настоящая, не отработанная дежурная заинтересованность.

— Давайте сходим куда-нибудь на днях, — неожиданно предложил он. — Не хмурьтесь так. Суровые леди не милые.

— Зачем вам это?

— Просто хочу с вами выпить.

— Пополнить список разбитых женских сердец?

— Это как пойдёт, — улыбнулся Сатору.

— Или вы просто жалостливый?

— Нет. Как раз наоборот.

— На откровенность отвечу откровенностью: вы не в моём вкусе, Годжо-сан, — сказала Сакура.

— А вы в моём. Видите, у нас обоих он весьма своеобразный, — заметил Сатору.

Сакура не выдержала и рассмеялась.

— Вы и правда нечто, — сказала она.

— Взамен я обещаю быть хорошим пациентом и пройти это ваше…

— МРТ.

— Да. Я даже друга заставлю, — заверил Годжо.

— А его тоже били по голове?

— Да.

— Как вы вообще умудрились? — любопытство Сакуры всё-таки взяло верх над её тактичностью.

— Неким господам показалось, что мы рожей не вышли. Точнее наоборот, вышли.

— Оу, как всё запущенно, — протянула Сакура.

— Так вы сходите со мной выпить, если я пройду все необходимые процедуры. Давайте, соглашайтесь. Поверьте, вы ничего не потеряете.

— Сначала обследуетесь.

— Идёт.

Он слово сдержал. И Сакуре пришлось дать свой номер телефона. Годжо ведь прав. Она ничего не теряет. Особенно в эти отведенные три, в лучшем случае даже четыре, месяца её жизни.

Сакура тоже сдержала обещание, данное себе в тот день, и прорыдала на кафельном полу ванны всю ночь. На тёмном, антрацитовым кафеле бледная, чёрно-белая косатка.

========== Часть 2 ==========

Комментарий к Часть 2

публичная бета включена

фоном: Pay - Ramsey

Снова по бедрам

Взбегаю губами

Стан твой лаская

В трепете быстрых крыл

Ласточка промелькнет

x x x

Развязывает пояс

Снимает длинный шнур

Еще хранящий тонкий аромат

Вот зыбкий мост

Между двумя мирами

© Рубоко Шо. Эротические танки.

Иногда судьба забрасывает в самые неожиданные места, чтобы продемонстрировать самые неожиданные вещи. Не всегда приятные. Как-то раз Сакура гостила на Аляске у своего лучшего друга. Окита давно звал её к себе. И во время отпуска — такого редкого явления в её жизни за последние годы — Сакура не нашла лучшего варианта, кроме как отправиться на холодный север на другой континент, в другую страну, а не понежиться где-нибудь у моря или в горячих источниках. Что ж, никто и никогда в их семье лёгких путей не искал — наследственные привычки не выветриваются с годами, а только усиливаются, хотя запашок имеют весьма специфический.

Они с Окитой гуляли по скалистому берегу, когда Сакура впервые увидела косатку в живую, своими глазами, а не на картинках или по мерцающему экрану телевизора. Но лучше бы никогда не имела такого удовольствия. Исполина выбросила на берег стихия. Вокруг, будто маленькие муравьишки, суетились люди, поливая животное водой и отгоняя птиц, норовивших пристроиться на шведский стол из огромной туши хищного кита.

— Зря стараются, — печально протянул Окита, поправляя ворот тёплой куртки.

Ветер трепал его порядком отросшие каштановые волосы, небрежно собранные в самурайский пучок.

— Почему? — удивилась Сакура.

— А место здесь паршивое. Даже при всех стараниях, косатка до прилива не доживёт, — ответил Окита.

— Прямо уж. Разве здесь не привыкли к таким форс-мажорам? — хмыкнула Сакура.

— А ты приглядись повнимательнее, нэ. Здешние места не просто так китовьим кладбищем зовутся. Раз-два в год сюда выбрасываются киты или море их выплёвывает. Транспорт не подгонишь, прилива ждать долго, вот животные и умирают в муках, — рассказал Окита.

Сакура окинула скалистый берег взглядом. Над поросшими мхом, с редкими оазисами пожухшей травы камнями в сером небе кружили чайки, а под их крыльями, если повнимательнее приглядеться, можно было увидеть большой китовий скелет. Точнее, его часть.

— Получается, они просто продлевают её агонию? — спросила Сакура, кивнув на косатку.

— Нет, облегчают её, — ответил ей Окита, красноречиво улыбнувшись краешком губ.

Вспоминать тот день Сакура не любила, но он периодически всплывал в голове яркими образами. Особенно, когда она думала про друга и начинала тосковать. Говорить про свою болезнь Оките Сакура пока не будет. Немного повременит.

Это, возможно, не очень справедливо. Но Сакура не простит себя, если заставит Соджи изводиться и беспокоиться за неё непутёвую. Они оба непутёвые, если вдуматься. Только одна ушла с головой в работу, а второй сбежал чуть ли не на другой конец света.

На языке всякий раз оставался неприятный привкус, когда самым кончиком проводишь по шершавому пергаменту, обильно смачивая вязкой слюной. Сакура скрутила пару самокруток. Да, навряд ли сворачивание мелко нарезанного табака в тонкую сигаретную бумагу с едва уловим кофейным запахом — достойное занятие перед свиданием с одним из самых привлекательных мужчин, которых Сакура встречала за свою жизнь. Совсем нет.

Она открывала окно в комнате, впуская прохладный воздух. Сумерки медленно ползли по небу, заполняя пространство молочно-синим цветом. На улице было свежо и прозрачно. Сакура зажала зубами кончик самокрутки и прикурила от горящей большой свечи. Свет, как назло, выключатели не вовремя. Редко, но метко, как говорится. Сделала пару затяжек, а потом, прихватив большим и указательным пальцем папироску, выдохнула сизый дым. Окинула взглядом висящее на вешалке пальто. Оно бы идеально подошло к её кашемировому черному платью, в котором она собралась идти на встречу с Годжо. Но изменять себе не хочется. И ладно, что по неписанным правилам приличия — кто их только придумал? — принято одеваться прилично и сдержанно. Сакура вновь выпустила дым кольцами и посмотрела на косуху, которую таскала на своих натруженных плечах уже не первый год.