— Ну уж нет. Чтобы мама в слёзы, а Тоджи опять из себя умудрённого опытом папашу корчить начал. Обойдусь. Не хочу их напрягать.

— Ты их сын.

— И что, что сын?

— Мегуми-чан…

— Я обратился к тебе за помощью, Сатору. Ты обещал никогда мне в ней не отказывать.

— Это удар ниже пояса, Гуми.

— Нет, это честность.

Годжо тяжело вздохнул. Когда Мегуми позвонил ему днём с просьбой приехать и забрать его, Сатору не раздумывая сорвался с места. Потому что попросить о помощи для юного Фушигуро было сложно. Сложно наступить на гордость и собственные принципы. Мегуми был убеждён в том, что нужно справляться с трудностями самому, потому что больше положиться в этом мире не на кого.

— Отцу не говори ничего, — повторил просьбу Мегуми.

— Он сам может заявиться ко мне в квартиру в любой момент для проверки, — посмотрел на него Годжо.

— Почему ты дал ему ключи? — спросил Мегуми.

— Тебе точно все мозги вышибли. Где мой умный ученик? — усмехнулся Годжо. — Сами же настояли, чтобы запасной комплект был у вас. На всякий случай.

— Настояли, — буркнул Мегуми. — И правильно сделали. Только я не думал, что вы с отцом путь от врагов до друзей пройдёте так быстро. И споётесь.

— Во-первых, не быстро. Мы почти лет десять учились нормально сосуществовать и взаимодействовать. Вынуждено, кстати. Во-вторых, не спелись. Меня твой батя бесит. В-третьих, мы не друзья. У нас просто общий сын, — сказал Сатору.

На последнее Мегуми фыркнул и отвернулся к окну.

А Годжо решил, что неплохо было бы позвонить Сакуре и предупредить, что везёт нового пациента. Больница, в которой на благо общества трудилась доктор Куран, как раз была рядом.

***

Сакура посмотрела на своё отражение в зеркале женского туалета. Ополоснула лицо водой ещё раз. Вздохнула тяжело. Закрыла глаза. Заведённая и злая.

Надо же, умудрилась упасть в обморок на планёрке. Ладно, не на самой планёрке, а в самом её конце, когда почти все врачи вышли из переговорной. Остались только молодой доктор Марияма и главврач. Первый отпустил пахабную шуточку не к месту, которую Сакура даже не запомнила. А главврач Саридзава-сан окинул её настороженным взглядом. В его серые глаза будто сканеры встроены. Сказал, чтобы комплексно проверилась, потому что в клинике больные врачи не нужны.

Не нужны, конечно. Только никто, кроме больных под началом Саридзавы работать и не будет.

Головная боль больше не выворачивала наизнанку. Сакура ещё с утра позавтракала горстью таблеток, увеличив дозу обезболивающего.

А сейчас работа.

Стоило Сакуре выйти в коридор, вспомнив про обход, как в поле зрения замаячила медсестра Такахаси-сан.

— Ты будто убить кого собираешься, сенсей, — она хотела сказать другое, но увидев выражение лица Сакуры, нахмурилась.

— Так и есть, — отозвалась Куран. — Что-то случилось?

Такахаси-сан поджала губы. Между тонких бровей залегла морщинка.

— К Итадори-сану внук приехал.

— Так в чём проблема?

— Не Юджи.

Сакура усмехнулась зло. Сегодняшний день просто не мог стать хуже. Заблуждение, конечно. Рёмен Сукуна всё мог сделать не просто хуже, а самолично переоборудовать в «комфортабельный» ад.

— Скандалит?

— С дедом? Разумеется. Весь персонал, кто его угомонить пытался, нахер перепосылал.

— Полагаю, не дословная цитата, — Сакура потёрла переносицу, силясь прогнать усталость. — Что ж, тогда я пошла в пасть ко льву.

— Я с тобой! — заявила Такахаси-сан.

— Давай лучше для подстраховки на посту побудешь. Чем меньше людей в поле зрения Сукуны, тем безопаснее, — сказала Сакура.

Такахаси-сан вынуждена была согласиться.

***

— Я не собираюсь смотреть за пацаном, если ты подохнешь! — голос Сукуны раскатом грома разносился по палате. — Так что не смей отказываться от лечения и моего предложения о переводе! Совсем на старости лет мозги проебал?!

— Куда ты денешься? — Итадори-старший ни чуть ему не уступал, полностью проигнорировав последнюю часть пламенной речи внука. — Он твой брат!

Довести обоих до такой кондиции, чтобы каждый перешёл на повышенные тона, могли только они сами. Как пауки в банке. Итатори-старший хоть и противный, вечно ворчащий старик, но на крик не переходил никогда. С Сукуной всё, конечно, было сложнее. Обычно он с садистским удовольствием выводил из себя, а не его. Но дед умудрился пробить даже эту бетонную стену, добраться до чего-то живого, что ещё осталось в старшем внуке.

— Не надо пытаться давить мне на совесть через родственные связи, чёртов старик. Сам-то о них часто вспоминаешь? Или когда надо? — Сукуна поднял на деда тяжёлый, надменный взгляд.

— Когда надо, — отозвался Итадори-старший. — Воспитание у тебя дерьмо. Но это во многом моя вина…

— Что, из пацана, думаешь, экземпляр получше будет? — усмехнулся Сукуна. — Ну да, он как собачонка на задних лапах перед тобой бегает. От меня ты такого хер дождёшься. Поэтому, пока даю шанс, засунь свою гордость куда подальше и…

— Это ты мне про гордость говоришь, надменный сопляк?! — возмутился Итадори-старший. — Это ты мне что-то про гордость говоришь?

— У нас все в семейке пришибленные, если что, так что не извольте жаловаться, господин Итадори Васукэ. Все в тебя, говнюка, пошли, — Сукуна сморщил нос, будто сама мысль о родстве с Итадори жутко смердела.

Как раз в этот момент в палату зашла Сакура. Обменивающиеся любезностями в попытках побольнее зацепить за живое мужчины её даже не заметили. Продолжали кричать и препираться. Сакура громко, не жалея сил хлопнула дверью в палату, чем напугала обоих. Дед и внук повернули головы в сторону доктора. Их взглядами легко можно тоненько человека на сашими порезать с особой жестокостью, столько холодной ярости и остроты наблюдалось у каждого.

— Я бы вас попросила быть потише. Здесь и другие пациенты лежат, — сказала Сакура спокойно.

— Да поебать мне на других пациентов, — ощерился Сукуна.

— Вам поебать на всех окружающих, господин Сукуна, — Сакура подошла ближе. — А вот охране нет.

— Испугала, — усмехнулся Рёмен.

— Предупредила. Либо вы перестаёте орать и ведёте беседу, сбавив тон.

— Либо? — Сукуна смотрел на неё, как на грязь под ногами.

А Сакура отвечала ему тем же взглядом. Когда доктор Куран работала, то ей было глубоко плевать, с кем приходится иметь дело. Будь то пациент или его родственник. Пусть хоть сам тысячелетний демон, а Сукуна по характеру на него хорошо тянул.

— Либо вашу задницу в этом чертовски дорогом костюме вышвыривают отсюда, — сказала Сакура. — Итадори-сан, вас тоже касается просьба успокоиться.

Дед гневно фыркнул, скрестив руки на груди.

— Пойдём-ка выйдем, сенсей, — Сукуна оттянул ворот рубашки.

Большинство мужчин делали так, прежде чем начать драку. Сакура знала, что Сукуна её не ударит. Физически. Потому что в больнице. Потому что вроде как вполне цивилизованный и не тупой малый, только с замашками Якудза. Вон, и татуировки по всему телу. Ухо проколото. Глаза алые, кармина полные. Словесно он любого способен в отбивную превратить.

Но Сакура его не боялась.

Эту величественную, надменную персону с грудой мышц и повадками кровожадного, демонического кота. Естественно, с присущими демонам и котам самыми ярко выраженными качествами. Про таких суеверий много есть. Прыгнут на грудь посреди ночи и выцарапают сердце острыми, стальными когтями. Только Сукуна мог напасть не ночью, а днём. Сакура не сомневалась, что и сердце он выцарапать, даже не выцарапать, а вырвать может не фигурально, а вполне себе буквально.

— Пойдёмте, — Сакура кивнула на дверь.

— Сукуна, сукин сын, не вздумай! — кинул ему Итадори-старший.

Больше от бессилия, чем от гнева на внука.

— Да, ты прав, дедуль, я сукин сын, как и твой дрожавший Юджи, — улыбнулся Сукуна.

— Итадори-сан, — позвала его Сакура, и когда старик посмотрел на неё, сказала:

— Прошу вас, хватит. Если вы не хотите, чтобы всё на этом и закончилось, постарайтесь успокоиться. Вам нельзя нервничать. А ваш внук мне ничего не сделает.