Северо-Восток США относится к самым густонаселенным районам страны. Нордэм – типичный мегаполис территории промышленного Севера, где постоянно проживают несколько миллионов человек. С каждым годом численность населения становится все больше. Вместе с ней растет ряд социальных и демографических проблем, некоторые из которых стоят особо остро: криминал, коррупция, безработица, социальное расслоение, нехватка жилья, неоправданное удорожание жизни и наплевательское отношение властей относительно выходцев из бедных и неблагополучных районов. Но, как выясняется, наличие средств и положения в обществе не дает гарантий на обретение личного счастья для сильных мира сего. Деньги не приносят любви, власть не дарит долгожданный покой, а внутренние демоны оказываются вполне реальными.

Сам Нордэм столь же многолик, что и населяющие его сущности. У них множество лиц, имен, путей и судеб, и всех их объединяет одно – они проржавели до мозга костей, оставив только пустые оболочки, больше напоминавшие тени самих себя. Как некогда величественный город, превратившийся в обглоданные остовы скелета, люди здесь растеряли свою человечность. Сделав шаг в современный мир, где не нашлось места пережиткам прошлого, их бросили ржаветь за ненадобностью. Гревшее множество поколений пламя доменных печей потухло, и поседевшие улицы осеребрились осевшей металлической пылью.

Долгая зимняя ночь опустились на город этим вечером раньше обычного. Еще с утра небо затянуло свинцовыми тучами, появление дождя из которых было лишь вопросом времени, и стало уже решенным вопросом, когда по подоконнику забарабанили мелкие капли. Они растекались по стеклу, собираясь в ручейки, и смазывали городской пейзаж во множество ярких огней, неясных мазков, безликих очертаний. Очки лежали по правую руку, и свет, проникавший через преломлявшие его мелкие линзы воды на стекле, попадал в глаз в расфокусе, отпечатывался ровными кругами различной яркости и цвета, мерцал и переливался, словно огни далеких маяков в пелене тумана. Нечетко. Неясно. Смутно.

В полумраке одноместного номера отеля, где проходила встреча с деловыми партнерами, горел свет одной лишь настольной лампы, возле которой сидел уставший мужчина, сняв очки и потирая глаза. Откинувшись в кресле, мужчина смотрел на стакан дорогого виски со льдом, из которого по прошествии часа не сделал еще ни одного глотка. Просто сидел в полумраке комнаты и наблюдал, как тает лед в стакане, разбавляя собой напиток с приятным терпким запахом, но даже не собирался к нему притрагиваться. Не то, чтобы ему совсем этого не хотелось. Скорее наоборот, хотелось напиться и забыться, наплевав на завтрашний рабочий день, проведенный в муках от абстинентного синдрома, но настроение было, что называется, не то. После сегодняшней встречи оно было хуже некуда. Било все планки ненависти к себе и угрызений совести, уход от которых ему сулил пресловутый наполненный стакан.

Ехать домой в пустую квартиру, где его никто не ждет, не было ни сил, ни желания. Куда торопиться, если торопиться теперь уже больше не к кому. «Спасибо» конторе, что позаботилась об этом. «Спасибо» ей и за организацию сегодняшней встречи, и бронь номеров для всех участников. Предполагалось, что мероприятие будет длительным и с возможными последствиями, после которых ни местным, ни приезжим лучше не разъезжать в одиночестве по городу с самой криминогенной обстановкой в стране, а остаться до утра в отеле. Так, собственно говоря, и получилось с ним, да и не только. Благо, что свободных номеров хватило всем, а контора за них платит.

«Контора», – презрительно фыркнул он, сжав вывихнутое несколько недель назад плечо, боль в котором уже практически сошла на «нет», уступив место другой жгучей боли в груди. Его коллега, а по прошествии времени и верный друг, и соратник по счастью, оказалась права и неоднократно предостерегала, но он не слушал. Амбициозный, честолюбивый и самонадеянный глупец. Решил, что знает все лучше нее и не повторит чужих ошибок. Учел все ее промахи, повторил и добавил к ним свои. Молодец, Кристофер. Не зря у тебя ученая степень, жаль, что не по идиотизму и мягкотелости, в них тебе нет и не было равных.

Эванс его предупреждала, чтобы сидел и не дергался, не лез, куда не просят, но как же не лезть, когда тебя так и манит далекий свет зеленых огней. Мерцает и переливается, как уличный свет за окном. Нашептывает, что можно, даже когда нельзя. И Крис поверил. Подлетел недостаточно близко, чтобы обжечься насмерть о холодные огни ночного Нордэма, и успел подпалить только одно крыло, недавно переставшее ныть. И сегодняшним вечером Кристофер Томас Оулли, наконец-то, увидел, насколько же был слеп, полетев на этот свет, казавшийся таким ярким, манящим, желанным.

Сегодня он увидел все без прикрас, без розовых очков, только через его настоящие. Минус четыре, но Крис видел все очень отчетливо. Видел взгляды бывшего любовника, которые тот бросал в сторону их нового делового партнера. Их нельзя было истолковать двояко,  да никто бы и не пытался. Видел, как старший босс стакан за стаканом накидывается до такой степени, что утаскивает Эванс за руку в такси, забивая на все правила приличия огромный такой болт. Пожалеют. Оба. Крис знал это по себе. Он это уже проходил с ними обоими, и в итоге Крис остался один.

«Контора платит», – опять подумал он, проследив взглядом за капелькой конденсата, стекавшей по отполированной стенке стакана.  Прозрачная, будто слеза, безвкусная, в отличие от манившего запахом виски. Пить Крису не хотелось, курить почему-то тоже, да и дышать вообще сегодня не лежала душа. Душа просилась на место, которое уже занято. Ему было одновременно жаль Лориана и завидно ему. Совсем недавно на его месте был сам Крис. Он провел там больше года до момента, пока не взглянул на мир без очков, слетевших с него подвешенного вниз головой на балконе пентхауса. С той минуты Крис понял, кем на самом деле был его бывший, а теперь уже просто босс.  Хоть тот и отлично маскировался, но, как выяснилось на практике, точно не был одним из тех, кто наматывает сопли на кулак и тянет время перехода от слов к действию. Сомнение – и Кристофер висит над городом на вывихнутой руке, неподчинение – он прячет следы на теле под тканью одежды, отказ – глаза заволакивает пелена от удушья. Как бы Лиам не ластился сейчас и после к объекту желания, стоит кому-то прозвонить в колокол, и Ли засунет его в мясорубку, глазом не могнув.

Крис оказался умнее, чем многие до него. Улучив момент, быстро свинтил от бывшего, прочертив жирную черту и прилепив на них обоих неуместный ярлык «друзья». Странная выходила дружба, но жизнь Кристоферу была дороже даже всех самых потрясающих ощущений, какие он только получал в постели. Никакая койка не стоила гроба, хотя порой Кристофер начинал в этом сомневаться. Живем же только один раз, да и страховка у него что надо, а контора платит. Не кривя душой, он не мог отрицать, что скучал по инфантильному придурку, всегда ставившему свои интересы выше чужих, и глазам цвета искрящегося на Солнце серпентина. Обидно, когда тебе так быстро находят замену. Еще обиднее, когда эту замену для бывшего ты находишь сам. Но опять же, жизнь Кристофера все еще оставалась ему дорога, хоть иногда он готов был ей рискнуть, чтобы еще хоть раз окунуться с головой в те выбросы адреналина, пьянящую свободу при полном ее отсутствии, глубину прошибавшего до внутренностей желания.

Он так и продолжал смотреть на капли на стакане и таявший лед, пока не услышал, как кто-то очень настойчиво пытается открыть дверь его номера, дергая дверную ручку. Надев очки, он молча и настороженно поднялся из кресла, бесшумно шагая к двери по ковру. Сейчас Кристофер Оулли – стреляный воробей и был готов к любым раскладам, а реагировал на них совсем иным образом, нежели раньше. Спрятав за спиной зажатый в правой руке и снятый с предохранителя Глок, Крис осторожно подошел к двери, приоткрыл ее, не снимая с цепочки. Какого же было его удивление, когда…