– А ты как думал? Будет его преосвященство ячневую кашу с курятиной есть?! Я сам не видел, но… Но запахи из кухни идут превосходные…

– Хватит болтать попусту. Ты знаешь, где сейчас проходят собрания администрации? – Спросил у электрика Семёныч.

– В пятом люксе. Вот только они там как заперлись, так сутки про них ничего не слышно. Сидят и носа не показывают.

– Охраны на уровне много?

– Ну… Пара охранников около двери. И ещё трое нас охраняют. Больше я не видел. Говорят, будто все остальные на передовой.

– Ладно, Давид, все, что нам надо мы узнали, пойдём потихоньку. А ты, Витя, сиди здесь тихо и не высовывайся.

– Я не останусь здесь один, тем более меня там Аня ждёт. А если Дима вернётся?

– Не вернётся, его убили…

– Кто?

– Люди Павла.

– Как же так? Да я… Я ведь его совсем недавно видел… Что я Ане теперь скажу? Она ведь его ждёт. – Герой заметил фальшивую нотку в последнем сказанном предложении, будто Виктор не очень сильно жалеет об этой утрате, да и на его лице на несколько секунд задержалась довольная, даже несколько ехидная улыбка. Хотя, может, это всего лишь причудливая игра света и тени?

К этому моменту Громову-старшему вконец надоели эти "девичьи нюни", и он заявил:

– У нас ещё будет время оплакивать убитых, а сейчас нам пора заняться делом! Ты проведёшь нас в комнату собраний и сделаешь это как можно тише. Ты понял? За оказанную помощь получишь награду.

– А отказаться я могу?

– Можешь… Мы твоей Ане тебя в целости и сохранности доставим. Почти в целости, может, по дороге какой–нибудь из кусков потеряем…

– Я согласен!

– Вот и молодец. Давид, ты готов?

–Готов.

– Тогда вперёд навстречу мучениям! Тьфу, мать его, ну вы меня поняли.

И троица направилась вверх по лестнице, а дальше по тёмному петляющему коридору.

– Никаких тебе дверей, ни ответвлений! – Полушёпотом произнёс герой, на что Виктор ответил:

– Это убежище ещё при старой власти переоборудовали. Я, когда–то давно слышал, что здесь раньше какая–то шахта была. В былые времена в нашем краю много шахт было, тем и славился. Ещё слышал, что многие из них до войны в военные базы переоборудовали. Вот и место это. Нет, ну скажите мне, зачем строить такой длинный коридор? Мне кажется, что раньше здесь ещё двери были вот только они замурованы. Могу поклясться, что иной раз слышу, будто кто–то снаружи скребётся.

– Отставить разговорчики! – Чуть было не сорвался на крик Семёныч. Как уже Давид успел заметить, Виктор нервировал отчима как никто другой. – Это у тебя в голове тараканы панцирями трутся, оттого и звон… Ты проводник, вот и веди молча. Кстати, хочешь каламбур?

– Нет.

– Ну, слушай! Ты знал, что любой электрик рано или поздно становится проводником?

Коридор оказался и впрямь очень длинным, но на всём пути путникам не попалось ни одной живой души, за исключением худощавых облезлых крыс, которых было здесь предостаточно. В мире нет ничего бесконечного кроме вселенной, человеческой глупости и жадности, хотя в первом герой сомневался. Вся вселенная всю его малую жизнь была заточена в эти бетонные стены. Каково это – жить наверху? Герой не знал, да, если честно, не сильно и стремился узнать. Его мало волновало отсутствие солнца и неба, он был всем доволен. Выпусти его за блокпост и дай ему выбор, где жить – под зловещим солнцем или же надёжными бетонными блоками – он, бесспорно, выбрал бы второе. Эти стены стали для него родными. Они стали для него домом.

Так как эта бетонная кишка, зовущаяся коридором, не входила в перечень бесконечных вещей, само собой, за очередным поворотом вдалеке засиял тусклый свет керосиновой лампы. Семёныч снял с плеча АКСУ–74, снял с предохранителя и завёл патрон в патронник, герой, подражая, проделал следом всё вышеуказанное.

– Дальше тоже никого не должно быть, я же сказал, что проведу, значит все будет "хоккей". – Гордо заявил проводник.

Громов-старший подозвал к себе пасынка так, чтобы Виктор не слышал и прошептал на ухо:

– Ой, не верю я в его "хоккей".

– Я ему доверяю, это мой друг!

– Друг или знакомый?

– Ну…

– Так друг или знакомый?

– Я не знаю, – как на духу признался Давид. – Настя всегда о нем хорошо отзывалась.

– Доверяй, но проверяй. Вон видишь на полу металлические решётки? Это кабельный канал. Влезай туда, если через десять минут я не вернусь, тогда подожди ещё пол часика и лети на выручку. – Приказал Семёныч пасынку, а когда проводник обратил внимание на их еле слышные переговоры, громко сказал: – Возвращайся на базу старым путём, а я постараюсь собрать как можно больше информации, после чего тебя догоню.

Герой кивнул на прощание Виктору и сделал вид, что направился назад, но, когда эти двое скрылись за поворотом, изнемогая от прикладываемых усилий, прикладом автомата поддел чугунную решётку кабельного канала. Залезши внутрь, чудом затащил её на прежнее место.

Канал оказался довольно широким, но всё же приходилось двигаться ползком, обтирая превратившийся в масленые тряпки защитный комбинезон об броню кабелей. Герой прополз метров пятьдесят, когда упёрся в развилку. Находясь в затруднительном положении, не зная, какую из сторон канала ему выбрать, герой решил ненадолго перевести дыхание и поразмыслить о своих дальнейших действиях, как вдруг наверху послышались чьи–то голоса.

– Сколько, ты говоришь, их было? – Донёсся сверху голос, от которого по непонятным причинам всё нутро героя затрепетало от страха и непреодолимого животного ужаса.

– Двое. Громовы, отец и сын. – Герой узнал в этом человеке Виктора, которого, судя по голосу, лихорадило от страха не меньше его.

– Где второй?

– Он его отослал назад, сказал, чтобы тот возвращался на базу, пока он тут будет шпионить.

– Где ты их встретил?

– Я шёл починить рубильники, как вдруг они напали на меня возле лестницы.

– Всё понятно, диверсанты! Как они только смогли пробраться сюда? У нас ведь всё оцеплено. – Громким басом заявил третий, доселе молчавший человек.

– Если смогли эти двое, то возможно сюда пробрались ещё лазутчики. Необходимо вычислить место, откуда они проникают на уровень, и устроить засаду. Возвращайся ты, Витя, обратно и предупреди моих людей, чтобы поднимали тревогу. А мы сходим, проверим трансформаторную, этот коридор тупиковый, если шпионы и могли сюда проникнуть, то только оттуда.

Давид за время всего этого разговора лежал, затаив дыхание, стараясь издавать как можно меньше шума. Так как они остановились прямо над ним, повернувшись на спину, он смог разглядеть сквозь чугунную решётку лица присутствующих. Их было четверо. Виктор и трое бойцов дружины. Эти трое не выглядели увальнями, напротив – то, как они себя вели, их уверенные в себе голоса, двухметровый рост и ширина плеч выдавали в них опытных и храбрых бойцов. Дружинники были "заряжены" оружием с ног до головы. На ногах у каждого красовался огромный пистолет, а через плечо были перекинуты автоматы, модель которых герою ещё ни разу не доводилось видеть. Никаких дубинок не было и в помине, вместо них на поясе болтался внушительного вида тесак. Двое бойцов были одеты в бронежилеты стандартного образца, в то время как их лидер был похож на ходячую бронированную статую. В том, что именно он лидер, герой не сомневался. Его обмундирование и его повадки явно выдавали в нем командира. Не считая бронника и громоздких металлических щитков, укрывающих ноги и руки, его голову и лицо полностью закрывал металлический шлем в виде звериной морды. Горящие вечной злобой прорези глаз, огромные бивни и грива, ниспадающая на могучие плечи, создавали впечатление, будто это был не человек вовсе, а полу зверь, сошедший со страниц древних летописей.

Герою вспомнились некогда услышанные слухи, которым он тогда не придал особого значения. О тайной службе безопасности убежища. Про эту организацию ходило много жутких историй, но всё же жители боялись напрямую ими делиться. Большинство из них были о начальнике тайной службы. Никто не знал ни его имени, ни его родителей. Мало кому посчастливилось увидеть его вживую, и ещё меньше людей возвращались к своим семьям после пережитого ужаса живыми, чтобы рассказать об этом жестоком и равнодушном к мольбам о пощаде получеловеке. Нужно ли говорить, что ни один из живых людей ни разу не видел его лица. Подчинённые называли его господином, и лишь приближенным дано было право называть его Вепрем.