– Мистер Фаулер, что-то пошло не так, – заявила она.

– Вы совершенно правы, – согласился Фаулер. – Именно по этой причине я отправляю Аллена одного. Он выяснит, в чем дело.

– А если нет?

– Пошлю следующего.

Женщина медленно встала и двинулась было к двери, но остановилась возле стола.

– Однажды вы подниметесь на самый верх, – сказала она. – Вы ведь не из тех, кто может упустить свой шанс. И сейчас шанс в ваших руках. Вы это предвидели, когда для экспериментов был выбран третий купол. Если справитесь, то подниметесь на ступеньку-другую. И не важно, сколько людей должно погибнуть ради этих ступенек.

– Мисс Стенли, – отрывисто заговорил Фаулер, – Аллену скоро выходить. Пожалуйста, убедитесь, что ваша техника…

– На мою технику, – ледяным тоном перебила она, – грешить не нужно. Она работает по параметрам, которые задают биологи.

Фаулер сидел за столом сгорбившись и слушал, как в коридоре затихают шаги.

Конечно, мисс Стенли сказала правду: параметры она получает от биологов. Но биологи могут ошибаться. Всего-то на волосок разница, всего-то на йоту отклонение – и конвертер даст не то, чего от него ждут. Наружу выйдет мутант – и сломается, расклеится, свихнется при чрезмерной нагрузке или какой-нибудь непредвиденной перемене условий.

Ведь люди крайне слабо представляют себе, что происходит снаружи. Знают только то, о чем им сообщили приборы. Образцы, полученные с помощью механизмов, не дают картины в целом, поскольку Юпитер невообразимо велик, а куполов на нем очень мало.

Сбор информации о прыгунах, этой явно высшей форме юпитерианской жизни, занял три года – биологи проделали чрезвычайно сложную и напряженную работу. И еще два ушло на кропотливую проверку результатов. На Земле все это проделали бы за неделю – при условии, что юпитерианский организм удалось бы доставить на Землю. Увы, ни на какой другой планете невозможно воссоздать физические условия Юпитера; земные давление и температура мигом превратили бы прыгуна в облачко газа.

Когда появилась надежда освоить Юпитер с помощью прыгунов, было решено времени на этот проект не жалеть. Прежде чем конвертер превратит человека в иную форму жизни, необходимо исследовать все ее физические характеристики – исследовать самым дотошным образом, исключив малейшую ошибку.

Аллен не вернулся.

Прочесав ближайшую территорию, вездеходы не обнаружили его следов. Разве что скачущее существо, замеченное одним из водителей, могло быть человеком в теле прыгуна.

Предположение Фаулера насчет неверных параметров биологи восприняли с самыми ехидными академическими ухмылками. Доходчиво объяснили ему, что параметры безупречны. Когда в конвертер помещают человека и поворачивают рубильник, человек превращается в прыгуна. Он покидает машину и исчезает в густой, как суп, атмосфере. Но если все-таки Фаулер прав, если имеет место какой-нибудь крошечный изъян, на его выявление, сказали биологи, могут уйти годы.

У Фаулера не было оснований не верить ученым.

Итак, потеряно уже пять человек, и Гарольд Аллен – тоже напрасная жертва. Его смерть ничего не внесла в копилку знаний.

Фаулер взял со стола список персонала базы, тонкую стопку скрепленных листов. Тяжело, горько – но это необходимо сделать. Необходимо выяснить загадку исчезновения людей. И нет другого способа, кроме отправки следующих.

Он просидел несколько мгновений, слушая, как голосит вокруг купола вихрь, вековечно ярящийся, мечущийся, ревущий над просторами Юпитера.

«Может, есть другая причина? – спросил себя Фаулер. – Какая-нибудь опасность, неизвестная нам? Хищник, который набрасывается на прыгунов из засады и пожирает их? Не видя разницы между прыгунами настоящими и прыгунами-людьми? Да и как хищнику обнаружить эту разницу? Или мы в корне не правы? Ошиблись, когда выбрали прыгуна в качестве формы жизни, наиболее пригодной для существования на поверхности планеты?»

Он знал, что важным критерием этого выбора была явная разумность. Не будь у прыгуна такого качества, человек в его теле недолго бы сохранил собственную способность к мышлению.

Не случилось ли так, что биологи, придав слишком большое значение одному фактору, не увидели за ним другого, по-настоящему опасного, если не сказать катастрофического? Нет, это маловероятно. Биологи высокомерны, но свое дело они знают хорошо.

А что, если сам замысел утопичен? Обречен изначально? Конверсия живых организмов работала на других планетах, но следует ли из этого, что она будет работать и на Юпитере? Допустим, сенсорная система юпитерианина не позволяет человеческому разуму функционировать должным образом…

Возможно, прыгуны настолько не похожи на нас, что просто не существует общей почвы, на которой человеческий опыт и юпитерианское представление о жизни могли бы соединиться, чтобы действовать вместе.

Или проблема в человеке, она присуща всему биологическому виду? Какой-нибудь порок разума, усугубленный чем-то, встреченным за пределами купола, помешал вернуться всем пятерым… А может, это и не порок – в человеческом смысле не порок. Может, просто какая-то черта психики, совершенно заурядная на Земле, вступила в непримиримый конфликт с юпитерианскими условиями и вдребезги разнесла человеческий рассудок?

В коридоре застучали по металлу когти. Слушая, Фаулер улыбался: это Верзила возвращается, навестив своего друга, повара.

Верзила, прихвативший в кухне кость, вошел в кабинет. Помахал Фаулеру хвостом и плюхнулся возле стола; кость он теперь держал между лапами. Слезящиеся глаза долго смотрели на хозяина, и тот наконец склонился и потрепал рваное ухо.

– Верзила, ты же меня не разлюбил? – спросил Фаулер, и пес хлопнул об пол хвостом. – Значит, ты один такой. В куполе меня все проклинают, костерят на чем свет стоит. Наверняка называют за глаза убийцей.

Он выпрямил спину и развернулся к столу. Протянул руку, взял папку.

Беннетт? Беннетта на Земле ждет девушка.

Эндрюс? Планирует вернуться в Марсианский технологический, как только накопит на год обучения.

Олсон? Ему скоро на пенсию. Все рассказывает парням, как осядет и займется выращиванием роз.

«Обрекаю людей на смерть». Так сказала мисс Стенли, и ее бледные губы едва шевелились на пергаментном лице.

«Отдаете их Юпитеру на растерзание. А сами сидите в безопасности и комфорте».

Нет сомнений, что такие разговоры ходят по всему куполу, особенно после того, как не вернулся Аллен. Конечно же, никто этого не скажет в лицо. Даже тот (или те), кого Фаулер сейчас вызовет к себе в кабинет, воздержится от такого обвинения.

Он только спросит: «Когда приступать?» Это уже ритуальная фраза.

Но Фаулер прочитает упрек в его глазах.

Он снова заглянул в список. Беннетт, Эндрюс, Олсон. Есть и другие, но нет никакого смысла продолжать. Кент Фаулер уже понял, что не сможет. Не сможет смотреть им в лицо. Не сможет послать их на смерть.

Он наклонился вперед и щелкнул рычажком интеркоммуникатора.

– Да, мистер Фаулер?

– Соедините с мисс Стенли, пожалуйста.

Он ждал и глядел, как Верзила вяло грызет кость. У пса совсем плохо с зубами.

– Мисс Стенли, – произнес динамик.

– Хочу вас попросить, мисс Стенли, подготовить машину еще для двоих.

– А вы не боитесь, – спросила мисс Стенли, – что у вас так люди скоро закончатся? Если по одному посылать, это дольше продлится и даст вам вдвое больше удовлетворения.

– Один из них – собака, – сказал Фаулер.

– Собака?!

– Да. Верзила.

Ее голос вмиг заледенел от гнева:

– Ваш собственный пес? Он же с вами уже столько лет…

– В том-то и дело, – перебил женщину Фаулер. – Он бы расстроился, если бы я ушел без него.

Он предвидел, что все будет по-другому, но не был готов к тому, что разница окажется настолько огромна. Он ждал встречи с адом, где льют аммиачные дожди, курятся зловонные дымы и оглушительно ревет буря. Он рассчитывал увидеть вихрящиеся тучи, пронизываемые блеском гремучих молний.