А вот холм вызывал беспокойство. Мал-Шафф вдруг почувствовал, что должен подняться на вершину. Этому решению не было никаких разумных объяснений. Здесь, у подножия утеса, он определенно находился в большей безопасности, но его словно звал какой-то голос, дружеский голос с вершины холма.

Мал-Шафф поднялся на гудящие ноги и двинулся вперед. Каждая клеточка тела отчаянно протестовала, но он, упрямо переставляя ноги, механически шел дальше.

Очутившись у подножия холма, он заглушил странный настойчивый голос, который звучал у него в голове, и ненадолго остановился, чтобы дать отдых измученному телу. Нужно было набраться сил для подъема.

Он понимал, что впереди ждет опасность. Как только он покинет спасительную черноту у подножия утеса, Оуглат непременно заметит его. А это верная гибель. Лишь на вершине холма он будет в безопасности.

Внезапно пейзаж залило мягкое зеленое сияние. Только что вокруг было темно, хоть глаз выколи, а через миг вдруг стало светло как днем – словно кто-то включил гигантский фонарь.

Мал-Шафф в ужасе огляделся в поисках источника света и над самым горизонтом увидел громадный зеленый шар, который прямо у него на глазах поднимался по небесной лестнице.

Луна! Огромный зеленый спутник, стремительно вращающийся вокруг этого проклятого мира!

Ошеломляющий страх охватил Мал-Шаффа, и с высоким пронзительным криком гнева он помчался вперед, позабыв про терзаемое болью тело и саднящие легкие.

На его крик эхом отозвался издалека другой, и из мрака вокруг утесов в конце пустоши выскочила черная фигура. Оуглат напал на след!

Мал-Шафф бешено понесся по склону, взбежал на гребень и ничком бросился на землю, обессиленный почти до предела.

Странное ощущение довольства овладело Мал-Шаффом. Новые силы хлынули в него, и былое возбуждение битвы с прежней мощью запульсировало в крови.

Что-то непонятное происходило не только с его телом, но и с сознанием. Мир вокруг казался необычным, как будто скрывал в себе какую-то неуловимую, непостижимую тайну. Откуда-то из глубин разума упорно пробивался вопрос: кто он такой и что собой представляет? Странные мысли! Он Мал-Шафф! Но всегда ли он был Мал-Шаффом?

В памяти всплыла колонна пронзительного света, существа, которые вступали в этот свет… Их тела ничем не напоминали его собственное, но он был одним из этих существ. А еще что-то такое об измерениях, о других уровнях, о том, что один уровень замыслил напасть на другой…

Он кое-как поднялся на кривые ноги и замолотил по исполинской груди могучими ручищами с длинными когтями. Потом запрокинул голову, и из его горла вырвался рев, от которого даже у самых отважных храбрецов кровь застыла бы в жилах.

Внизу бродивший по пустоши Оуглат услышал его клич и ответил на него своим, столь же кровожадным.

Мал-Шафф сделал шаг вперед – и окаменел. В его сознании прозвучал резкий приказ вернуться на прежнее место и ждать нападения там.

Он отступил назад и встал, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и чувствуя, как с каждой секундой в него вливаются все новые и новые силы и тело, увеличиваясь в размерах, обретает еще большую, чем прежде, мощь. Глаза застилала красная пелена ненависти, с языка одно за другим слетали вызывающие оскорбления в адрес того, кто в этот самый миг приближался к подножию холма.

Оуглат поднялся на вершину – и ночь превратилась в кромешный ад. Исполненные гнева и ярости крики, словно прибой, бились о черные утесы. На губах взбешенного великана выступили хлопья пены, красные глаза сузились до щелочек, челюсти ходили ходуном.

Когда врагов разделяло всего несколько футов, Оуглат бросился в атаку.

Мал-Шафф был готов к бою. Теперь они сравнялись друг другом в размерах, и исход кровавого поединка был непредсказуем.

Почувствовав под пальцами мягкое горло врага, Мал-Шафф усилил хватку. Обезумевший Оуглат в ответ осыпал его градом чудовищных ударов, однако все попытки громадного чудовища вырваться из хватки соперника были безрезультатными.

Теперь над пустошью стояла тишина. Сама ночь, казалось, погрузилась в мрачные раздумья, наблюдая за поединком на вершине холма.

Все больше и больше становился Мал-Шафф, пока не вознесся над Оуглатом словно исполин.

Тогда он разжал пальцы, но едва Оуглат попытался удрать, протянул руку и, ухватив врага за шкирку, вскинул его высоко над головой, а потом швырнул оземь. Прыгнув на распростертое тело, Мал-Шафф принялся топтать его, расплющивая и вбивая в землю. С дикими криками он исступленно месил ногами то, что еще недавно было Оуглатом – Черным Ужасом.

Когда от противника не осталось и следа, Мал-Шафф отошел в сторону и огляделся.

И тут он впервые заметил, что на гребне холма в безмолвии столпились другие чудовищные фигуры. Он обвел их взглядом, не зная, удивляться их появлению или сердиться.

– Это же Мал-Шафф! – воскликнул один из неизвестных.

– Да, я Мал-Шафф. А вам что за дело?

– Но послушай, Мал-Шафф, ведь Оуглат давным-давно тебя уничтожил!

– А я, – отозвался Мал-Шафф, – только что уничтожил Оуглата.

Чудища молчали и беспокойно переминались с ноги на ногу. Потом еще один великан выступил вперед.

– Мал-Шафф, – начал он, – мы считали тебя мертвым. Но, как видно, ошибались. Мы рады, что ты снова среди нас. Оуглат, который когда-то пытался убить тебя, но не сумел, погиб от твоей руки. Туда ему и дорога. Оставайся и живи с нами в мире и согласии. Мы приветствуем тебя.

Мал-Шафф поклонился.

Словно и не было никаких мыслей о третьем измерении. В памяти Мал-Шаффа промелькнули странные, щемящие воспоминания о бурой пустыне, усеянной алыми валунами, о серебристых скалах из поблескивающего, словно металл, камня, о безбрежных морях, обрушивающих волны на вздымающиеся к небесам утесы. И не только о них. Перед его внутренним взором возникли огромные дворцы из сверкающих драгоценных камней, причудливые картины ночных празднеств в глубоких черных пещерах, озаренных сполохами поистине адского пламени.

Он снова поклонился:

– Благодарю тебя, Батазар.

Не оглядываясь, Мал-Шафф зашагал вниз по склону вместе с остальными.

– Что?! – крикнул редактор в трубку. – Что вы сказали?! Доктор Уайт мертв?! Самоубийство?! Да, понял. Эй, Робертс, живо сюда! Срочно возьмитесь за этот материал.

Когда будете писать, – сказал он, передавая трубку своему подчиненному, – особо подчеркните, что Уайт очень разволновался из-за провала эксперимента, а главное – из-за невозможности вернуть людей обратно в третье измерение. Расхваливайте его на все лады за то, что он положил конец Черному Ужасу. Это настоящая сенсация.

– Я все понял, шеф. Сделаю, – ответил Робертс и, обращаясь уже к собеседнику на другом конце провода, проговорил: – Ладно, Билл, давай выкладывай, что там у тебя…

Пятнашники запаздывали.

Может, они чего-нибудь не поняли.

Или выкинули очередную шутку.

А может, они и вовсе не собирались придерживаться соглашения.

– Капитан, – осведомился генерал Лаймен Флад, – который теперь час?

Капитан Джист оторвал взгляд от шахматной доски.

– Тридцать семь – ноль восемь по среднегалактическому, сэр.

И снова уткнулся в доску. Сержант Конрад загнал его коня в ловушку, и капитану это не нравилось.

– Опаздывают на тринадцать часов! – пропыхтел генерал.

– Они, наверное, так и не взяли в толк, когда мы их ждем.

– Мы же объяснили им все на пальцах. Взяли их за ручку и твердили одно и то же снова и снова, пока они не уразумели. Они не могли не понять нас.

Но они очень даже могли, и генералу это было известно лучше, чем кому бы то ни было.

Пятнашники не понимали толком почти ничего. Идея перемирия озадачила их так, будто они никогда не слыхивали ни о каких перемириях. Предложение обменяться пленными поставило их в тупик. Даже задача согласовать время обмена потребовала изнурительных объяснений – словно они прежде не догадывались, что время можно измерить, и не ведали элементарной математики.