Рубик собрал остатки слюны в сухом рту и сплюнул, стараясь избавиться от горького привкуса на языке, отер рот и оперся на не менее пострадавший посох. Как ни странно, паутина прекрасно склеила сломанные части, и посох все еще мог служить хотя бы как трость, если не магический инструмент.

И маг, закусив губу от боли, все же поковылял куда-то вперед. Куда – не знал, но куда-то. Ведь, если куда-то идти, непременно куда-нибудь придешь. Впрочем, пока что округа была однообразной – все те же серые округлые стены, все та же полутьма, раздвигаемая ненамного соцветиями кристаллов, светящихся мягким медовым цветом. Все так же было тепло и влажно, болеющее тело изнывало от желания поспать. Но Рубик упрямо шел вперед, огибая стайки крошечных паучков, деловито снующих туда-сюда. На потолке двигалась крупная тень – наверное, один из старших детей паучихи, то ли страж, то ли охотник. Они, казалось, совсем его не замечали. Или замечали и стремились скорее настучать начальству. Какое бы оно тут ни было. С потолков капала неожиданно холодная вода, а порой скалистые стены были пронизаны толстыми древесными корнями. В том ли они еще лесу? Как знать.

А ведь они знали, что их группа тут пройдет. Не конкретно их группа, конечно. Засада была свежая. Трое на трое. Неужели кто-то как-то выдал информацию? Это не простое совпадение. Или простое? Как же болит голова. Рубик пощупал темя, на котором болтался растрепанный хвост, что привести в порядок не было ни сил, ни времени. Там нашлось липкое, болезненное пятно. Наверное, считали, что он прикинулся кабачком, и перестраховались. На пальцах оказалось что-то темное вперемешку с белым. Неужто мозги вытекать начали, пошутил про себя колдун.

Как же болит голова.

Паук-страж наверху плотно прилип к потолку, блестит жвалами и куда-то очень деловито ползет, вообще не обращая внимания на мага внизу. Куда он? Рубик стиснул зубы и как можно тише пошел за тварью. Может, это охотник? И он лезет на выход, чтоб принести в логово еды для матриарха и ее многочисленного потомства?

По ушам ударили донесенные эхом звон меча, яростный рык, шипение и хруст. Охотник тут же встопорщился, заклацал жвалами, ринулся по тому же потолку в одно из ответвлений. Под ногами зачавкали распоротые, еще брызжущие слизью тельца пауков поменьше, нос снова забила едкая вонь. Рубик задышал ртом, едва поспевая за быстрым пауком, оскальзываясь на теплой жиже из паучьих панцирей под стопами, и вдруг по глазам ударило сияние мечущегося в полумраке клинка.

Кровавый отблеск лунной стали…

Это был Юрнеро! С ног до головы в жиже из паучьих тушек, совсем, кажется, не зацепленный и нигде не оцарапанный, он стальной бурей расшвыривал кидающихся на него пауков – все мелочь, едва ли ему по колено. Неустанно рубил он податливые панцири, с низким рыком насаживал их на меч и швырял в их же сородичей. Рубик оперся о какой-то сталагмит, не в силах отвести глаз от яростной сечи. Наверное, его и не смогли взять в плен. Джаггернаут пришел сюда сам! Сам пробивал себе путь потом и кровью, ради… ради него? Ланайи? Что между…

Паук-страж злобно зашипел над головой, спрыгнул стремительно наземь и скакнул на Юрнеро сзади. Холод обжег замершего мага: если тварь набросится на явно не ждущего удара со спины Джаггернаута, то паучья орда легко его разорвет.

- Нет!

Крик получился хриплый, едва слышный, и Рубик, выбросив руки вперед, схватил паучище незримыми путами телекинеза прямо в воздухе. Юрнеро обернулся на них, зашипевший паук легко вырвался из непродолжительной из-за недостатка маны хватки и рванул, точно рассвирепевший кабан, на бессильно уронившего руки мага. Он не мог ничего сделать, из пальцев даже искры не вырывалось.

Удар, резкий, по всему корпусу. И без того немногий воздух из легких вышибло, и Рубик, лишь закрываясь руками, грохнулся на спину, зажимаемый огромной тушей. Живот прошила острая, резкая боль, маг беззвучно – голоса не было – закричал, забрыкался хоть как-то. Громкий хруст, истошный визг, хлюпанье, звон клинка, тяжесть с тела спала. Но встать колдун уже больше не мог. Он неуверенно приоткрыл один глаз и наткнулся взглядом на расплывчатую в очертаниях серую полированную кость с несколькими алыми линиями.

- Привет, - одними губами сказал Великий Маг и потерял сознание.

***

Первым звуком был треск ломаемых сучьев. Первым запахом – сырая земля, к нему тут же присоединился второй – дым от костра. Рубик с трудом разлепил глаза и отлепил щеку от мягкой мшистой подушки, от которой на коже осталась пара сухих листочков и каких-то палочек, чтобы оглядеться. Это была чистая, зеленая лесная прогалина, тут и там прогреваемая солнечными лучами. Потрескивал костерок для тепла, шумела листва, чирикали птицы, настукивал по древесному стволу дятел. Все говорило о том, что то ужасное место миновало. Маг опустил веки и с наслаждением вдохнул свежий воздух.

Он-то думал, что уже мертв. Тело хоть и саднило, словно он долго и сильно бился о камни, падая куда-то вниз, особенно болели спина, куда ударил тот гигантский жук, и живот, где рванул тот паук. Укусил? Отравил? А кто его знает. Руки нащупали плотные повязки из широких листьев, крепко и надежно охватывающих его торс, точно рубашка, которая немного мала по размеру. К тому же, он был совершенно чистый, хотя волосы, завернутые в пучок и сколотые парой прямых веточек, все еще были слегка сыры. И лежал под столь же немного мокрым своим плащом. Но солнце делало свое дело, и через полчаса все должно было быть сухо.

Рубик оперся на руки и очень осторожно сел. Голова затрещала, точно мост под перегруженной повозкой, но он стиснул зубы и перетерпел, подставил лицо ласковым солнечным лучам. Колдун все еще хотел лечь и выспаться, но теперь, когда не было страха, его держало в сознании любопытство, растревоженное новой обстановкой.

Кто-то же его сюда принес. Он даже догадывался, кто. Подтягивая под себя ноги, маг с благоговением подумал, что скупит для самурая всю медовуху в городе, все лучшие клинки в кузнице. Благодарность Великий Маг чувствовал за свою жизнь немало раз, но выказывать ее получалось крайне неуклюже. Посему, поразмыслив, он решил потом спросить самого Джаггернаута, что бы он хотел в награду.

Так и будет, зевнул Рубик, снова ложась на мягкий зеленый мох, и стиснул собственный плащ, точно одеяло. Конечно, никто не мешает ему предложить что-нибудь в качестве ее. Ту же медовуху. Те же мечи. А то и… ну совсем наверняка… вдруг захочет…

Остаток мысли растворился в новой пелене забвения – в тихом и спокойном сне.

========== 8. Смородина ==========

Сухие ветки вновь захрустели неподалеку, точно кости в логове хищника, и Рубик, тряхнув головой, приподнялся на руках, оглядываясь. От сердца отлегло – то шел Юрнеро, целый и невредимый, несущий за свернутую шею свежепойманного кролика. И когда только успел.

- Рад, что ты очнулся, - произнес Джаггернаут, садясь и расстилая перед собой несколько широких листьев. – Как себя чувствуешь?

Маг прислушался к ощущениям. Юрнеро же вынул из-за пояса небольшой ножик и принялся свежевать кролика.

- Я в порядке, - наконец, вынес вердикт самочувствию Рубик и не без труда сел. – Правда… надо немного повременить с тем, чтобы куда-то пойти. Прости.

- Я так и подумал. Мы никуда не спешим.

- Не спешим? Но Тресдин сказала…

- Мало ли что она сказала. Даже если мы опоздаем, разве мы не набредем рано или поздно на какое-нибудь поселение, чтобы там купить свиток и вернуться?

Рубик пожал плечами и коснулся неприятно занывшей правой лопатки.

- Ты не видел Ланайю? – осторожно спросил он, нет-нет, да взглянув на Юрнеро. Все же глодало его любопытство.

- Видел, - спокойно ответил Джаггернаут, одним движением срывая шкурку с кролика вместе с ушами, отчего колдун невольно поежился. – Я убедил ее пойти вперед и предупредить, что мы задержимся, если что.

- Подожди, убедил? То есть…

- Нет, нам с ней удалось сбежать. Мы оставили тебя.

Что-то странное скользнуло в голосе Юрнеро, и Рубик вдруг сообразил, что тот смотрит на него за маской.