Синяки, растяжения, мгновенное исцеление за протекавшее где-то там, в их объединенном сознании время, тысячи ошибок и верный выпад, неудачи и триумф, боль и приятная немота. Собственное тело наливалось ими, словно в него впрыснули неведомое науке зелье, и тут же адаптировалось, впитывало его, как сухая земля – влагу. Юрнеро – нет, уже не Юрнеро, сам Рубик – на экзамене, в руках – тот самый меч. Противник велик, но он – не абы кто. Он – Джаггернаут. Танец клинков, пляска горячей крови, смертельная грация на самом краю пропасти! В руках – клинок. Кто его держит? Кто он?

Он – страж, судьбой согбенный.

Рубик открыл глаза, тут же упираясь в глаза Юрнеро за линзами его маски. Он знал, что Джаггернаут смотрит на него, потому что в самый последний свой момент их связи он видел себя ими. И знал, что он это знает. Знает, что все получилось.

- Джаггернаут славен своим клинком, - сказал Юрнеро, - и своей маской. Ты помнишь те слова из Песни Четвертой Волны? Кровавый отблеск лунной стали…

- Он – страж, судьбой согбенный, - повторил те слова, лижущие в последнее время губы холодным клинком, Рубик. – Не прочитаешь ни детали…

- …Под этой маской совершенной, - кивнул Джаггернаут и, отстранив мага от себя, положил руки по бокам своей маски. – Но так как твоя маска разбита и где-то утеряна…

Щелчок, еще щелчок. Рубик распахнул глаза, не в силах отвести взгляд. Неужели…

Гладкая кость маски плавно отошла от закрытого от всего мира лица, и с него на замершего, точно каменное изваяние, Великого Мага взглянуло из-под кустистых черных бровей два янтарно-желтых в ночном мраке глаза, принадлежавших Джаггернауту. Широкий, почти плоский от долгих лет в маске нос, коротко стриженные черные макушка, усы и бородка, длинные, похожие чем-то на эльфские, уши. Это лицо – невероятно! – улыбалось. Рубик пораженно прикрыл рот рукой, не отрывая глаз.

- Что же – совершенная маска, Рубик? – спросил Юрнеро, все так же ухмыляясь. Должно быть, он знал, какое впечатление производит, зараза такая.

Скрежет сзади повторился, стал сильнее и злее. Маг как будто очнулся и взял в руки протянутую ему маску. Перевернул, наклонил голову, двумя точными движениями закрепил ее на лице намертво, вдруг находя, что маска очень даже удобна. Только нос пострадает.

- Что есть совершенная маска? – повторил Джаггернаут, скрывая лицо стянутой с плеч накидкой из меха.

- Знание, - глухо произнес Рубик, беря в руки меч Юрнеро и свой посох, и обернулся к выступающему из-за деревьев Нессажу на своем огненном скакуне.

Комментарий к 11. Связь

15.07.2020

Жеваный торт этого Вольво, блджабд

Кто ж его знал, что Аганим выглядит как дитя Ктулхи и Малфуриона, а роды принимал Горо

========== 12. Симфония ==========

Конный воин никогда не был четой пешему, это было аксиомой во все времена. Армированный рыцарь с оружием и полностью управляемым животным весом под добрый центнер, а то и больше, представлял нешуточную угрозу по двум причинам. Первой причиной была извечная формула умножения массы на ускорение. Ударив с разбегу, тяжеленный всадник гарантированно отправлял соперника на больничную койку, если не на тот свет, и противодействие такому ходу было всего одно: не попадать под оружие, будь то заточенная, протыкающая насквозь, как нож масло, пика или шипованная дубина, крошащая грудины и черепа в мелкую кровавую труху.

Это было тем еще испытанием. Маневрировать против Нессажа и его огнедышащего коня Армагеддона было весьма непросто, ведь, если неверно выбрать время, он всегда успеет или дотянуться, или изменить направление своего пламенного жеребца. Отсюда вытекала вторая проблема: лавирование от направленных на только лишь убийство ударов здорово истощало пешего воителя, а опытный рыцарь в седле мог проводить свои атаки еще много раз. А добить измученного противника, неспособного удрать от оппонента на лошади, никакого труда и вовсе не представляет. Уж Нессаж-то, ветеран миллионов битв, на этом не одну собаку съел, пошутил у себя в голове Рубик.

Однако ему было не до шуток. Рассчитывание времени и броски прочь от несущих смерть булавы и ее хозяина на рычащем сквозь удила коне заставляли каждый мускул тела быть в вечном напряжении, в вечном ожидании удара. Очень скоро Рубик начал уставать, а едва поджившие раны на спине и животе закровоточили вновь, к тому же, растравленные потом. Опыт, почерпнутый у Юрнеро вместе с навыками, подсказывал, что маг может попробовать отразить летящий на него удар мечом, но пробовать было слишком чревато. Не факт, что ему не хватит силы, и он не пополнит бесконечный список убитых рыцарем Хаоса. Но что же, ему и дальше играть в кошки-мышки? А это именно игра, ведь Нессаж, если бы хотел, давно бы применил средства понадежней.

Нет, вовсе нет. Надо хотя бы дотянуть до момента, когда у него будет достаточно маны. А потом можно будет сыграть в другую игру.

Рубик отвлекся и не успел рассчитать время, а смерть верхом на адском жеребце уже летела на него. Мгновение до удара – и маг поднял руки с мечом Юрнеро и своим посохом навстречу дубине.

Громко, слишком громко, словно по ушам хлестнули кнутом, грянуло соприкосновение, а вспышка от него на целый миг превратила ночь в ярчайший полдень. На этот миг отшвырнутый назад Рубик отключился, оглушенный, но тут же пришел в себя, сгруппировался, затормозил ногами, коленями и скрюченными пальцами, пропахивая длинные борозды во влажной, рыхлой после дождя почве и по локоть зарываясь в нее. Посох и меч были почти потеряны в грязи, но маг не выпускал их рукоятей. Но и Нессаж не принял удар просто. Оглушенный Армагеддон опрокинулся на спину всем своим весом, уронив и рыцаря, и тот сейчас тяжело поднимался, пока жеребец лежал недвижимый.

- Хорошо, - глухо сказал Нессаж.

Коснувшись крупа Армагеддона, отчего конь тотчас же рассыпался в тлеющий пепел, рыцарь выпрямился. Даже пеший он был огромен, почти на полголовы выше Рубика, куда шире в плечах, еще и в доспехах, пылающих огнем Преисподней.

Рубик выпрямился следом и, отряхивая с рук, меча и посоха липкие комья грязи, вышел из вырытой им в попытке затормозить траншеи в земле. Как хорошо, что он успел, якобы чтоб избавиться от лишней ноши, прикрыть своим плащом Юрнеро. И тот лежал еще, умничка, совершенно неподвижно, ничем не выдавая того, что он еще жив, чтобы не дать Нессажу козыря. Если он и видел, что Джаггернаут лежал там, то наверняка подумал, что его тело просто прикрыли, как прикрывают покойников.

- А раньше попробовать сразиться честно ты не подумал, а? – спросил чародей. Они двинулись, медленно и размеренно, по поляне, держали дистанцию и вынашивали свою атаку или защиту, как два волка. Можно было и отдохнуть. И поболтать.

- Зачем? – пожал плечами Нессаж.

И ведь не возразишь.

- Твоя маска, - заговорил в этот раз первым он. – Она не твоя.

- А еще солнце светит днем. А луна – ночью. Или не светит, как фаза скажет.

- Я встречал того, кто ее носит, - проигнорировал сарказм рыцарь, поигрывая палицей в руке, как гусиным пером. – И ты похож на него. Но ты – не он.

- Я его внебрачная дочь. Он обо мне не любит говорить.

- Ты – не он, - повторил Нессаж. – Ты не имеешь права на эту маску. Откуда она у тебя?

Стало быть, он не видел Юрнеро в корнях гнилой ивы.

- Обменял на воулскую проститутку.

- Я убью тебя, - продолжил рыцарь, - и найду ее хозяина. Будет верно, если она найдет покой вместе с ним.

- «Верно»? – икнул от восторга Рубик, забыв изображать придурка. – Ты, Фундаментал Хаоса, говоришь о «верных» вещах? Поистине, где-то что-то да сдохло.

- Ты сдохнешь, - совершенно спокойно ответил Нессаж. – Твое существование вообще… раздражительно. Тебя называют Великим Магом, но ты даже не маг. Ты – вор, и воруешь ты то, что не принадлежит тебе…

- В этом и смысл воровства, дорогуша.

- …например, вещи, - вновь продолжал говорить рыцарь. – Например, магию. Например… любовь. Да-да, Великий Обманщик, - почти улыбнулся где-то там, за наглухо захлопнутым забралом Фундаментал, заметив, как вздрогнул Рубик. – Даже твои чувства – не более и не менее чем наглая кража. Ты даже не смог полюбить кого-то одинокого. Тебе потребовалось украсть, увести из пары. И вся твоя кампания воровства, будь то титулы, часы трудов или просто-напросто любовник – только ради укрепления твоего ничтожного эго. Когда твой отец создавал, творил и преумножал, ты только копируешь, воруешь и сеешь несчастье. Зачем ты даже дышишь, Великий Мошенник? Даже вдыхаемый тобой воздух – что-то, что могло бы пойти на кого-то более достойного. Одно твое присутствие – отрава для этого мира. А твое касание – для тех, кто посмел притянуть твой алчный взгляд, Великий Вор.