Я прикрыла глаза, и на меня бетонной плитой свалилось осознание, что в очередной раз я поверила, что теперь-то все будет замечательно, теперь-то мне повезло, теперь-то все сложилось, и я не облажаюсь. И снова облажалась. Может я правда тупица? И не зря меня семья недолюбливает?..
Я сглотнула. Нет-нет-нет. Сейчас нет времени себя жалеть.
– Я тебя ненавижу.
– Что? – уточнил Икел, вдруг оказавшись неожиданно близко.
Я вздрогнула и замотала головой.
– А какая у нас будет свадьба? Роскошная или скромненькая – только для своих? – я выдавила из себя улыбку.
Он уже просветил меня, что мы связаны на веки вечные и никуда я от него не денусь.
– Глупенькая, по нашим законам мы уже женаты, – он тоже выдавил из себя не самую искреннюю улыбку, но старания я оценила.
– На кой черт я тебе вообще сдалась? – не выдержала я, и в голосе прорезались жалобные нотки.
Он присел рядом на корточки, и я со злорадством рассмотрела на его рубахе мокрое пятно желтоватого оттенка. Застирал, конечно, но переживания обманутой жены так просто не смоешь.
– Потому что я очень-очень тебя люблю?
– Правда? – ни на секунду не поверила я.
– Потому что ты такая чудесная, умная, сильная и красивая?
У меня дернулся глаз.
– У тебя какой-то фетиш на людей? Или у вас там на Той Стороне женщины закончились? Или свадьба с человеком дает какие-то привелегии? – я заводилась, – Что именно?! Мне нужно знать!
Он вздохнул как-то устало.
– Да нет, у нас людей считают этаким полуразумным скотом… Ну, то есть – относительно разумным. Помнишь, я тебе говорил, что меня утомляют ожидания семьи? – я кивнула, – Так вот теперь они от меня точно отстанут. Безродный человек – такую к трону Лебединых Островов на пушечный выстрел не подпустят, – он улыбнулся мне, – Но ты не переживай. У нас будет чудесная тихая и богатая жизнь!
Я замерла. Из горла вырвался смешок. Сказать ему? Или оставить сюрприз на потом? Я решила, что лучше пока на всякий случай промолчать, но посмотреть на его лицо, когда он узнает, что из всех безродных человечков добраться он смог только до меня, очень хотелось!
– Но ты не переживай. Я буду тебя любить, холить и лелеять!
– Правда? – я заглянула в его глаза.
Что я надеялась там увидеть? Неземную любовь? Или очередную ложь? Я и сама не знала, что хотела бы там найти больше, что принесло бы мне облегчение. Но его глаза были абсолютно непроницаемы.
– Конечно, правда, – кивнул он, и я понятия не имела, говорит ли он серьезно или издевается, – У меня выбора нет. Лебединые пары очень прочные и заключаются на всю жизнь. Я буду любить тебя – только тебя! – всю жизнь, представляешь?
Я скрипнула зубами. Выбора у него нет. Это у меня выбора нет! А у него он очень даже был.
– Ты ведь об этом мечтала, разве нет?
Он улыбнулся, и я не была уверена, чудится мне или нет в этой улыбке издевка. Возможно, она была только в моих глазах, ведь сейчас я была уверена, что только такой улыбки и заслуживаю. Но с Икелом, как оказалось, не угадаешь.
В этот раз полет был не таким нервным, и мы обошлись без криков, визгов, оскорблений и выдранных перьев. Скорее всего потому, что залезла я на это чудовище добровольно. А куда деваться? Бежать обратно? И одной топать через Лес?
Вообще-то, именно так я и собиралась, но не успела сделать и пары шагов, как меня схватили за шкирку.
В общем, в этот раз полет был спокойнее. Я крепко впилась когтями в его плоть, обхватила ногами, зажмурилась и молилась богу, чтобы он уберег меня от падения. Лебедь, конечно, был большой и летел аккуратно, но все мои чувства орали и визжали, что это не самое надежное препятствие между мной и расстоянием до земли. Мое измученное тело мечтало только об одном – о твердой земле под ногами.
Не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент тварь начала издавать угрожающие звуки. Конечно же, я первым делом решила, что оно хочет меня скинуть!
И вцепилась еще сильнее.
– Я утащу тебя за собой в преисподнюю! – пискнула я.
Лебедь дернулся и чуть не оглох от моего визга, выровнялся и снова начал что-то втолковывать мне на своем. Я сглотнула и все-таки приоткрыла один глаз на пробу. Что ж, скидывать меня пока, кажется, никто не собирается…
Не знаю как, но я поняла, чего оно от меня хотело. Оно хвасталось. Хвасталось видами, которые открывались перед нами. В какой-то момент я забыла обо всем.
О том, что меня обманули и похитили; о том, что вид с высоты птичьего полета, может, и впечатляющий, но падения с этой высоты я не переживу… Я приподнялась на локтях и со всей жадностью вглядывалась во все, что открывалось моему взору.
– Икел, это облака… – восхищенно выдохнула я, – Икел, смотри, это же облака, облачка, настоящие! О боже, мы рядом с облаками, мы в небесах! Под нами… Под нами облако! Я никогда не видела облака сверху, Икел!
Лебедь издал одобрительно-хриплый звук, будто подбадривая. А я не могла сдержать в себе восхищение. Насколько же все маленькое сверху… Раскинувшиеся под нами долины вовсе не выглядели необжитыми – то тут, то там мелькали маленькие, как игрушки, поселения; засеянные ровными рядами поля и блестящие в лучах рассветного солнца водоемы… После хмурого, пыльного пограничья я будто попала в сказку, в иллюстрацию к сказке.
Чистое голубое небо, по которому плывут мягкие белые облака; сочная зелень, выросшая будто по линеечке, именно так, как надо, чтобы радовать глаз; сверкающие глади озер.
Была у меня такая дурная привычка. Насколько основательно я страдала, когда в очередной раз все шло наперекосяк, настолько быстро и неожиданно я приходила в себя, забывая обо всем, что мучило меня до.
Сейчас все мысли унесло ветром, что бил мне в лицо, и осталось только желание увидеть еще, увидеть больше. И легкий страх, что все это только сон, моя фантазия. Я проснусь – и окажется, что нет никакого Лебедя, не было никаких поцелуев и ласк. И полета – тоже не было. Такая дикость, что трудно поверить, что это все может происходить взаправду.
Расскажи кому, и не поверят. Да даже самой себе расскажи – и тоже поверить сложновато!
А то ли еще будет…
Не знаю, когда я устала восторгаться вслух и начала просто молча запоминать, отпечатывать в памяти. Все самое прекрасное нужно запоминать, чтобы в дурные дни было чем себя успокоить.
Когда мне было плохо, плохо по-настоящему, я воспроизводила в памяти, как встречала в детстве с дядей Дони рассвет на крыше нашего дома, куда тайно его провела. Или как сбежала ночью на поляну и сидела и до утра смотрела в Лес, на игру колдовских огоньков, слушала шорох веток и стрекот насекомых. Или как мы с Дианиной мамой и Резом на закате ели пирожки у старой церкви, и солнце тогда так красиво выкрасила белые цветочки вьюнков оранжевым и розовым…
Таких моментов было много, на самом деле. И сейчас стало еще больше.
С каждым взмахом его огромных, ослепительно-белых крыльев на глаза под нами все чаще попадались водоемы, прямо на которых островками стояли даже издалека изящные домики, порой соединенные друг с другом мостами. Икел снижался около огромного острова, будто полностью состоящего из многоуровневого дворца, тонко оплетенного золотым кружевом, и у меня было больше возможности рассмотреть поближе, кто там плавает в воде вокруг этого то ли огромного дома на маленьком острове, то дома прямо на воде.
Лебеди. Целая куча лебедей. Большие, маленькие… С такими же длинными шеями и белыми перьями, а порой небольшие, коротенькие, сероватые и смешные. Лебеди плавали везде, но завидев нас, вдруг бросились врассыпную, освобождая дорогу.
– А как я тебя узнавать буду? – не удержалась я, – Давай может тебе колокольчик на шею повесим?
Икел что-то прошипел и начал снижаться. Я зажмурилась, и скорее по движению воздуха ощутила, как он молотит крыльями, приземляясь на воду. Я сильнее обняла его за шею, боясь свалиться, когда он встал вертикально перед тем, как плавно опуститься животом на воду.
