Вот он целует ее, требовательно, жадно сминая губы и чуть покусывая их зубами, спускается к шее, трепетно ласкает грудь.

Кровь мгновенно прилила к низу живота, и, глухо простонав, Елена непроизвольно сомкнула бедра.

Терпким поцелуем снова вонзается в ее губы, страстно, настойчиво. А руки блуждают по распаленной коже, проворные пальцы безошибочно находят самые чувствительные уголки ее тела.

Не выдержав острого напряжения, Лена вцепилась руками в простынь и, почувствовав, как лоно становится влажным, поджала под себя ноги. Собрав всю волю в кулак, резко зажмурилась, пытаясь отогнать безумные фантазии. «Нет, это невозможно…» – пронеслось в голове, и она, медленно поднявшись с постели, вышла из спальни, чтобы выпить воды и немного проветриться.

Московская область. БО «Васильки»

Вечер давно вступил в свои права, и зажглись многочисленные фонари, освещая территорию базы со всех сторон. Тимур ждал управляющего у ворот, нервно вышагивая из стороны в сторону. Бушин давно должен был появиться, но по неизвестным причинам задерживался.

Погода стремительно портилась. Откуда-то с северо-востока наплывали тяжелые тучи, готовые вот-вот разразиться настоящей грозой. Сверкнула молния, озаряя пространство вокруг ярким светом, и через несколько секунд послышался первый раскат грома.

Тимур поежился от резкого порыва ветра, пробиравшего до костей. Наконец раздался громкий сигнал автомобиля, ворота открылись, и серебристый «Ауди» въехал на территорию базы. Водитель вышел из машины и, махнув Тимуру рукой, открыл дверь перед управляющим. Гитлер покинул салон автомобиля и, размяв затекшие мышцы, осмотрелся.

– Здравствуйте, Адольф Михайлович, – поприветствовал его Громов.

– Здравствуй, Тимур, как вы тут без меня? – осведомился Бушин и поспешил к своему дому – его не особо радовала перспектива промокнуть под дождем.

– Все нормально, ничего серьезного не случилось, – отозвался Тим, так и не решив, рассказать об инциденте с Андреем и Ириной или все же лучше промолчать.

– А не серьезное? – Гитлер внимательно посмотрел на него.

– А с не серьезным я справился сам, – уверенно сказал Громов. Он все-таки скрыл это происшествие. Прекрасно понимал, что управляющий легко может все проверить, просмотрев камеры. Но ведь он и правда справился с ситуацией.

– Молодец, я в тебе не сомневался, – похвалил Адольф Михайлович.

– Спасибо за доверие.

Бушин ничего не ответил, лишь кивнул в знак согласия.

– Гости как?

– Все в штатном режиме, около сорока человек остались на сегодня, – коротко отчитался Тимур.

– Все довольны? – прищурившись, спросил Гитлер.

– Конечно, можете не сомневаться, – заверил его Громов. Жалоб действительно ни от кого не поступало.

– Ладно, остальное все завтра, что-то я устал с дороги. Пойду к себе, и ты иди отдыхай.

– Хорошо, – кивнул Тим и пошел в противоположную сторону.

– Тимур! – окликнул его Бушин, заставив обернуться. – А как там наша судья?

– Все хорошо. – Громов напрягся, но сумел ответить спокойно.

– Приведи ее ко мне в воскресенье вечерком…

– Во сколько?

– После шести, – пояснил Гитлер.

– Как скажете…

Тимур быстрым шагом шел по коридору. Он очень устал. Чувствовал себя выжатым, как лимон. Оставалось одно желание – напиться. Напиться и забыться. Напряжение последних нескольких дней тяжелым грузом давило на плечи, не давая расслабиться. Добравшись до бара, взял бутылку виски и отправился к себе.

Попрощавшись с Громовым, Адольф поднялся в свою комнату и запер дверь изнутри, чтобы никто не беспокоил. Его апартаменты состояли из нескольких помещений: кабинет, где он принимал посетителей, и две смежные с ним комнаты – аппаратная и спальня с примыкавшей к ней ванной.

Бушин по натуре был очень мнительным и трусливым человеком. Панически боялся заговора или саботажа, поэтому практически в каждом уголке базы висели камеры. Их не было разве что в ванных комнатах и личных спальнях охранников. Также Адольф Михайлович любил подглядывать за членами клуба и не гнушался записывать на них компромат. Хотя это и было строго запрещено хозяином, Гитлер имел свое мнение по данному вопросу – в случае чего видео можно будет продать за кругленькую сумму.

У него скопилась внушительных размеров библиотека. И все свободное время Адольф проводил в аппаратной, просматривая множество мониторов. Ему доставляла истинное удовольствие слежка за всеми клиентами. Бушин ощущал себя фактически богом.

Бросив бумаги на стол, он налил себе коньяк и, опустившись в любимое кресло, устало закрыл глаза. Несколько минут в тишине, чтобы привести мысли в относительный порядок. День и правда был сложным, еще и многокилометровая пробка из-за аварии забрала последние силы. Зато съездил не зря… Он удовлетворенно улыбнулся сам себе. За последний год удалось увеличить свой счет в банке почти вдвое, что не могло не радовать.

Залпом выпив содержимое бокала, он почувствовал, как горячая жидкость обжигает горло и теплой волной разливается по телу, даря желанное расслабление. Позволив себе несколько минут отдыха, Бушин сходил в душ и, надев темный халат, взял бутылку и прошел в аппаратную.

Сотни маленьких квадратиков мелькали на большом экране. Запись велась круглосуточно и хранилась сорок восемь часов, поэтому Адольф старался не уезжать больше, чем на два дня. Мельком пробежавшись по ним глазами, Гитлер выбрал несколько камер и вывел их на отдельный экран, чтобы рассмотреть поближе.

На одном из них молодая девушка Лариса удовлетворяла очень пьяного клиента и не представляла для Бушина никакого интереса, он разочарованно перешел к другому экрану. На нем бывшая топ-модель Олеся развлекалась с двумя клиентами сразу, но тоже без особого энтузиазма. Просмотрев еще несколько квадратиков, Адольф уже отчаялся найти что-то стоящее, как вдруг его внимание привлекло большое скопление народа в общем доме, он увеличил изображение и включил звук.

– А вот это уже интересно, – сам себе сказал он, включил запись и приготовился к просмотру.

Посреди большого обеденного стола, застеленного красной скатертью, лежала обнаженная девушка с завязанными глазами. На шее, запястьях и щиколотках были надеты тугие кожаные ремни, а вокруг лежали разные предметы для сексуальных утех. Десяток мужчин окружил девушку и делал с ней все, что хотел. Кто-то лапал, кто-то шлепал, кто-то просто смотрел.

Бушин налил себе коньяк и, откинувшись на спинку кресла, продолжил просмотр.

Подвыпив, мужчины осмелели и начали раздеваться, чтобы удовлетворить свою похоть.

Глядя на экран, Адольф ощутил, как волна вожделения прокатывает по телу, сосредотачиваясь внизу живота. Распахнув полы халата, он уверенно нашел свое мужское достоинство и, сжав в кулаке, начал неспешные движения вверх-вниз, закатывая глаза от удовольствия и периодически отхлебывая из бокала коньяк.

Один из мужчин придвинул к себе девушку и засунул в нее несколько пальцев. Она вскрикнула от резкой боли, пронзившей тело, но мужчина, не обращая на это никакого внимания, продолжил свои действия. Второй пристроился возле ее лица, вынуждая удовлетворять его оральными ласками. Остальные пока только смотрели и онанировали.

Гитлер с восторгом следил за происходящим и очень жалел, что не может поучаствовать. Возбуждаясь все больше и больше, не спешил дойти до конца, намеренно замедляясь, чтобы продлить наслаждение. Головка маленького члена то появлялась, то полностью скрывался в кулаке хозяина. Бушин начал постанывать от удовольствия и сжимать его сильнее.

На экране все больше мужчин решалось утолить свои низменные потребности с помощью бедной девушки, и чем громче она кричала, тем сильнее возбуждался Адольф.

Ощущая скорую развязку, он, пыхтя и краснея, старался не останавливаться и ускорял темп. Наконец почувствовав, как семенная жидкость рвется наружу, Бушин глухо застонал и, совершив несколько резких фрикций, замер, ощущая, как волна оргазма медленно разливается по телу. Отдышавшись, залпом осушил стакан, вытер сперму и, плеснув себе еще коньяка, уставился в экран, предвкушая скорое возбуждение.