Принесли наш заказ, и мы приступили к еде. На зубах сладко ощущались крупинки сот меда, а нежное теплое тесто панкейков буквально таяло во рту. Я увлеченно рассказывала папе про день, проведенный на ярмарке в поселке. Единственный действительно радостный день. Как можно чаще я опускала моменты с Эриком, акцентируя рассказ на своих успехах в мини-гольфе. Папа внимательно слушал меня, и легкая улыбка играла на его лице.

Мы уже расплачивались за заказ, когда вдруг раздался громкий голос лысого мужчины, про которого я уже успела забыть.

— Я что просил?! Цезарь с креветками. А Вы что принесли? Цезарь с курицей! — каждое слово он будто выплевывал, сильно сжимая в руках нож и вилку.

— Приносим свои извинения, сейчас поменяем заказ, — к буйному мужчине тут же подошел молодой администратор, вежливо пытаясь разрядить обстановку, в то время как, вероятно, новенькая официантка переминалась с ноги на ногу, втянув голову в плечи.

— Не надо ничего менять! Сразу сделать нельзя было?! — мужчина вновь стукнул кулаком по столу, привлекая к себе внимание всех. Его глаза так и метали молнии, а в воздухе возникло душное напряжение. В кафе в очередной раз повисла тишина. Сердце учащенно забилось, я предчувствовала нехорошее.

— Пойдем, Эйлин, — папа заметно заволновался. Он не любил повышенные голоса и споры, пытаясь по возможности от них улизнуть. Мы поднялись со своего места, остальные с интересом наблюдали за сценой, обернувшись со своих столиков.

— Успокойтесь, пожалуйста. Сейчас вам принесут заказ за счет нашего заведения. Прошу еще раз прощения за ошибку, — чуть строже проговорил администратор.

Недовольный гость встал с места и оперся на стол костяшками кулаков. Глаза мужчины свирепо сощурились, руки напряглись, а его спутник с удивлением и страхом наблюдал за происходящим.

— Ошибку… Говоришь? — мужчина выглядел слишком враждебно. Он опустил взгляд на стол, на котором стояло приличное количество блюд, и внезапно с силой его опрокинул.

Звон разбитой посуды и бокалов как гром посреди тишины заставил всех вздрогнуть, а кого-то даже вскрикнуть. Мужчина быстро схватил с соседнего столика нож для стейка. Его лицо скривилось в злой ухмылке, в глазах горел неестественный огонь. Никто не успел пискнуть, как вдруг агрессивный гость вонзил нож в живот администратора. Администратор вскрикнул от боли и сгорбился, несколько девушек рядом с происходящим закричали в ужасе. Мужчина с шумным вздохом вытащил нож, на пол кафе полилась кровь, а администратор с застывшей на лице гримасой боли попытался закрыть рану руками, которые сразу испачкались в едко-красной жидкости. Люди второпях повыскакивали с мест, тарелки, кружки и бокалы с оглушительным звоном падали на землю. Все происходило так молниеносно, но в тоже время ощущалось как в замедленной съемке.

Перед глазами все поплыло, тело настолько сильно покрылось холодным потом, что одежда прилипла к спине.

— Эйлин, быстро пойдем, — опомнился отец, который до этого, как и все, не мог сдвинуться с места.

— Джеймс! — спутник неадекватного мужчины в начале опешил, но одернув товарища за рукав, получил размашистый удар кулаком в лицо и свалился на пол.

Кто-то звонил в полицию, другие подбежали на помощь к администратору, третьи в панике стремились к выходу, в том числе и мы с папой. Я не могла ни о чем думать, кровь бешено стучала в висках, чуть ли не причиняя боль. Я мельком взглянула в сторону пострадавшего молодого человека: он лежал на полу в позе эмбриона, мимо него пробегали люди, поскальзываясь на залитом кровью полу. Мужчина тем временем не остановился, подошел к следующему столу и с легкостью перевернул и его, перегораживая путь остальным. К мужчине стремительно приблизился один из охранников и ударил его кулаком в голову без промедления. Началась драка.

В дверях образовалась очередь, я чувствовала себя рыбой в водовороте, но вот нас выпихнули на улицу. Кто-то с силой оттолкнул меня локтем, попав прямо в бок живота. Жгучая боль пронзила место удара, а перед глазами помутнело. Я ухватилась за плечо папы, пытаясь удержаться на ногах. «В последние дни люди еще сильнее станут самолюбивыми, гордыми, надменными, непримиримыми, жестокими, предателями, наглыми», — это была единственная мысль, крутившаяся у меня в голове. «Что с этим мужчиной было не так? Был ли он сам по себе агрессивным, или на него кто-то или что-то повлияло?» Мы вышли на улицу. Ледяной воздух обжигал легкие. Только на свежем воздухе я осознала, что папа вполне мог помочь пострадавшему, ведь он врач. Почему он сбежал и не оказал первую помощь?

— Пап, нужна твоя помощь пострадавшему, может, вернемся? — нахмурившись, спросила я и резко остановилась в нескольких футах от входа, из которого люди продолжали в ужасе выбегать.

— Маффи, зачем… — отец замялся, нервно поправляя воротник куртки. Его глаза бегали по сторонам. — Думаю, скорая сейчас уже приедет.

— Но ты же врач! Это твой долг, — чуть ли не выкрикнула я, готовая сама пойти на помощь бедному парню.

— Эйлин, пойдем отсюда, — папа цепко схватил меня за руку. Его лицо выражало неуверенность. — Я же о тебе забочусь, вдруг с тобой что-то произойдет. Без меня там прекрасно справятся.

«Это не забота. Это трусость», — в душе похолодело, а негодование возросло, но отец слишком сильно потянул на себя, и я не смогла ничего поделать, кроме как последовать за ним. «Но он беспокоится о тебе. Разве сейчас время думать о моральных принципах? Что поделать, раз он труслив», — внутренний голос пытался успокоить.

Где-то рядом завибрировал телефон, и я вздрогнула, наблюдая, как воспоминания о пятнице растворяются перед глазами. На часах стояло три часа дня, а это означало, что до нашей встречи с Сэмом остался всего лишь час. До шести часов вечера мы должны были вместе зачитывать вслух заклинания, и только потом проводить сам обряд. К тому времени на улице стемнеет, а значит условия для проведения ритуала будут идеальными, ведь его, по словам книги, следует проводить ближе к вечеру. Мама вначале была не рада моей вечерней «прогулке», но стоило сказать, что я буду с Сэмом, как она сразу успокоилась, хотя и попросила приехать не позже половины девятого. Я так и не рассказала маме о случае в кафе, боясь, что она впадет в панику и не позволит мне вообще выйти из дома. Мне было больно недоговаривать ей, но разве у меня был другой выход? Поразило меня совершенно иное. Ресторан-кафе было достаточно популярным, туда нередко захаживали и некоторые звезды телевидения, но в новостях так и не было никакого упоминания о нем, будто кто-то очень хотел, чтобы об этом происшествии узнало как можно меньше людей. Я в очередной раз передернулась, вспомнив кровь на полу и испуганные лица гостей кафе.

«Что будет потом?» — неизвестность пугала меня. Даже если мы сможем узнать у Эрика, кто его убийца, разве поверят нам в полиции? «Можно попробовать снять ритуал на камеру», — пришла мне в голову идея. «Но не обвинят ли нас в видеомонтаже? Да и вдруг на видео будут помехи, или телефон вообще выключится?»

***

— Ты взяла мел? — сухо поинтересовался Сэм, прибавляя газу.

Мы ехали в сторону особняка Коллинзов. Парень вел себя скрытно и выглядел мрачнее обычного. Его черты лица были напряжены, губы поджаты, а взгляд суров. Я себя чувствовала неловко после нашего поцелуя, а Сэм, казалось, вовсе забыл про него и вел себя еще отстраненнее, будто я была назойливой девчушкой, повсюду преследующей свой предмет обожания. Он поприветствовал меня сдержанным кивком, пронизывая холодным взглядом. Практически всю поездку парень молчал, а в его движениях чувствовалось слабое волнение. Не было сомнений, что Сэм нервничал перед предстоящим ритуалом.

Мне не хотелось заводить разговор с раздраженным Сэмом, так что я молча смотрела в окно и неосознанно теребила край шарфа. В голове крутилось столько вещей, что они спутались, как старый моток ниток. Неожиданный вопрос Сэма застал меня врасплох, но, откинув пугающие мысли, я ответила:

— Да, взяла. А ты свечи?