Льюис слабо улыбнулся, заметив, как младшая сестренка сжала руки в кулаки, вытянула спину, пытаясь сохранить серьезное выражение лица, будто ей совсем не страшно. Он взял Эмили за руку и слегка сжал ее ледяные пальцы. Он ощутил в груди тепло, когда сестра подняла на него глаза и дернула уголком губ в попытке ответной улыбки. Льюис чувствовал, как Эмили дрожит и всерьез боится, и ему так хотелось обнять ее, успокоить, прижав к своей груди. Но сейчас было не время.
Льюис посмотрел по сторонам. Перед ними в очереди стояла мать с несколькими детьми. Они хныкали, видимо, от голода, и то и дело теребили мать за край порванного пальто. Их лица и глаза были так невинны и чисты, что Льюису стало больно. Они только недавно резвились в песочнице, играли и смеялись, а теперь… Льюис перевел взгляд налево. Вдруг среди толпы ему показалось, что он увидел знакомую фигуру. «Эйлин?» Сердце застучало быстрее, а от сладкого чувства надежды жизнь словно приобрела краски, и даже тучи не казались такими черными. Льюис уже выпустил руку сестры и дернулся в сторону, желая окликнуть девушку, но та повернулась. «Нет, это не Эйлин», — остановился Льюис, ощущая, как мир вокруг вновь сереет.
С тех пор, как начался хаос в мире, Льюис не видел Эйлин. Он знал, что она пропала за день до этого, и искал ее все эти две недели, но все было безрезультатно. Однако Льюис не сдавался и продолжал поиски как подруги, так и ее друга Криса, который тоже пропал без вести. Льюис не знал, где они могут быть, но не разрешал себе думать о самом худшем. Нет, они не погибли. Он найдет Эйлин и никогда не сдастся. И она не умерла.
Наконец затих звук сирены.
— Льюис, зачем ты записался в отряд ополчения?.. — тихо, почти шепотом спросила Эмили и дернула плечом. Ее нервный тик еще с рождения.
— Эмили, ты это уже спрашиваешь третий раз, — перебил ее Фред и грозно нахмурился. Льюис многозначно посмотрел на старшего брата. Ему не нравилось, что свое волнение и нетерпение Фред переводил на сестру, но он знал, что брат тоже очень сильно любил Эмили.
Льюис и правда записался в добровольный отряд, который будет помогать местным жителям не только жить в тепле и сытыми, но и в безопасности без демонов.
— Огонек, — Льюис всегда называл так Эмили, в честь копны ее огненно-рыжих волос. — Я буду помогать людям. А потом приеду к вам. Не успеешь и глазом моргнуть, как время быстро пролетит. Как говорится, время идет — как птичка несет.
Сестра внимательно вглядывалась в лицо брата. Льюис знал, что ей было тяжело уезжать из города. Больше всех из семьи она не хотела покидать родной дом.
— Ну, что ты, — Льюис приобнял Эмили за плечи и прижал к себе. Он погладил рукой по ее волосам, и на миг ощутил прилив счастья. Он был благодарен судьбе, что с его семьей все в порядке. — Не вешай нос.
Льюис щелкнул по носу сестры и поцеловал ее в висок.
— Я боюсь, что с тобой что-то случится, — он почувствовал, как Эмили сильнее прижалась к нему. — Вдруг, ты не вернешься?
Внутри Льюиса все похолодело. Он помрачнел, но тут же попытался это скрыть, натянув на себя улыбку.
— Со мной? — Льюис фыркнул. — Со мной ничего не случится. Я обещаю быть осторожным и обещаю, что обязательно к вам приеду. Ты же сама знаешь, что я живу по принципу: слово дал — держи, обещал — сделай.
— Ладно… Не забывай писать нам, хорошо? Вдруг почты не закроют.
Эмили хотела добавить что-то еще, но тут очередь уже дошла до них. Осталась лишь мать с детьми впереди, и они совсем скоро сядут на поезд. Льюис прислушался, заметив, женщина что-то очень эмоционально доказывала двум военным.
— Пустите моего сына, он посидит у меня на коленях, — маленький мальчик вцепился в руку матери и со страхом смотрел на военных.
— Предъявите его билет, — безразличным голосом попросил один из них.
— У него нет билета, но он же совсем маленький… Он может посидеть у меня на коленях, — дорожащим голосом продолжала мать, теребя в руках те самые заветные для всех клочки бумаги.
— Без билета не пускаем, — также равнодушно продолжал военный.
— Пожалуйста, разрешите ему пройти без билета, — умоляющим голосом просила женщина. Ее глаза заблестели от слез, в них читалось отчаяние. У Льюиса заныло сердце при виде бедной матери и ее детей. Было невыносимо больно смотреть на них. — Пожалуйста, прошу вас.
— Миссис, если мы пропустим вашего ребенка без билета, то другие тоже захотят. Чем Вы лучше других?
С одной стороны Льюис понимал, что мужчина прав, но с другой… Разве можно так равнодушно говорить об этом? У него закипала кровь от негодования. Хотелось врезать военному, да посильнее. «Не, битьем дело не поправишь», — подумал Льюис, и тут же в его голову пришла идея. Слегка сумбурная, но идея.
— Пожалуйста, пропустите, — почти рыдая, умоляла женщина.
Льюис поджал губы, сдерживая нахлынувшие эмоции. В душе все разрывалось, а глаза, кажется, начинали слезиться. Он пытался сообразить, стоит ли воплощать его идею. Его одолевали сомнения: помочь ли бедной семье, отдав им свой билет, или лучше поехать самому? «Я вполне могу поехать на другом поезде. Еще осталось немного денег после продажи машины», — рассуждал Льюис. Он не мог позволить матери и детям остаться в этом ужасном месте. Здесь их ждала смерть. Льюис посмотрел на несчастного мальчика, который со слезами на глазах что-то лепетал, крепко цепляясь за пальто мамы. Сердце обливалось кровью при виде беззащитных детей и одинокой матери. Никто им не поможет, но он мог бы… «Как я могу бросить Эмили?» — Льюис бросил взгляд на сестру и на брата. Сомнения, как кошки, скребли на душе. Хотя… Фред был ответственным и, даже невзирая на вспыльчивость, он любил Эмили. С ним она была в безопасности.
— Не положено, — голос военного стал жестче. — Либо садитесь в поезд, но без ребенка, либо проваливайте отсюда.
«Ну нет, это никуда не годится», — Льюис резко повернулся к сестре и брату.
— Вы можете доехать без меня?
— Что? — Эмили удивленно подняла взгляд на него, но внезапно ее лицо изменилось. Ее глаза, не отрываясь, смотрели на Льюиса, ловя каждое их движение. Казалось, брат с сестрой разговаривали мысленно, настолько хорошо они понимали друг друга.
— Что ты имеешь в виду? — встрял в разговор Фред, но тут же тоже догадался. Он с жалостью посмотрел на мать с детьми и перевел взгляд обратно на Льюиса. — Зная тебя, ты хочешь отдать им свой билет. Я верно понял?
— Да, — кивнул Льюис. — Я сразу куплю билет на следующий поезд и поеду за вами.
Фред приобнял Эмили, которая до этого выглядела взволнованной. Однако, как только рука брата легла на плечи, ее черты лица смягчились.
— Что ж, ничего с твоим альтруизмом не поделать, — улыбнулся Фред. — Доедем в целости и сохранности.
Льюис вопросительно посмотрел на сестру.
— Да, не переживай, — добавила Эмили и с некоторой гордостью посмотрела на брата. Она выглядела не такой напуганной, как до этого, и у Льюиса отлегло от сердца.
Он решительно прошел вперед, как раз в тот момент, когда военный уже схватил мать детей за руку, собираясь уводить ее в сторону.
— Подождите! — выкрикнул Льюис и достал из кармана билет, протянув его растерянной женщине. — Возьмите мой билет. Езжайте.
— Билет? — женщина ошарашенно вытаращила глаза на жалкий клочок бумаги. — Как?.. А Вы?.. — ее глаза заблестели.
— Берите, — Льюис всунул билет в ее дрожащую руку. — За меня не переживайте.
— Господи… Спасибо Вам… Большое спасибо, я… — из глаз матери полились слезы, но теперь от счастья. Льюис мягко улыбнулся сначала женщине, а потом и ее напуганным детям, радуясь, что смог хоть кому-нибудь помочь.
— Что стоите? Пошевеливайтесь, и так очередь задерживаете! — крикнул кто-то из толпы.
Наконец Фред и Эмили сели на поезд. Разместившись у окна, они махали Льюису, который остался стоять на перроне. Льюис пытался выглядеть спокойным, но внутри царило странное чувство тревоги. Он отчаянно всматривался в черты лица брата и сестры, пытаясь запомнить каждую черточку, каждую морщинку. На сердце будто лежал камень, который давил, сжимал, сжимая грудь. Льюису хотелось пробраться на поезд, обнять брата и сестру еще раз, сильно-сильно их стиснуть в объятьях, вдыхая знакомый и любимый запах дома. Почему ему кажется, что он видит Эмили и Фреда в последний раз? Почему такое волнительное чувство? «Может, я поступил неправильно?» — Льюис смотрел на то, как сестра ему корчит рожицы, и не мог сдержать улыбки. «Не, я придумываю. Все будет хорошо. К тому же, что сделано, того не воротишь» — он помахал в последний раз перед тем, как поезд тронулся.
