Прошло уже несколько часов с того времени, как обнаружили тело Эрика. В доме там и здесь ходили полицейские и криминалисты, обыскивая углы в надежде найти хотя бы одну улику. Комнату Эрика огородили, не позволяя никому проходить туда. Судебный медик и офицеры полиции сделали видео и фотосъемку места преступления.

Я сидела на диване в малой гостиной, ожидая, когда меня позовут в кабинет на допрос как свидетеля. Мама сидела рядом, уставившись на пустой камин, в то время как миссис Коллинз стояла сгорбившись у окна. Она не переставая плакала, а ее взгляд, пустой и полный безнадежности, был устремлен в сад. Женщина нервно перебирала в руках носовой платок, временами сильно сминая его. Мистер Коллинз, как глава семьи, пытался держаться, однако это давалось ему с трудом.

Я не могла поверить, осознать, что Эрика больше нет. Только недавно мальчик показывал мне коллекцию фигурок, комиксов, мы вместе играли в теннис и гольф, кидали друг в друга осеннюю листву. Проведя с ним только пару дней, я успела привязаться к нему: я искренне смеялась над его шутками, с удовольствием наблюдала, как он с усердием доставал из шкафа свои фигурки, как он сосредоточенно приноравливался, чтобы ударить клюшкой по мячику, как бегал за Сэмом, чтобы скинуть на него охапку листьев. Что я чувствовала? Безысходность. Как же хотелось вернуть время назад, предотвратить все это, не дать мальчику умереть. Моя боль, конечно, не была сравнима с той, которую сейчас испытывает его семья. Я даже боялась представить, какого это — потерять сына или брата. В своей жизни я теряла близкого человека всего один раз, и то это было давно, еще в четвертом классе. Учительнице позвонили, подойдя ко мне, она сказала, что мне нужно срочно возвращаться домой. Я не понимала почему и зачем, но учительница лишь с грустью смотрела на меня. Придя домой, я узнала, что бабушки больше нет. Дальше все было как в тумане: похороны, люди, подходящие ко мне и зачем-то говорящие слова сожаления с мерзкой гримасой фальши на лице. Я ничего не понимала, или, точнее будет сказать, боялась принять факт, что больше ее с нами нет.

«— Круто! Ты хочешь стать астрономом?

— Не знаю, если честно… Мне многое интересно, но ведь у меня еще куча времени! Успею определиться».

Внезапно я вспомнила этот разговор с Эриком. Он так любил жизнь, хотел многое попробовать, испытать. Время. Его у него не было. Он так и не смог поступить в музыкальную школу, не успел посетить разные страны, он никогда не сможет стать астрономом или географом. Я не заметила, как по щекам потекли слезы. Я не хотела двигаться, позволяя им свободно течь по моему лицу. Мама, заметив, что я стала тяжелее дышать и шмыгать носом, взяла мою руку в свою, слегка ее сжав. Ее теплые пальцы обожгли холодную от волнений кожу. Мама… Именно в этот момент я осознала, насколько она дорога мне.

Эрика больше нет, и не будет. Не будет ни завтра, ни через месяц, ни даже через десять лет мы не услышим его звонкий смех и не увидим искреннюю улыбку. Его кто-то жестоко убил. Убил беззащитного ребенка, так и не дав ему даже насладиться жизнью. От этих мыслей я еще сильнее сжала руку мамы. Убийцу должны, обязаны найти и если это не сделают полицейские, я займусь этим сама. Пусть это опасно, и я ничего не понимаю в этом деле, но я не могу смириться с мыслью, что кто-то мог так жестоко лишить жизни маленького мальчика. Пусть лучше он меня бы убил, но не его. «Так, даже не думай о таком! Ты вообще представляешь, что тогда будет с твоими родителями?» — вернул меня в чувство внутренний голос.

Дверь кабинета резко открылась, оттуда вышел Сэм. Будучи малоэмоциональным, он не поддался чувствам, но в его глазах, всегда таких каменных, читались печаль и ужас. Думаю, он еще не осознал полностью произошедшее. Захлопнув дверь кабинета, он пулей вылетел из комнаты. Бедный Сэм… Я единственный ребенок в семье, но для меня потеря брата или сестры всегда была сравнима с потерей частички себя.

— Мисс Паркер, — из кабинета вышел молодой мужчина в полицейской форме.

Я встала и тут же села обратно: ноги будто стали ватными. Мама мягко погладила меня по руке; это придало сил. Я пошла, сильно не желая ни с кем сейчас разговаривать. Но допрос был обязательной вещью, поэтому мне пришлось повиноваться.

Зайдя в кабинет, я увидела много шкафов, доверху заполненных книгами и папками с документами в аккуратном порядке. Посреди комнаты стоял большой письменный стол, так же заставленный бумагами; на нем стоял графин воды. Справа от стола находился еще один камин. «Уже четвертый по счету в этом доме», — невесело подумала я. В отличие от того, что находился в малой гостиной, в этом горел живой огонь, бревна приятно потрескивали. Этот звук меня успокоил, я села на стул, указанный мне детективом. Темные обои и пасмурность на улице сохраняли комнату мрачной, а яркое пламя огня согревало помещение.

— Здравствуйте, — спокойно поздоровался мужчина средних лет. На его лице практически отсутствовали морщины,

однако небольшая седина выдавала его возраст, тщательно уложенные волосы отливали лаком, а над губой виднелись небольшие усы. Узкие проницательные глаза смотрели прямо на меня, будто пытаясь начертить на моем лице невидимые линии.

— Здравствуйте.

— Я — детектив Вильям Томпсон, это мой помощник Льюис Купер, — он кивнул на сидящего за этим же столом справа от него молодого человека со светлыми взъерошенными короткими волосами и листами бумаги в руках. — Не волнуйтесь, сделайте вдох и выдох. Попейте воды, если это необходимо. Мы всего лишь узнаем у Вас нужную нам информацию.

Значит, детектив заметил мое волнение, когда я зашла в комнату. Конечно, специалист в своем деле вряд ли мог пропустить такое.

— Итак, напишите здесь свои данные: имя, фамилия, дата рождения и адрес места жительства, — деловито обратился ко мне мистер Купер и подал мне бланк и ручку.

Я записала все нужные данные, понемногу успокаиваясь и приходя в себя.

— На каком основании Вы находитесь в данный момент в этом доме? — поинтересовался детектив, облокотившись на спинку стула.

— Я и моя мама были приглашены мистером и миссис Коллинз в гости на неделю.

— Хорошо… Когда Вы последний раз видели Эрика Коллинза?

— Вчера вечером, часов в девять-десять. Точно не скажу, так как за временем не следила. Мы все сидели в гостиной после ярмарки, — вспомнив вчерашний приятный день я сглотнула, теребя край своей футболки, — а после мальчик ушел спать.

— Расскажите подробнее, что Вы делали вчера, — попросил мистер Томпсон.

Я вкратце пересказала вчерашний вечер, упомянув, что Эрик был в отличном и радостном настроении. Детектив внимательно слушал, наклонив голову влево и пристально всматриваясь пронизывающими глазами в мое лицо.

— Ничего подозрительного Вы не заметили? — нетерпеливо спросил мужчина, как только я закончила рассказ.

— Нет. Но я знала Эрика буквально день, поэтому не знаю, как он себя ведет… вел обычно, — я искренне пыталась совладеть с эмоциями, — но, в целом, он казался радостным.

— Возможно Вы в поведении жителей дома заметили что-то странное? Может, кто-то был слишком спокоен или, наоборот, нервным. Я склоняюсь думать, что убийца находится в доме прямо сейчас, поэтому мне важна любая деталь, даже которая Вам кажется абсурдной. Может, Вы кого-то подозреваете? — мистер Томпсон наклонился вперед, внимательно следя за моей реакцией.

Я задумалась. Миссис Коллинз вела себя довольно нервно и отчужденно, но поскольку я наблюдала за ней короткий промежуток времени, нельзя сказать, всегда ли она такая. К тому же она в данный момент находилась в настолько шоковом состоянии, что просто невозможно представить, что именно она совершила убийство. И какой мотив?

Стоило ли говорить о неприятной реакции кухарки на появление Михаила? «Думаете, что я решил кого-то отравить?» — вспомнила я его вчерашнюю фразу. Не странно ли это было, в десять часов вечера ходить по саду и собирать старые, давно увядшие цветы, а потом, по-видимому, их толочь в мазь? Нет, наверное, это бред. Но я все равно поделилась этой информацией с мистером Томпсоном, смущаясь, что факт может оказаться совсем ненужным: причем тут цветы, если горло ребенка было жестоко перерезано?