Сердце учащенно забилось, когда мы поднялись на сцену и встали перед всеми. Я все еще не поднимал глаз и не разжимал кулаки, продолжая впиваться ногтями в кожу.

— Сегодня мы собрались с вами по очень торжественному поводу, — директор громко начал речь. Шепот вокруг прекратился. — Свершилось то, что мы с вами ждали на протяжении не одной сотни лет. Владыка наш, Великий Сатана отправил наконец на Землю Избранного, кто поведет нас через Конец Света. Этот невероятный мальчик, — я не поднимал головы, но почувствовал, что мужчина повернулся и указал рукой на меня, — послан самим Сатаной к нам. Он — тот, кого мы ждали. Он — антихрист.

Люди, сидящие в зале, опять зашептались. Я решил поднять глаза. Сначала резкая паника нахлынула на меня при виде стольких лиц, но тут другая часть меня почувствовала удовольствие от того, что я притягивал столько внимания, сколько не получал за всю свою жизнь.

— Это точно он? — кто-то крикнул из толпы. Я скривился, настолько насмешливо звучал голос. По залу раздался тихий смешок, смолкнувший под суровым взглядом директора.

Директор подошел ко мне и будто чуть остерегаясь попросил:

— Самаэль, можешь развернуться, пожалуйста.

Я послушался. Как только я оказался спиной ко всем, мужчина осторожно провел рукой по моим волосам на затылке, приподнимая их:

— Три шестерки. Число зверя, — громко объявил он.

Послышались радостные возгласы, но директор тут же их прервал, махнув рукой. Он кивнул головой одному из сопровождавших меня и продолжил:

— Как вы знаете, каждый ученик при поступлении обязан пройти вступительное испытание. И хотя Самаэль намного младше всех учеников, исключений мы делать не будем. Наоборот, мы усложним задачу, чтобы те, кто все еще сомневается, убедились насколько силен антихрист даже в свои детские годы.

Двое преподавателей вывели на сцену девушку с повязкой на глазах, одетую в белую простыню. Она поначалу брыкалась и пыталась что-то выкрикнуть, но один из ведущих ее мужчин что-то прошептал, и та замолкла, перестав дергаться.

— Самаэль, специально для тебя и твоего Отца мы подобрали идеальной красоты душу. Твоя задача — принести ее в жертву своему Отцу. Обычно ученики используют ножи или кинжалы, но для тебя задание слегка усложняется. Используй только способности.

Я недоуменно вылупился на девушку, которую теперь поставили в центр сцены. С нее сняли повязку, и девушка сонно посмотрела по сторонам. Ее взгляд остановился на мне, и хотя она явно находилась под неизвестным мне заклинанием, она вздрогнула от страха и умоляюще глядела на меня.

— Я… — мой голос дрогнул. — Не понимаю.

— Убей ее, — ответил директор.

Воцарилась неестественная тишина. Все взгляды были устремлены в одну точку — на меня.

Я не мог поверить своим ушам: не раз из-за случайных выплесков эмоций я убивал нянь и учителей, повергая мать и бабушку в неимоверный шок и апатию. Меня запирали в моей комнате лишь для того, чтобы я случайно не лишил кого-то жизни. А теперь мне предлагали убить на глазах всех человека.

Ноги инстинктивно сделали шажок назад. Захотелось забиться в угол и поджать колени к груди, как я обычно делал в запертой комнате, оставаясь один.

— Вы меня накажете? — тихо спросил я.

— Ты что? Как за такое можно наказать? Таким только гордятся. Дураки были те, кто наказывали тебя. Ты — воплощение Сатаны на Земле, и тебе можно все, — ласково убеждал меня директор.

С каждым его словом внутри меня зарождался конфликт: часть меня содрогалась перед мыслью сделать кому-то больно, паниковала, что все это ловушка, и после последует наказание — меня где-нибудь запрут на веки-вечные. Другая часть, та, которая была всегда со мной, беспрерывно шепча страшные вещи, напротив, уговаривала, словно сам Отец побуждал меня: «Тебе можно все. Сделай, что просят. Представь, как нож разрезает кожу. Представь, как стекает кровь. Как душа покидает тело».

В зале постепенно снова поднимался шепот. Он напоминал жужжание мух, которых обычно хочется либо прогнать, либо прибить. «Нет. Нет. Нет. Не хочу делать кому-то больно», — я обхватил голову руками, пытаясь заглушить внутренний голос темной сущности, но она все равно показывала мне ужасающие и в то же время будоражащие картины убийства девушки. Жужжание в зале все росло и росло, но оно все равно не перебивало голос в моей голове. Огни факелов и люстры сливались в один ослепляющий свет, а шум вокруг теперь напоминал рой шмелей, решивших свить гнездо прямо в моей голове.

«Ты выглядишь как слабак, не признавая меня», — с издевкой прошептало оно. Мне стало трудно дышать, и казалось, что голова вот-вот взорвется от натиска звуков и чувств. Я устал отталкивать демоническую сторону, устал от всего и решил не игнорировать шепчущий голос. Я всегда в детстве боялся его, притуплял, не собираясь слушать, но в тот раз мне показалось это правильным. Матери рядом не было, все вокруг смотрели на меня с восторгом, ожидая чего-то необычайного, а я и правда, как трус, отвергал самого же себя.

Что-то щелкнуло внутри, и шепот темной сущности резко прекратился. Чувства жалости, тревоги — все улетучилось. По краям глаз возникли черные тени, а в теле ощущался прилив мощной энергии. Все звуки затихли, повисла гробовая тишина. Перед глазами появилась темная пелена, приглушающая свет факелов и люстры. Я посмотрел в зал, на людей. Мне не были видны их лица, они точно слились в сплошные овалы, но вместо этого я видел души всех сидящих: сгустки дыма внутри каждой груди. У кого-то он был угольно-черного цвета, у других светло-серого, а у третьих и вовсе красного, но каждый сгусток был по-своему уникален. С помощью сверхчувствительного слуха я услышал, как одна девочка, сидящая на заднем ряду, ошарашенно прошептала соседке: «У него черные глаза, прямо как у демона».

В этот момент я перестал быть ребенком. Я не был Сэмом, и мои мысли точно не походили на мысли семилетнего мальчика. Я стал даже не в два, а в три раза старше самого себя. Рассуждения, идеи, картины, которые представали перед моими глазами, никогда бы не пришли в голову маленькому ребенку.

Я повернулся обратно к девушке в центре сцены. Ее душа и впрямь была чиста, практически белоснежного цвета. Никаких сомнений у меня не было. Для меня эта девушка была никем. Я ничего не почувствовал, когда, закрыв глаза и протянув руку, представил, как этот светлый дым покидает тело девушки. Пелена в глазах потемнела еще сильнее, а по пальцам пробежал приятный разряд энергии. Я почувствовал, как медленно теряю контроль. Ноги подкосились, а в ушах загудело.

Вдруг все пропало: глаза стали видеть, как прежде, замудреные, слишком взрослые мысли сменились на обычные. Шепот демонической сущности вернулся. Я, вымученный, упал на колени, дрожа всем телом. Я никак не мог сфокусировать взгляд и тяжело дышал.

Вокруг меня послышались радостные возгласы, скрип отодвигаемых скамеек. Я не до конца осознавал, что именно произошло, но знал одно — я сделал кому-то больно. «Маме это не понравится. Бабушка будет на нее кричать, а она — плакать», — я испуганно поднял глаза. Кто-то подошел ко мне и помог встать, твердя бессмысленные похвалы.

Я посмотрел на бездыханное тело девушки, на которую теперь никто не обращал внимания. Про нее все забыли, все смотрели друг на друга, улыбались и даже обнимались. Я в ужасе перевел взгляд на скамью, где ранее заметил учителей. Большинство из них пожимали друг другу руки, а одна престарелая дама вытирала красным носовым платочком край правового глаза. Меж тем девушка лежала с распахнутыми глазами и с ужасом смотрела в пустоту. Тут я понял, что опять случайно лишил кого-то жизни. «Неслучайно, дорогой мой. Неслучайно. Ты этого сам захотел», — удовлетворенно прошептал мне внутренний голос.

В глубине души я почувствовал вину и, шатаясь, подошел к убитой.

— Простите, я не хотел. Я случайно. Простите, — лепетал я, теребя руку девушки. Ее холодная рука обожгла мою всегда разгоряченную кожу. По щекам потекли слезы.