Лариса: «Я сейчас. Потерпи, я уже прицеливаюсь».

Павел: «Я не успеваю ло… вить их. Ай! Они кидают мне камни».

Павел держался за голову.

Лариса: «Сейчас! Ещё секунду!»

Павел: «Что? Ай! Что мне с кам… камнями делать? Что им надо?»

Лариса: «Они не тебе! Они в тебя кидают!»

Контроль состояния Павла отчаянно пищал, поднимая тревогу на всех следящих устройствах.

Павел: «А зачем мне камни? Это тоже обряд?»

Лариса: «Поймала! Забираю тебя!»

Павел: «Я не могу его бросить!»

Павел развернулся к вновь вжавшейся в угол тени отверженного.

Лариса: «У тебя ключица сломана! Отпусти отказ! Я забираю тебя!»

Голос Ларисы дрожал от волнения.

Флоренс: «Пашка, согласие не получено! Оставь его! Живо на борт!»

Павел рухнул на бок и выпустил зажатый контролер отказа от переброски.

Горга перемотал как Лариса, растирая слёзы, склонилась над скорчившимся на полу катера Павлом, боясь дотронутся до его искалеченного тела, что бы не причинить ещё больше боли. Как санитарный дрон поднял его тело в кокон силового поля, фиксируя положение тела и транспортируя его в санчасть.

В нормальной скорости запись пошла, транслируя происходящее уже на борту станции.

Ройза: «Пашка! Да отпусти ты эти камни!»

Доктор быстро шел рядом с транспортируемым телом, считывая показания повреждений.

Пашка: «Они мне… подарили…»

Не слушающимися разбитыми губами возразил он.

Ройза: «Похоже сотрясение! Костюм пробит. Химические ожоги кожи. Гематомы».

Доктор передавал данные капитану, спеша рядом с транспортирующей Павла медкапсулой.

Ройза: «Ключица сломана. Похоже, ребро сломано и в двух трещины. Перелом лучевой на левой руке. Трещины в трех позвонках. Кошмар! Он как из мясорубки, кровоподтёки, живого места нет».

Флоренс: «Почему столько крови?»

Ройза: «Голова цела. Бровь рассечена».

Павел: «Зачем? Они мне камни… «

Ройза: «Сотрясение. Он бредит».

Горга выключил запись

– Технически, нарушений со стороны Пашки и Ларисы нет, – справившись с дрожащим от переживаний голосом, подытожила Флоренс. – Даже если бы им пришлось заканчивать операцию уже при появившихся прохожих, что и случалось, прикрытый полем Павел, был бы в безопасности.

– А как же открытый портал? – уточнила я.

– Портал транслируется индивидуально,– пояснил Вадим. – Его, находящиеся под другим углом к плоскости портала, не видят.

– А нельзя было раньше операцию провести? Что бы точно не столкнуться с местными? – мне этот вариант казался очевидным.

– Мы не можем забрать индивида, пока его показания не дойдут до крайней точки, – тоном, явно не одобряющим это абсурдное требование, объяснила Саша. – Нам разрешено изымать только тех, кто точно умрёт. Мы отслеживали этого несчастного. И вылетели за ним, как только его показания достигли разрешённых для изъятия значений.

– Ясно, – кивнула я, это стандартное требование. Разрешить изъять любое существо при полном запрете контактов, могут только при условии его полной нежизнеспособности в привычной ему среде, и при получении его неоспоримого согласия на изъятие. По всем показания, тот умпал практически уже был мертв. И уйти через портал согласился сам, раз встал и пошёл.

– То есть все наши нарушения вызваны поломкой катера, – продолжила Флоренс. – Ненадлежащий уровень обслуживание планетарной техники.

– Катер был абсолютно исправен, – возразил Борис. – Я же предоставил данные проверки.

– Да там ясно виден след траектории второго объекта! – опередил меня Горга. – Лариса столкнулась с кем-то. Она даже на записи это объявляет.

– Столкнулась, – кивнула капитан. – А вот на сканерах второй объект не зафиксирован! След есть, а борта нет. Борис?

– Я не могу это объяснить, – отозвался он. – В момент столкновения в этом районе зафиксировано нахождение только одного борта – катера Ларисы. Здесь какой-то сбой, вероятно из-за молнии. Потому что на секунду номер задвоился. Так словно катер в этом месте присутствует два раза в одной точке времени и пространства.

– Так! Вот эта твоя теория со сбоями ритма времени на планете не прокатит в комиссии, – осадила его Флоренс. – Давайте к вменяемой версии вернёмся. А то нас не то, что закроют, ещё и к наблюдению у психологов приговорят!

– Но траектория есть! – Горга указал рукой в сторону экрана, хотя этот момент уже давно не транслировался.

– А корабля нет! – всплеснула руками Флоренс. – Атмосферная аномалия!

– Флоренс, не было в тот момент никакой грозы, – приложив руку к груди, словно клянясь, уверенно произнес Лукас. – Абсолютно чистое место. Нет ни малейшего шанса, что грозовой разряд мог образоваться при таком низком уровне статики. Ни малейшего. Не было грозы, клянусь.

– Ни молния, ни столкновение, ни поломка. А катер едва не рухнул, поле упало, Пашка еле выжил, – Флоренс переводила взгляд с одного на другого, ожидая, что кто-то ещё какую-нибудь версию предложит.

– Столкновение, – упрямо заявила Лариса. – На катере явные следы столкновения. Внешняя обшивка нарушена, вмятина и царапины. Рифгет буквально расплющен! Знаете, какое давление поля нужно создать, что бы так его спрессовать? Это не молния! Это следы физического столкновения с материальным объектом!

– Но не метеорит же это? – устало вздохнула Флоренс.

– Нет. Не метеорит, – качнула головой Лариса. – Это чужой корабль.

– Нет на этой планете никаких кораблей, кроме наших. У этой цивилизации свои корабли ещё не скоро появятся.

– Я настаиваю, что бы вы выдвинули версию столкновения с чужим кораблём, – упрямо повторила Лариса. – И предоставили как доказательства: траекторию следа, запись систем моего катера и сканирование повреждений. Любому болвану будет понятно, что такие повреждения молния нанести не могла.

– Хорошо. Это в любом случае лучше фантазий про временные аномалии, – кивнула капитан.

– Это единственное объяснение, почему катер в этой точке был два раза, – вмешался Борис, отстаивая свою версию.

– Лариса сама с собой, по-твоему, столкнулась? – возмутилась капитан. – А потом ещё и в подпространство скаканула на простом катере? Нет уж, я такое заявлять не буду! Пусть они сами такие версии выдвигают, умники. Ладно, с этим понятно, что ничего не понятно. Следующий пункт обвинения, что я допустила к работе неподготовленного для этого сотрудника. Это они про Павла.

– Что!?! – подскочила Лариса.

– Сядь и успокойся, – осадила её Флоренс. – Это врачи масла в огонь подлили. По выводам врачей, обследовавших сейчас Павла, он неадекватно себя вел в критической ситуации и до сих пор в себя не пришёл из-за того, что был не подготовлен к этому. И Ройза тоже так считает.

– Я не так считаю, Флоренс, – вздохнул доктор. – Ну что ты опять всё в одну кучу валишь? Ты же сама заметила странность его поведения.

– Да, он вцепился в эти камни, но это же не означает, что он не был подготовлен к работе?

– Да прекрасная у него подготовка, – утешил Ройза, – он оказался не подготовлен к такой концентрации страха. Павел вырос в мире, где страха нет. Он не знает, что это такое. Горга, выведи запись. Вот смотрите сами.

И сердце моё сжалось. На фотографиях в досье Павел был улыбчивым голубоглазым парнем с белокурыми кудрями. Высокий, крепкий, сильный, с ослепительно счастливой улыбкой. Этакий солнечный мальчик, которого все любят за добродушный характер и неизменно позитивное отношение к жизни. Потому что не влюбиться в этого улыбчивого парня просто не возможно.

Сейчас он был больше похож на мумию. Его почти не было видно под слоями биопластыря. А то, что было видно, выглядело пугающе. И только глаза светились всё теми же счастливыми, озорными искорками.

– Верни мой камни, – насмешливо настаивал Павел, следя глазами за перемещениями доктора. – Мне надо выяснить, что с ними делать. Понимаешь, это же первый контакт. Это важно выяснить. Они все кидали мне камни.

– Павел, они не тебе, они в тебя кидали, – доктор, продолжая сканировать его зафиксированное, лишенное возможности двигаться, тело.