Сначала на экране появился индикатор загрузки, быстро заполнившийся до ста процентов, а затем открылось сразу несколько окошек, и на Хюррем обрушилось море запутанной информации. Среди множества научной и медицинской терминологии Хюррем встречала пугающие сочетания слов «амнезия», «судороги», «уничтожение личности», «психопрограмма», «тотальный контроль», «система управления обществом» и подобные им, которые красноречиво намекали на цели тех, кто оплатил разработку сыворотки, делавшей людей послушными марионетками. Среди описания действия сыворотки и многоступенчатых этапов реализации этого жуткого проекта Хюррем то и дело встречала упоминание некой организации под названием «Олимпус».

Это она вела тайные разработки сыворотки, она спланировала ее массовое распространение среди населения планеты под видом инновационной вакцины, которая позволит им управлять мыслями людей, их действиями и поступками. В документах даже упоминались военные всех стран, которые должны были стать оружием в руках алчного Олимпуса, жаждущего власти над всем миром. С помощью сыворотки они бы смогли управлять всеми из единого центра. Хюррем в ужасе читала все это и, нажав на очередную ссылку, случайно включила видеоролик. Запись с камеры видеонаблюдения, на которой перед стеклянной стеной стоят люди в черных костюмах и наблюдают за тем, что происходит в лаборатории, а с ними рядом несколько сотрудников медицинского центра в белых халатах. Очевидно, люди в костюмах — это члены Олимпуса, контролировавшие разработку сыворотки. К их пиджакам был прикреплены маленькие значки в форме буквы «О».

— Что вы здесь делаете?! — раздался издалека испуганный женский голос.

Хюррем отвлеклась и подняла голову. Доктор Эдиз пришла к себе домой, застав на кухне ее охрану. Захлопнув крышку ноутбука, Хюррем поспешила покинуть кабинет, быстро спустилась по лестнице на первый этаж и увидела доктора. Она, очевидно, отлучалась в супермаркет, поскольку в коридоре на полу стояли два коричневых бумажных пакета, битком набитых продуктами.

— Кто вы такие?! Я сейчас вызову полицию.

— Это моя охрана, — подала голос Хюррем, войдя на кухню.

Доктор Эдиз подскочила от неожиданности, обернулась на нее и… в полнейшем непонимании оглядела ее, словно видела впервые в жизни.

— Кто вы? Что вам нужно в моем доме? Вы что, вломились сюда?!

— Вы не помните меня? — осторожно спросила Хюррем, боясь накалять атмосферу еще больше. — Меня зовут Хюррем. Мы встречались с вами на днях в медицинском центре, где выработаете. Вы…

— Не понимаю, о чем вы. Не знаю я вас! Уходите немедленно, иначе я в самом деле вызову полицию.

У нее вдруг началась трястись правая рука, но Эдиз схватила ее другой рукой и прижала к животу, словно та ее не слушалась. Неконтролируемые судороги. Потеря памяти. Похоже, Хюррем не ошиблась, предположив, что сотрудникам медицинского центра, участвовавшим в разработке сыворотки, первым ее вводили, чтобы избежать утечки информации.

— Уходите… — судорожно выдохнула доктор Эдиз, ей явно стало плохо. — Я не…

Она пошатнулась, как будто ноги перестали ее слушаться, и Хюррем успела подхватить ее, но не выдержала тяжести веса той, и они вместе упали на пол. Жестом отмахнувшись от обеспокоившейся охраны, Хюррем попыталась успокоить бедную женщину.

— Тише, все хорошо. Не бойтесь. Я пришла, чтобы помочь вам. Я знаю все о сыворотке, о проекте Олимпуса. Только скажите мне, кто эти люди? Вам известны имена членов этой организации? Или где располагается их штаб? Хоть что-нибудь!

— Не знаю… — сотрясаясь в конвульсиях, бормотала доктор Эдиз. Глаза у нее стали совершенно безумными. — Я ничего не знаю!

— Дайте ей воды, — Хюррем обернулась на охрану, и один из телохранителей направился к раковине. — Сейчас вам станет легче.

Доктор Эдиз вдруг перестала дрожать и замерла, посмотрев на нее неожиданно осознанно. Последний проблеск сознания? Она отчаянно ухватилась за руки Хюррем и возбужденно заговорила:

— Они уже начали первый этап реализации проекта, но их еще можно остановить! После введения сыворотки есть две недели, в течение которых еще можно ввести антид…

Она не договорила, потому что чей-то выстрел пробил ей лоб, и Хюррем в приливе ужаса отскочила от убитой женщины. Стакан с водой рухнул на пол, когда несший его телохранитель подорвался к Хюррем и рывком дернул ее к стене. Вжавшись в нее, женщина зажмурилась в ожидании новых выстрелов, но их не последовало.

Медленно распахнув глаза, она с содроганием увидела, что ее охрана держит наготове пистолеты. Переглянувшись, телохранители как по договоренности медленно выглянули из укрытия, немного подождали и осторожно двинулись по дому к окнам, чтобы проверить обстановку.

— Все чисто, — констатировал один из них. — Кто бы это ни был, выстрел предназначался этой женщине. Но нам лучше поскорее уйти отсюда.

— Д-да, уходим, — дрожащим голосом отозвалась Хюррем и, отлепившись от стены, на пути к двери покосилась на убитую Эдиз, которая поплатилась жизнью за то, что знала…

Наступил вечер, и после долгого застолья гости разбрелись по дому, тихо переговаривались, с сочувствием поглядывали на членов семьи и печально попивали напитки, которые разносила прислуга. В элегантном черном платье Хюррем стояла в гостиной в отдалении от всех у большого окна и отрешенно смотрела на сад, начинающийся сразу за особняком. В руке у нее был бокал с красным вином, о котором она давно позабыла.

В трех вещах она была совершенно уверена. Первое — доктора Эдиз убили у нее на глазах за то, что она угрожала раскрыть тайны Олимпуса. Второе — эта жуткая организация догадывалась о том, что она узнала слишком многое, застав ее в доме доктора. И третье — Ибрагим был членом Олимпуса и приехал он неспроста. Его целью была она? Олимпус пожелал избавиться и от нее, как от угрозы? В отличие от доктора Эдиз она куда более влиятельная персона, имеющая вес в обществе, которая, узнав о проекте, может существенно повлиять на ход дела.

Расскажи она обо всем Сулейману, и он наверняка нашел бы способ разоблачить этот Олимпус, предотвратить глобальную катастрофу, ведь у него столько влияния и связей, но Хюррем не хотела рисковать еще и семьей и вмешиваться в это больше, чем сейчас. Может, если она отойдет в сторону, продемонстрирует им, что не собирается ничего предпринимать, то ее оставят в покое? Надежда, прямо скажем, была призрачная. Да и не могла она оставаться в стороне, зная о том, во что намереваются превратить весь мир. Мир, в котором будут жить ее дети. Они заслуживали лучшего будущего, чем то, которое готовил им Олимпус.

— Наслаждаешься одиночеством?

Этот голос заставил ее содрогнуться, и Хюррем медленно обернулась. Ибрагим стоял в двух шагах от нее с бокалом янтарного коньяка в руке и насмешливой улыбкой на почти не изменившемся лице.

— Общество дорогой супруги успело тебе наскучить, раз ты подался ко мне? — решив отвадить его грубостью, надменно заметила Хюррем. — Не в первый раз, между прочим.

— Ты почти не изменилась… — Ибрагим озвучил ее недавние мысли о нем самом и скользнул по ней задумчивым взглядом, от которого женщине стало не по себе. — Все также прекрасна и невыносима.

Хюррем не смогла удержаться и посмотрела на платиновую «О», приколотую к его пиджаку. Это заставило ее свернуть многообещающий разговор двух людей, между которыми случилось слишком много того, чего не должно было случиться. Лучше не давать ему повода пожелать избавиться от нее.

— Жаль прерывать столь приятную беседу, но мне нужно узнать, не нужно ли чего гостям.

Хюррем шагнула в сторону, чтобы обойти его, но Ибрагим поймал ее за локоть, и их лица оказались на недопустимо близком расстоянии.

— На этот раз тебе не убежать.

Румянец разлился на щеках Хюррем, потому что этими словами он и ранил ее, напомнив о прошлом, и напугал, намекнув, что он действительно приехал ради того, чтобы ее уничтожить.

— Что здесь происходит?

Недоуменный голос Хатидже вынудил Ибрагима выпустить локоть Хюррем, и та посмотрела на него с ледяной ненавистью, прежде чем язвительно ответить: