— Так вот почему у нее такой взгляд… В этом дворце женщины пережили много горя, как видно. И мне ее невыносимо жаль, султанша. Сын не уважает и не прислушивается, повелитель предпочитает ей другую жену и другого шехзаде ее сыновьям, а двух других детей она похоронила, так и не успев стать им матерью.

— Да, горькая участь… Моя другая племянница Эсма Султан тоже с этим столкнулась, да смилуется над ней Всевышний. Троих детей потеряла в младенчестве и при беременности, тоже очень горевала, бедная, но нашла утешение в дочери ее мужа Давуда-паши от предыдущего брака.

— Султанша приняла ее в семью?

— А что ей оставалось? Мать девочки умерла родами, а у нее самой никак не получалось родить — вот она и взяла ее к себе, воспитала как родную дочь. И хвала Аллаху, что так вышло. У них, право, хорошая вышла семья. Я их очень люблю и часто приглашаю во дворец на совместный ужин. Уверена, вы тоже поладите.

Улыбнувшись тете, Нергисшах Султан поглядела в окно у нее за спиной и, заметив, что по звездному небу уже восходит луна, опомнилась.

— Неужели так поздно?.. Мне, верно, пора во дворец. Я приеду завтра поутру.

— Да, ступай, Нергисшах, — кивнула Фатьма Султан, погладив ее по щеке. — Я и сама уже утомилась.

Поцеловав ее пухлую руку, Нергисшах Султан поклонилась и, на прощание тепло посмотрев на любимую тетю, вышла из покоев Валиде Султан, шелестя подолом своего кофейно-коричневого парчового платья.

Топкапы. Покои Бельгин Султан.

Разумеется, чувствуя свою вину за прилюдную ссору, Айнур Султан поздним вечером навестила матушку и раскаялась в своем поведении. Бельгин Султан в это время уже готовилась ко сну и, восседая на тахте в длинном халате из голубого шелка, подчеркивающем цвет ее глаз, расчесывала золотистые волосы гребнем. Нежно улыбнувшись девушке в знак примирения, Бельгин Султан жестом пригласила ее присоединиться к ней и взяла за руку, когда Айнур Султан покорно села рядом.

— Я знаю, как ты любишь Орхана, но Мехмет тоже твой брат, которого ты не заслуженно обделяешь своим вниманием. Помнится, в детстве вы с Мехметом были очень дружны, всегда вдвоем, неразлучны, но потом…

— Я помню это, султанша, но мы уже не дети, — мягко ответила Айнур Султан. — Многое с тех пор изменилось…

— Так что же изменилось? — с толикой непонимания воскликнула Бельгин Султан. — Вы по-прежнему брат и сестра. Ты знаешь, как Мехмета ранит твое пренебрежение. Он очень болезненно его воспринимает, тоже помня о вашем дружном детстве.

— Валиде, нет никакого пренебрежения, да и Мехмет уже не ребенок, чтобы его ранило подобное, — немного раздраженно отозвалась Айнур Султан. — Я его люблю как брата, но…

— Но эта любовь не идет в сравнение с тем, что связывает тебя с Орханом, я знаю, — с понурой улыбкой закончила за нее Бельгин Султан и покачала светловолосой головой, как бы сетуя на эту несправедливость.

Айнур Султан предпочла промолчать, но при упоминании шехзаде Орхана не сдержала тонкой улыбки, тронувшей ее губы. Они с Бельгин Султан распорядились о травяном чае, который помог бы им заснуть, и султанша заметила, что ее воспитанница выглядит странно. Нет, ее Айнур никогда не отличалась болтливостью, но этим вечером была слишком уж молчалива и постоянно теряла нить разговора, переспрашивая у матушки, о чем она говорила.

Бросив свои попытки завязать разговор, Бельгин Султан оставила ее в покое, в тишине допивая свой чай и тайком пытливо поглядывая на Айнур Султан. Ее чашка с чаем стояла почти не тронутая на столике у тахты. Опустив длинные ресницы и тем самым прикрыв ими затуманенный взор, девушка как-то странно притихла. Смотрела на свои скромно сложенные на коленях руки и, улыбаясь как бы самой себе, явно о чем-то задумалась. Но вот о чем она думала, понять было невозможно. Что-то явно не давало ей покоя. В ней таилась какая-то тайная, скрываемая радость.

— Милая, что с тобой? — не выдержала Бельгин Султан, поставив свою пустую чашку рядом с другой, полной до краев. — Ты так задумчива этим вечером…

Айнур Султан даже вздрогнула — так глубоко она задумалась и, виновато поглядев на мать, сообщила нежным тоном:

— А я вам не сказала? Я получила письмо из лагеря.

— Неужели? — удивилась Бельгин Султан и осветилась радостью. — От повелителя? Что он пишет?

— Нет, султанша, от Орхана, — тихо рассмеялась Айнур Султан, выдав свое счастье. Ее разномастные глаза так и сияли. — Он написал его еще месяц назад, но письмо шло очень долго, как видно. Говорил, что будет через недели три. Выходит, ждать моих братьев нужно буквально на днях. Наконец-то они возвращаются!

Бельгин Султан потупилась и с настороженностью вгляделась в лицо девушки. И почему она ведет себя так, будто получила письмо от возлюбленного, приведшее ее в состояние чистой радости, которую дочь почему-то попыталась скрыть? В душу султанши закрались подозрения, но она и сама была не в силах объяснить, подозрения в чем. Все знали, как Орхан и Айнур привязаны друг к другу, но все принимали бы это спокойно, не веди они себя так… странно.

— Милая, а ты не позволишь мне прочесть это письмо? — осторожно спросила Бельгин Султан.

Айнур Султан обратила к ней свое белое, как снег, лицо с изумленно распахнутыми глазами.

— Зачем это вам, матушка? Оно же личное.

— Личное?

— Вы в чем-то подозреваете меня? — скорее удивилась, чем возмутилась Айнур Султан и улыбнулась со снисхождением. — Возможно ли, упаси Аллах? Даже смешно… Вы обеспокоены моей близостью с родным братом?

Вздохнув, Бельгин Султан почувствовала себя неловко и отвела взгляд.

— Прости, милая, — выдавила она. — Разумеется, ты права. Мое беспокойство неуместно.

Айнур Султан вскоре после этого поспешила пожелать ей доброй ночи и, поклонившись, направилась к дверям, чтобы уйти к себе, а Бельгин Султан проводила дочь задумчивым взглядом, по-прежнему не в силах понять природу этой странной близости брата и сестры, которая настороживала всю династию.

Топкапы. Покои Афсун Султан.

— Ибрагим, сынок, уже поздно, — вернувшись с террасы в покои, Афсун Султан скинула шерстяную шаль с плеч и поглядела на своего шехзаде, который с книгой в руках сидел на тахте и увлеченно читал. — Пора ложиться.

— Да-да, валиде, еще пару страниц, — рассеянно ответил темноволосый мальчик, не отрывая взгляда от книги. Он во всем был похож на мать, кроме цвета глаз — темно-карие, они достались ему от отца.

Усмехнувшись по-доброму, Афсун Султан весело переглянулась со своей служанкой, которая расправляла ее постель, и, подойдя к сыну, мягко забрала из его рук читаемую им книгу.

— Достаточно на сегодня, Ибрагим. Ты уже читаешь вторую книгу за день! Откуда ты ее вообще взял?

Она хмуро поглядела на обложку, но на ней была надпись на неизвестном ей языке.

— Орхан перед отъездом разрешил мне брать книги из его покоев, — важно сообщил шехзаде Ибрагим, который старшего брата чуть ли не боготворил и во всем старался быть похожим на него. Пока что, к облегчению матери, он лишь пытался стать таким же образованным.

— На каком языке она написана? — заглянув в книгу, Афсун Султан почувствовала себя необразованной и глупой, не понимая ни слова из написанного.

— Это французский.

— И зачем тебе понадобился французский? — спросила она, а затем рассмеялась. — Ох, конечно, ты же хочешь как Орхан знать пять языков. Что же, это похвально, мой милый. Ну иди, пора спать. И книгу забери.

Улыбнувшись матери, шехзаде Ибрагим забрал книгу из ее рук и поцеловал одну из них, а после, позволив Афсун Султан в ответ поцеловать его в лоб, ушел во внутреннюю комнату покоев.

— Шехзаде станет таким же умным, как его брат, дай Аллах, — заметила Ширин-хатун, помогая своей госпоже снять халат. — Он еще так мал, а уже знает… сколько языков?

— С французским три, если не ошибаюсь, — с гордой улыбкой ответила Афсун Султан и забралась в постель, позволив служанке поправить одеяло и как следует укрыть ее. — Надеюсь, Ибрагим, помимо тяги к знаниям, не унаследует буйный нрав Орхана, иначе с двумя такими сыновьями я точно лишусь рассудка.