Решив, что если сын не идет навстречу, ей самой нужно сделать первый шаг, Филиз Султан, закончив утреннюю трапезу, отправилась в его покои. Шехзаде Мурад встретил ее, будучи еще за столом, и выглядел удивленным и даже озадаченным. Взгляд его по-прежнему был печальный. Что же его так тяготит?

— Валиде? Все в порядке?

— Неужели я не могу без причины навестить своего сына? — чуть улыбнулась Филиз Султан и, пройдя через покои, села на тахту рядом с ним. Ее несколько задело выражение его лица, которое являло собой сомнение — он, верно, действительно не думал, что она может зайти к нему просто так. — Захотела узнать, как у тебя идут дела. Мы давно с тобой не говорили наедине.

— У меня все хорошо, — сдержанно ответил шехзаде и кивнул. — Вам не о чем беспокоиться.

Филиз Султан чуть нахмурилась, потому как ожидала более развернутого ответа. Она немного помолчала, придумывая, как продолжить разговор в то время, как ее сын взял со столика кубок и сделал из него глоток.

— А как обстоят дела в совете, сынок?

Рука шехзаде, которая возвращала кубок обратно на столик, замерла на миг. Отставив тот, юноша озадаченно поглядел на мать.

— Почему вас это интересует?

— Возможно, ты хочешь обсудить со мной что-нибудь?

Внимательно посмотрев на мать, шехзаде Мурад чуть нахмурился, но после терпеливо улыбнулся и, протянув руку, сжал пальцами ее ладонь.

— Валиде, политика — это моя забота. Вам не нужно забивать этим голову. Я доверил вам этот дворец и свой гарем — вот, что должно заботить вас. И я знаю, что могу быть спокоен, пока вы ими занимаетесь.

Филиз Султан скованно улыбнулась, опустив голову. Она не решилась признаться сыну в том, что испытывает трудности вопреки его уверенности. Что он мог сделать? Не встанет же он во главе гарема вместо нее?

Вдруг шехзаде Мурад отпустил ее руку и встал с тахты. Филиз Султан, удивившись, вынужденно последовала его примеру.

— Что такое?

— Я иду на совет. Паши уже ждут меня. Я рад, что вы навестили меня, валиде.

— Но Мурад, мы же толком не поговорили! — запротестовала ему вслед султанша, заставив сына обернуться у дверей.

— Простите, мы поговорим в другой раз. Я действительно спешу. Много дел запланировано на сегодня. С вашего позволения.

Препятствовать ему более султанша не стала и с сожалением проводила ушедшего сына взглядом, а после растерянно огляделась в его покоях, где осталась в одиночестве. Да, не этого она ожидала…

Гарем.

Выйдя из своей комнаты, Ассель-хатун первым делом услышала звуки разговоров рабынь. Пройдя к перилам этажа фавориток, она положила на них ладони и чуть высокомерно глянула вниз. Наложницы, что заметили ее, замолчали и обратили к ней все, как одна, неприязненные взгляды.

— Погляди-ка, выползла змея из своей норы, — донеслось до ушей Ассель насмешливое замечание одной из девушек, наклонившейся к подруге, и та ухмыльнулась.

Оскорбившись, Ассель мрачно на них посмотрела и направилась к лестнице, придерживая подол своего молочно-белого платья, расшитого жемчугом. Выйдя в ташлык, Ассель тут же стала объектом всеобщего внимания. Разговоры стихли, превратившись в ядовитые перешептывания. Еще больше задетая этим, фаворитка с надменным видом подошла к той девице, которая недавно отпустила ехидную шутку в ее адрес.

— Кажется, ты забыла свое место, хатун.

Все взгляды обратились к ним в воцарившейся тишине. Наложница вскинула брови, не будучи напуганной. Оглянувшись на подруг, она почувствовала их поддержку и, даже не соизволив встать с тахты, хмыкнула.

— Я свое место отлично знаю в отличие от тебя, Ассель. Помнится, ты была служанкой у Нилюфер Султан в Топкапы, но она тебя со скандалом выгнала со службы и грозилась выбросить тебя из дворца, когда ты волочилась за ней, моля о прощении.

Все помнили это, потому по ташлыку пробежались смешки. Ассель уязвлено огляделась, не ожидавшая такого. Она уже пожалела о том, что затеяла ссору, встретив всеобщую неприязнь.

— К твоему счастью Филиз Султан тебя подобрала и по доброте душевной послала к шехзаде, а то бы отправили тебя в Старый дворец, где ты бы зачахла, — не встретив сопротивления, продолжала девушка.

— Как тебя зовут? — проглотив обиду, неприятно улыбнулась Ассель.

— Рухсар.

— Так вот, Рухсар, не важно, кем я была прежде. Скоро я стану госпожой и рожу нашему шехзаде наследника, а вот ты зачахнешь здесь.

— Ты в этом так уверена? — ухмыльнулась Рухсар. — Филиз Султан недавно посылала к шехзаде наложницу. Вильдан, кажется, тебя? — она обернулась на девушку, что сидела неподалеку, и та самодовольно кивнула, наградив негодующую Ассель взглядом, полным превосходства. — Твое счастье, что в ту ночь шехзаде не принял ее, но я уверена, она не последняя, кому посчастливится пойти на хальвет. Ты родишь наследника, кто-нибудь еще родит. И что с тобой станется? Шехзаде уже тебя забыл.

— Закрой свой рот! — вскипела от гнева Ассель и подалась к ней в намерении ударить, но тут с тахты вскочила какая-то невысокая темноволосая девушка и схватила ее под руку.

— Не надо, Ассель-хатун! Ты же ждешь ребенка.

— Оставь меня! — раздраженно выдернув руку из ее пальцев, крикнула та и, яростно оглядевшись в насмехающемся гареме, развернулась и спешно ушла в сторону лестницы, ведущей на этаж фавориток.

— Что это ты, Амирхан? — Рухсар удивленно и подозрительно смотрела на ту.

— Зачем вы ее провоцируете? — воскликнула она в возмущении. — Она же беременна!

— Ты вдруг обеспокоилась ее благополучием? — надменно обратилась к ней другая наложница. — Неужели подругами сделались?

— Причем здесь это? — мягко осадила ее Амирхан. — Даже если она сама затеет драку — потеряет ребенка шехзаде, что носит, и мы же будем виноваты. Хочешь-не хочешь, а почитать ее надо. Станет госпожой, если посчастливится, и все нам припомнит. И вообще, ты сама сказала, что каждая может оказаться на ее месте. Неужели хочешь, чтобы гарем относился, например, к тебе точно также, как мы к ней, Рухсар?

— Гарем не станет так ко мне относиться, потому что я не буду попусту нос задирать, — фыркнула та.

— Ты уже его задираешь, — улыбнулась Амирхан, чтобы показать, что это шутка, а не попытка ее обидеть.

Айше-хатун, которая стояла у дверей ташлыка, оставшись незамеченной, удовлетворенно улыбнулась и жестом подозвала к себе калфу, что стояла неподалеку.

— Слушаю, Айше-хатун.

— Иди к Филиз Султан и передай ей, что я нашла подходящую девушку.

Спустя некоторое время…

Покои шехзаде Мурада.

По окончании заседания совета шехзаде Мурад вернулся в свои покои и не успел разместиться на тахте, намереваясь распорядиться о трапезе, как вошел Селим-ага с позолоченным футляром для писем в руках.

— Шехзаде, прибыл гонец с письмом из столицы. От самого повелителя.

Требовательно протянув руку, тот забрал у него футляр и, думая над тем, о чем отец мог ему написать так скоро после его отбытия из столицы, достал из него письмо. Сломав сургучную печать, он развернул бумагу и принялся читать написанное. Лицо его по мере того, как глаза бежали по строчкам, темнело, а брови в недоверии сходились на переносице.

— Плохие вести, шехзаде? — видя, как тот изменился в лице и побледнел, с беспокойством спросил Селим-ага.

— Пусть придет валиде, — все еще в смятении велел ему шехзаде Мурад, держа в руках письмо. — Это важно, так что пусть поторопится.

Когда Филиз Султан явилась в покои по зову сына, она улыбалась, полагая, что он пожелал извиниться за случившееся утром и, наконец, поговорить с ней, как она того хотела. Но стоило ей увидеть выражение лица сына, как улыбка ее померкла, уступив место встревоженности, овладевшей лицом султанши.

— Что случилось, сынок? — спросила она, подойдя к нему. Заметив в его руке письмо, она сглотнула. — Что-то с Эсмой? Или с повелителем?

— Прочтите сами.

Сердце ее заходилось в груди, полное тревоги. Забрав письмо из протянутой руки мрачного сына, Филиз Султан подняла его к глазам и стала спешно читать. Ей не удалось скрыть облегчения, когда она ознакомилась с содержимым письма, но злорадство, мелькнувшее во взгляде, она быстро подавила, решив торжествовать позже, когда останется в одиночестве.