– Что, плохо?– склонился ко мне Алексашин.

– О-о, не знаю, как-то вот тут…– зажмурилась я.

– Ясно, нужно спешить!– заключил тот, быстро довел меня до машины и посадил на переднее сиденье.

Сев за руль, он заботливо включил печь и направил крылья решетки в мою сторону. Только ощутив теплый воздух в лицо, я почувствовала, как озябла. Откинувшись на спинку кресла, с облегчением вздохнула:

– Ой-й, домо-ой…

И отключилась.

***

Возмущенно открыв глаза, оттого что меня кто-то тормошил, я некоторое время пыталась вспомнить, где я и что происходит. Но когда мне подали руку и вывели из машины, я покачнулась и крепко ухватилась за чье-то плечо.

– Ой, все кружится как-то…

– Наверное, и не только кружится?– поддакнули мне.

– А кто это? Я такого не знаю…– увидела я полного мужчину в окошке стеклянной каморки в своем подъезде.

– Полагаю, консьерж…

Я оглянулась на говорившего и узнала своего шефа, который осторожно вел меня за руку к лифту. Мы стали подниматься на этаж, но все это время я грела виском зеркало кабины, почему-то оказавшееся совсем с другой стороны, чем я привыкла, и считала мошек закрытыми глазами. А потом провожающий стал открывать дверь моей квартиры, хотя ключи я ему явно не давала: «Наверное, нашел в сумке… А где моя сумка?..»

Но помня обрывок разговора про постель, я возмущенно отстранилась, когда Алексашин завел меня внутрь.

– А куда вы идете?! Я вас не приглашала,– но, оглянувшись, я растерянно моргнула.– Ой, э-это не мой коридор!

– Это мой коридор,– тихо улыбнулся он, снова беря меня под руку и проводя дальше в широкий холл.

– А… а почему у меня дома ваш коридор?– искренно недоумевая, спросила я.

– И дом мой,– снова улыбнулся тот, но тут же посерьезнел, когда я изумленно оглянулась.

– Здесь, что – все ваше?!

– Правильно,– приседая к моим ногам, ответил тот и расстегнул замки на сапогах.

– А должно быть мое!– недоуменно повела бровями я и ухватилась за плечо мужчины, чтобы не упасть.– Ну, сапоги точно мои. А зачем вы их расстегиваете?

– Ну как же? Вы хотите заляпать мне ковер?

– Ковер? У вас есть ковер?!

– Да,– не переставая улыбаться, кивнул Алексашин и осторожно снял мои сапоги, а потом разулся сам.

Затем он помог мне снять пальто и за плечи развернул в сторону широкой арки.

– Значит, у вас есть ковер, который не у меня в доме, не в моем коридоре?– заключила я и зажмурилась, потому что все начало кружиться еще сильнее.

– Что-то типа того…

Алексашин взял меня за руку и повел куда-то.

– Вы меня разыгрываете?– недоверчиво упираясь, спросила я.– Куда вы меня толкаете? Я не хочу!

– Я только осмелюсь предложить вам ванную?

– А там тоже ковер?

– Коврик.

– А я в сапогах!

– Мы их уже сняли.

Я наклонилась к ногам и внимательно рассмотрела свои пальцы сквозь капроновые чулки.

– Ой, что-то мне так плохо…

Я начала приседать, но шеф не дал мне этого сделать и завел в ванную. Он включил воду и подвел к раковине.

– Я вас оставлю. Надеюсь, моя помощь не понадобится?

Я посмотрела на струю воды, затем недоуменно на мужчину и снова на воду. Но когда подняла голову и взглянула на свое отражение в зеркале, то, слегка покачнувшись на носках, ухватилась за края раковины.

– Простите, я что, напилась?– не веря своим глазам и прорезывающемуся сквозь пелену дурмана разуму, спросила я и поморщилась от первой неловкости.

– Ну, скажем так: слегка выпили,– деликатно заметил шеф и не сдержал широкой улыбки.

Стыд заворочался где-то за пеленой. Но сейчас я не готова была приносить извинения.

– А-а… где я?

– Вы у меня дома…

Не успел он договорить, как я резко склонилась над раковиной и закашлялась.

– Я, пожалуй, оставлю вас, Майя. Держитесь…

Не знаю, сколько я пробыла в ванной, но мне было ужасно плохо. Я смутно начала вспоминать сколько выпила. Я всегда доверяла своей памяти, и оказалось, что всего-то пару бокалов шампанского, два – вина, но вот виски, смешанное с колой, было точно лишним. Оно-то и пришибло мой разум. Еще никогда я не смешивала алкогольные напитки и не была в таком досадно-унизительном положении. Но глаза закрывались, я не держалась на ногах и не хотела усложнять все еще больше.

«Ешкин кот, доползти бы до какого-нибудь дивана…»

И меня «доползли». Через некоторое время ко мне постучался шеф и, заметив, что я просто не в силах выйти, помог дойти до комнаты, оказавшейся спальней, и оставил меня, плотно прикрыв дверь. Вроде бы даже пожелал доброй ночи. Ну просто ангелочек!

Я кое-как сняла платье и упала ничком на постель. По затылку, как молотом двинули. Еле натянула одеяло на себя и отключилась.

Что происходит с мозгом, когда, приняв на грудь, человек не понимает, во что превращается?

И ведь ощущения, что повеселилась, совершенно нет. Только будто клопа во рту раздавила и голова чугунная. Так зачем было травить себя любимую?

Я подняла голову с подушки, потянулась солдатиком и вдруг… ладонями ощутила, что абсолютно голая под одеялом. Резко отвернув одеяло, распахнула глаза шире и ощутила, как щеки наливаются горячей тяжестью. «Ешкин кот! Я не помню, как раздевалась…»

Дверь тихо скрипнула, и в комнату вошел он: причесанный, побритый, свежий, как огурчик, в белом махровом халате, такой домашний и расслабленный, не то что в офисе. И я с куриным гнездом на голове, слипающимися ресницами и дурно пахнущей сухостью во рту, что хоть ведро мяты залей, леденцом не запахну. Стараясь не морщиться, а хоть как-то сохранять достоинство, я опустила глаза и надвинула одеяло на нос.

– Доброе утро, Майя! Это аспирин и витаминный смузи. Быстро взбодрит,– мягко произнес Даниил Викторович и поставил на столик рядом с кроватью высокий стакан и блюдце с упаковкой препарата.

Я робко кивнула, не в силах произнести ни слова.

– Душ, фен, полотенца – все, что нужно, чтобы привести себя в порядок, находится за дверью сразу налево. Платье здесь на плечиках,– коснулся он трехстворчатого шкафа-купе напротив кровати.

«А где все остальное?!» Мгновенно в висок ударила и другая острая мысль, которая тут же заставила выяснить все, чтобы понимать, насколько я опустилась.

– Мы же с вами не это… ну, в смысле… не того?– охрипшим голосом спросила я, не осмеливаясь на него посмотреть.– То есть я хотела сказать… в общем…

– Нет,– уверенно ответил тот, но чувствовался какой-то подвох.

– Что – нет?– вскинула на него глаза я.

– Ну того самого – нет.

Тут он уже не смог сдержать смех и, опустив голову, беззвучно рассмеялся.

Я вздрогнула от накрывшего стыда и, наверное, покраснела до кончиков ушей.

– Ох… Простите, я ужасно себя вела…

– Майя, вы приводите себя в порядок, а у меня там завтрак готовится… Приходите потом на кухню.

Я лишь кивнула и поморщилась от боли в голове.

Алексашин вышел, а я тут же завозилась под широким одеялом. «Тоже мне – бабочка в коконе!– разозлилась я, выпутывая ноги и выбираясь наружу.– Как тебя угораздило! Хорошее ты мнение о себе составила… Хорошо, хоть в деле он тебя уже разглядел. Но, чувствую, краснеть еще долго придется».

Поднявшись, я начала искать свои белье и чулки. Они оказались забитыми под вторую подушку на широкой кровати. Нетерпеливо сорвав платье с плечиков, быстро одевшись, я с досадой посмотрела на себя в зеркало шкафа, пригладила волосы, хорошо, что лаком не заливала, и на носочках вышла из комнаты.

Кухня была где-то за углом, потому что оттуда доносился аромат яичницы с беконом и, кажется, кофе, но коридор с дверью на свободу – еще ближе. Уж не знаю, стыд гнал меня или глупость, но я свернула к выходу, как только разглядела свои сапожки, аккуратно стоящие у порога. Пальто оказалось в шкафу прихожей.

Даже не застегнув замки сапог до конца, я быстро схватила пальто и выбежала. «Все извинения потом. Иначе черт-те что наговорю… И надо же было такое сморозить: «Я с вами не того?» Жуть!»