Реально у меня к совершеннолетию так и не произошло серьезного общения с мужчиной. Я не рассматривала это как проблему. Удивилась, когда поняла, что маму несколько беспокоит моя затянувшаяся игра в нелюбовь. Но, по-моему, я смогла ее успокоить. Мне нужно было влюбиться по-настоящему. Я знала, что это чувство обрушится на меня внезапно, и тогда его ни с чем не перепутаешь. Мой мужчина был идеализирован мной, в нем все было прекрасно. И я не могла определиться с тем, что в нем должно быть главенствующим. То ли сила, то ли красота, то ли надежность, то ли материальное благополучие. Я никогда не тешила себя иллюзиями, что существует представитель этого ненадежного племени, в котором объединятся все вышеперечисленные достоинства. Чем-то все равно придется жертвовать, чего-то не замечать, что-то додумать. Все из книг, все из прочитанных романов — основа, на которой я пыталась строить реальную жизнь девушки с далеко идущими намерениями, с большими амбициями и нежным сердцем.

Я пыталась представить рядом с собой мужчину — адскую смесь совершенно взаимоисключающих типов, этакую солянку из современного Ретта Батлера, доблестного Дон Кихота, мечтательного, самого правдивого лгуна барона Мюнхгаузена. Этот незрелый образ никак не желал выстраиваться в то сильное плечо, о котором всегда так горячо мечтала Вася. В то время я еще не была меркантильной. Романтичность и жажда сильных ощущений наступали на горло денежной наживе, удобствам, расчету. Все это в определенной мере появится потом, но тогда…

Мне было трудно разговаривать с кем-либо о своих планах, своих мечтах. С мамой после моего ухода мы, кажется, все выяснили. Я решительно оберегала ее от подробностей своей самостоятельной жизни, чтобы никоим образом не помешать строительству ее собственной. С этим, по-моему, намечался прогресс, потому что мужчина, с которым я познакомилась на смотринах, мне очень понравился. Я надеялась, что из них получится прекрасная пара.

С Варькой о мужчинах говорить было бесполезно: в то время она еще не до конца осознала силу своего природного дара и могла отвесить что-то вроде:

— Мужчины — они совсем другие, но с этим нужно смириться.

Я логически продолжала эту сногсшибательную мысль: смириться для чего? Варька не отвечала, только хихикала, Вася закатывала к потолку глаза, вероятно, пытаясь там найти объяснение моей беспросветной тупости. Я не собиралась терпеть что-либо, что было бы препятствием моему комфортному существованию. Я очень хорошо запомнила слова мамы, сказанные на этот счет. Пожалуй, эти три представительницы слабого пола полностью исчерпывали мою зрительскую аудиторию. Расширять ее за счет многочисленных сотрудниц парикмахерской я не собиралась. Это не имело смысла, потому что, как я ни присматривалась, не смогла найти хоть одну девчонку, мало-мальски отвечающую моим представлениям о подруге. Я поняла, что наша троица не нуждается в том, чтобы к ней кто-то присоединился. Поэтому я решила, что все свои проблемы буду по мере возможности обсуждать только с Васей и Варей. Хотя были некоторые разногласия, и не всегда безболезненные, но в целом мы прекрасно сосуществовали. В наших расхождениях не было зависти, желания насолить, подставить ножку, как это зачастую бывает в женском обществе. Коллектив, где я работала, был тому ярким примером. Мне оставалось только удивляться тому, что со времени окончания школы со стороны слабой половины человечества (Вася и Варька не в счет) я получаю только острые шпильки.

Итак, за работой и размышлениями о своем будущем, день за днем по кирпичику я возводила здание собственного благополучия. Но однажды в душе моей поселилась тревога. Я не могла понять причин, вызвавших ее. Как будто все было как обычно. Моя жизнь проходила по установленному графику, сбить который могло появление внепланового клиента. По мере возможности я никому не отказывала, потому что нужно было расширять армию своих посетителей, тех, которые будут приходить только к тебе.

За два года работы в парикмахерской я отвоевала небольшую комнатку. Я договорилась об аренде и теперь имела крохотное, но отдельное от своей напарницы помещение. Я обставила его цветами, сделала косметический ремонт за свои деньги. Мои планы простирались гораздо дальше этих нескольких квадратных метров, но все упиралось в деньги. Я работала на износ, откладывая каждую копейку. Но вдруг поняла, что процесс накопления, подъема необходимо ускорить. Словно в подтверждение моих мыслей одна из посетительниц, расплачиваясь со мной за услуги, не выдержала и сказала:

— Деточка, как вы молоды и прекрасны. Надеюсь, и тем и другим вы сумеете воспользоваться сполна, потому что и то и другое не вечно…

Весь день я находилась под впечатлением от простых слов этой женщины. Она все очень точно сформулировала. Нужно было срочно что-то менять в своей жизни. Работая как вол, без отпусков и практически без выходных, я смогла отложить приличную сумму, но при этом я во многом себе отказывала, экономила, просчитывала, всячески изворачиваясь и делая вид, что живу шикарно. Мне приходилось тратиться на модную одежду и обувь, потому что я внушила себе: мой внешний вид важен. Однажды я решилась зайти в один из магазинов сети «second hand». Это был выход для меня! С тех пор многие вещи я стала покупать именно здесь, но и под пытками никогда бы в этом не призналась. Каждый раз, заходя в магазин «Мир интересных вещей», я боялась встретить своих клиентов, сотрудниц. Но ведь я действительно находила уникальные вещи, вид которых совершенно не соответствовал условной цене. А меня это очень даже устраивало. Мой гардероб частенько пополнялся за счет именно таких приобретений. Я выглядела стильной, идущей в ногу со временем. Мне это было необходимо, чтобы создавать иллюзию абсолютного успеха у всех, с кем мне приходилось общаться.

За два года я достаточно расширила круг своих знакомых. Работа способствовала этому, да и я всегда была готова поддержать беседу, на которую рассчитывали мои клиенты. Вскоре записи, которые я вела беспорядочно, перестали меня устраивать. Даже в такой мелочи нужно было выглядеть стильно, к тому же это было удобно. Я завела органайзер, в котором скрупулезно записывала время посещений, а также посыпавшиеся на меня со всех сторон приглашения на выставки, презентации, заседания женского клуба. При желании каждые субботу-воскресенье я могла проводить то на открытии кафе, то на презентации нового салона, то на выставке художественной графики — очень широкий спектр культурных мероприятий, на которые меня приглашали мои клиентки.

Иногда я позволяла себе отдохнуть. При всей моей искренней любви к своей работе порой я ощущала физическое отвращение к приготовлению масок, лосьонов, протирок. И тогда я просматривала записи, находила что-то начинающееся не раньше семи, приводила себя в порядок и появлялась на мероприятии, ослепительная, как северное сияние. Комплименты, в которых я купалась, позволяли мне не сомневаться в том, что я — королева этой званой вечеринки и только условности этикета мешают признать это во весь голос. Я почти стала вегетарианкой, с отвращением поглощала каждое утро овсянку, пила обезжиренное молоко и минеральную воду без газа. Я отказалась от сладостей, от всего, что несло за собой лишние растраты. Мой холодильник всегда был пуст, но это меня не смущало. Я говорила себе, что не стоит возводить еду в культ. На самом деле человеку очень мало нужно. Это он по собственной инициативе расширяет свое меню до безобразия. Мне же было легко находить утешение в том, что мое отражение в зеркале нравилось мне все больше. Я не страдала комплексом ложной скромности, потому и позволяла называть вещи своими именами. Я поняла, что принадлежу к тому типу женщин, которые с годами расцветают. Интересно, есть ли в этом предел? В девятнадцать мне казалось, что нет.

Я вела аскетический образ жизни, с надеждой глядя в свое обеспеченное будущее. Теперь, когда я жила отдельно от матери (кстати, я была ей очень благодарна за то, что она сразу нашла меня, но не стала уговаривать вернуться), можно было раздвинуть границы своей заспавшейся сексуальности. Сегодняшняя реплика одной из моих постоянных посетительниц окончательно утвердила меня в этой мысли. Она смогла заронить в мою душу сомнение в том, что красота и молодость вечны. Юношеский максимализм сжался под напором правды. Зачем обманываться? Даже поговорка есть о железе; которое нужно ковать именно в определенное время. Так чего же я жду? Холодок страха освежил меня. Я дала себе клятву измениться в кратчайшие сроки. Я пообещала себе, что смогу сделать качественный скачок в налаживании отношений с противоположным полом и постараюсь связать их с ростом своего материального благополучия. Очень здравая мысль для такой тетехи, какой я была в то время.