Искренне твой,

Дэвид А.

Шезо улыбнулся. Очаровательное письмо и до крайности наивное. Впрочем, американцы — наивный народ. Конечно, Дэвид Александер — славный малый, вызывающий уважение и восхищение, но Жан-Этьен Шезо вовсе не собирается выдавать американцу военные секреты. В конце концов, идет война! Что же касается прекращения военных действий — а как понял Жан-Этьен, именно на это намекает Дэвид загадочной фразой «зароют томагавки», — то лично он, Шезо, уверен: руководство ООН не уступит без боя обломок космического корабля, найденного недавно в Пикаре.

Разве что…

Шезо вздохнул. Действительно ли информация, которая так нужна Дэвиду, держится в секрете, чтобы честным и законным образом обеспечить безопасность государства? Или все это выдумки безмозглых ооновских бюрократов, страдающих паранойей?

Собственно говоря, что заставляет мир воевать вот уже два года? Во-первых, США отказались подчиниться требованиям ООН и устроить референдум по вопросу о независимости некоторых юго-западных штатов.

Шезо усмехнулся. Он едва ли мог обвинить Вашингтон за этот отказ, особенно если учесть, что в голосовании примут участие только жители юго-западных американских штатов и население северо-западных штатов Мексики.

Да это самое настоящее жульничество, из-за которого даже серьезный мятеж поднимать не стоит, не говоря уже о войне!

Что еще остается? Притязания Китая на часть Сибири, которую Россия отказывается уступить. Но этот спор о земле длится уже давно и может быть урегулирован мирным путем.

Кроме того, были серьезные опасения, что Соединенные Штаты и Россия, объединив свою космическую мощь, безраздельно завладеют находками, сделанными во время археологических раскопок, и будут использовать технологические достижения инопланетян лишь в своих интересах.

Вдобавок, Соединенным Штатам не терпелось поскорее рассказать об археологических находках, несмотря на то, что подобное сообщение может взволновать религиозные, общественные и политические организации всего мира.

По мнению Шезо, именно двумя последними причинами объяснялась столь затянувшаяся война, хотя официально считалось, что они играют лишь второстепенную роль в разразившемся конфликте.

Если Шезо прав, то, возможно, его другу Дэвиду грозит серьезная опасность. Жан-Этьен ничего не слышал о нападении американцев на Пикарскую базу, хотя в письме Дэвида намекалось именно на это. Доктор Шезо был уверен, что ооновские войска, расположенные в Циолковском, не уступят американцам базу без ожесточенней борьбы.

Жан-Этьен надеялся, что когда начнется сраженье, у его друга Дэвида хватит ума не лезть в самое пекло.

Среда, 15 апреля.

Транспорт Аэрокосмических вооруженных сил США «Кларк»;

07:40 по времени гринвичского меридиана.

Луна заполнила собой черное небо. Линия терминатора разделяла лунный диск на две половины: дневную, залитую ослепительным солнечным светом, и ночную, окрашенную в серебристо-серый, черный и коричневый цвета. Дэвид Александер пытался сориентироваться по лунной карте, но запутался из-за многочисленных подробностей.

— Так куда мы все-таки направляемся? — спросил он у пилота транспорта, капитана АкВС США Хейерсона.

— Вот туда, — ответил пилот, указывая на темную половину диска, — в Море Кризисов. Там уже наступила ночь. Мы высадим вас в кратере Пикар, ребята.

— Мне бы хотелось увидеть базу в Море Спокойствия, — сказал Роберт Торнтон, флотский врач. Он вместе с Дэвидом и Хейерсоном находился в тесной кабине экипажа.

— Это здесь, — ответил пилот, указывая на гладкую равнину, разделенную терминатором. — База почти у горизонта, но невооруженным глазом ее не увидеть, не надейтесь.

— Однако мне хотелось бы взглянуть, — настаивал Торнтон.

— Ну так бог в помощь, — усмехнулся капитан. — Кстати, а что вы, флотские, собираетесь делать на Луне? Морские пехотинцы — это я понимаю. Армия — тоже все ясно. Штатские ученые — нет вопросов. Но флот?

— А вы прочитайте распоряжение, — посоветовал Дэвид. — В морской пехоте нет своих врачей, как в армии, поэтому приходится пользоваться флотским медперсоналом.

— В подразделении «Браво» погиб врач, и меня назначили на его место, — объяснил Торнтон.

— Но ведь морские пехотинцы отправляются домой, как только я выгружу этих, — сказал Хейерсон, указывая большим пальцем на кормовой отсек корабля, где находились сорок бойцов армейского космического спецназа.

— Чего ради посылать вас в такую даль, если сразу же придется возвращаться домой?

— Правительство платит — оно и заказывает музыку, — сказал Topнтон. — Хочешь не хочешь приходится лететь на Луну…

— Флот любит заботиться о морской пехоте, — добавил Дэвид. — Это традиция.

— Нужно, чтобы кто-то держал морских пехотинцев в ежовых рукавицах, — заметил Торнтон. — Мы, медики, следим за разными справками. Чуть кто из ребят забалуется, мы мигом теряем его справку о прививках, и бедняге приходится колоться пo-новой. Они прекрасно понимают, что с нами лучше не ссориться.

— А вас почему отправили на Луну, доктор? — спросил Хейерсон.

— Во-первых, доктор у нас Торнтон, а не я, — ответил Дэвид. — А во-вторых, читайте внимательно распоряжения, капитан.

— Да я читал, сэр. Там нет никаких подробностей. Мне просто велено доставить на Пикарскую базу сорок солдат, одного флотского врача и одного ученого.

— Значит, ничего другого вам знать не положено.

— Да ну их к черту, все эти тайны!

Хейерсон заметил на кожаной куртке Дэвида кусок яркой ткани.

— Это тоже секретный знак? — спросил пилот.

— Это? — уточнил Дэвид, прикасаясь к лоскутку.

— Ага. Я все время пытаюсь догадаться, что это за штука. По правде говоря, я даже не сразу понял, военный вы или штатский. А все из-за этой эмблемы.

Независимо от качества работы системы жизнеобеспечения, температура внутри космического корабля может весьма значительно меняться. Холод и жара сменяют друг друга в зависимости от местоположения корабля относительно Луны и Солнца. Сначала Дэвид был в оранжевой футболке, но когда похолодало, ему пришлось надеть кожаную куртку военного покроя, на которой красовалась довольно оригинальная эмблема.

Значок имел форму щита синего цвета с черной каймой. На фоне щита были изображены две винтовки, скрещенных поверх красного диска, представлявшего собой Марс. На переднем плане красовался золотисто-бело-серый цилиндр, весьма похожий на пивную банку. Краткий псевдолатинский девиз и длинная аббревиатура рассказывали о том, как во время экспедиции на Марс морские пехотинцы использовали в сражении с ооновцами банки с пивом. Разумеется, солдатам было запрещено брать с собой в космос пиво, но нелегальный груз сослужил добрую службу, морские пехотинцы метали алюминиевые пивные банки в противников. Банки взрывались, а пиво мгновенно замерзало на скафандрах и шлемах неприятелей. Ослепленные враги пугались и приходили в замешательство.

После этой истории с пивом Гарольд Нокс произвел Дэвида в почетные морские пехотинцы и вручил ему шуточный значок.

Дэвид Александер ненавидел войну, а нынешний конфликт с ооновцами считал пагубным идиотизмом. Однако он безмерно восхищался морскими пехотинцами, с которыми познакомился во время экспедиции на Марс.

Тем временем «Кларк» приближался к месту назначения.

— Вы бы лучше пристегнулись, ребята, — посоветовал капитан Хейерсон Дэвиду и Торнтону. — Мне бы чертовски не хотелось доставить вас на Луну со сломанными из-за перегрузки ногами.

Жилой модуль № 1, база «Пикар»,

Море Кризисов, Луна;

07:58 по времени гринвичского меридиана.

— Камински!

— Да, сержант?

— Капитан хочет видеть тебя, — сказал Йетс. — Так что шевели задницей!