Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Первая встреча

Мы и не знали, что навстречу шли
Вдоль изгороди луга: я спускался
С холма и, как обычно, замечтался,
Когда заметил вдруг тебя. В пыли,
Пересеченной нашими следами
(Мой след огромен против твоего!),
Изобразилась, как на диаграмме,
Дробь — меньше двух, но больше одного.
И точкой отделил твой зонтик строгий
Десятые от целого. В итоге
Ты, кажется, забавное нашла...
Минута разговора протекла.
И ты пошла вперед по той дороге,
Где я прошел, а я — где ты прошла.

Побеседовать с другом

Если друг, проезжая, окликнет меня,
У ограды придерживая коня, —
Я не стану стоять как вкопанный,
Озираясь на свой участок невскопанный,
И кричать «В чем дело?» издалека,
Вроде как оправдываясь недосугом.
Нет, воткну я мотыгу в землю торчком —
Ничего, пускай отдохнет пока! —
И пойду через борозды прямиком
Побеседовать с другом.

Лягушачий ручей

В июне умолкает наш ручей.
Он то ли исчезает под землею
(И в темноту уводит за собою
Весь неуемный гомон майских дней,
Все, что звенело тут на всю округу,
Как призрачные бубенцы сквозь вьюгу) —
То ли уходит в пышный рост хвощей
И в кружевные кущи бальзаминов,
Что никнут, свой убор отцветший скинув.
Лишь русло остается, в летний зной
Покрытое слежавшейся листвой,
Случайный взгляд его найдет едва ли
В траве. И пусть он не похож сейчас
На те ручьи, что барды воспевали:
Любимое прекрасно без прикрас.

Корова в яблочный сезон

Что за наитье на нее находит?
Весь день корова наша колобродит
И никаких оград не признает.
Единожды вкусив запретный плод,
Увядший луг она презрела гордо.
Пьянящим соком вымазана морда.
Лишь падалица сладкая одна
Ей в мире вожделенна и важна.
Ее из сада с бранью выгоняют;
Она мычаньем к небесам взывает,
И молоко в сосцах перегорает.

Потемневшего снега лоскут

Потемневшего снега лоскут
     У стены, за углом, —
Как обрывок газеты, к земле
     Пригвожденный дождем.
Серой копотью весь испещрен,
     Словно шрифтом слепым...
Устаревшие новости дня,
     Что развеялся в дым.

Старик зимней ночью

Тьма на него таращилась угрюмо
Сквозь звезды изморози на стекле —
Примета нежилых, холодных комнат.
Кто там стоял снаружи — разглядеть
Мешала лампа возле глаз. Припомнить,
Что привело его сюда, в потемки
Скрипучей комнаты, — мешала старость.
Он долго думал, стоя среди бочек.
Потом, нарочно тяжело ступая,
Чтоб напугать подвал на всякий случай,
Он вышел на крыльцо — и напугал
Глухую полночь: ей привычны были
И сучьев треск, и громкий скрип деревьев,
Но не полена стук по гулким доскам.
...Он светом был для одного себя,
Когда сидел, перебирая в мыслях
Бог знает что, — и меркнул тихий свет.
Он поручил луне — усталой, дряхлой,
А все же подходящей, как никто,
Для этого задания стеречь
Сосульки вдоль стены, сугроб на крыше:
И задремал. Полено, ворохнувшись
В печи, его встревожило: он вздрогнул
И тяжело вздохнул, но не проснулся.
Старик не может отвечать один
За все: и дом, и ферму, и округу.
Но если больше некому, — вот так
Он стережет их долгой зимней ночью.

«Out, out...»[1]

Гудела циркулярная пила
Среди двора, визгливо дребезжала,
Пахучие роняя чурбаки
И рассыпая вороха опилок.
А стоило глаза поднять — вдали
Виднелись горы, пять высоких гребней —
Там, где садилось солнце над Вермонтом.
Пила то дребезжала, напрягаясь,
То выла и гудела вхолостую.
Все было, как всегда. И день кончался.
Ну что бы им не пошабашить раньше,
Обрадовав мальчишку, — для него
Свободных полчаса немало значат!
Пришла его сестра позвать мужчин:
«Пора на ужин». В этот миг пила,
Как будто бы поняв, что значит «ужин»,
Рванулась и впилась мальчишке в руку
Или он сам махнул рукой неловко —
Никто не видел толком. Но рука!
Он даже сгоряча не закричал,
Но повернулся, жалко улыбаясь
И руку вверх подняв — как бы в мольбе
Или чтоб жизнь не расплескать. И тут
Он понял (он ведь был не так уж мал,
Чтоб этого не осознать, подросток,
Работавший за взрослого) — он понял,
Что все пропало. «Ты скажи, сестра,
Скажи, чтоб руку мне не отрезали!»
Да там уже и не было руки.
Врач усыпил его эфирной маской.
Он булькнул как-то странно и затих.
Считавший пульс внезапно испугался.
Не может быть. Но... стали слушать сердце.
Слабей — слабей — еще слабей — и все.
Что тут поделаешь? Умерший умер,
Живые снова занялись — кто чем.
вернуться

1

Аллюзия на фразу из знаменитого монолога Макбета о тщетности и краткости жизни: «Out, out, brief candle!» («Так гасни, гасни же, свечи огарок!»).

2
{"b":"75718","o":1}