Ханна шумно набирает воздух в легкие, когда видит на пороге Клауса, что одной рукой бесстрастно облокотился на косяк, — Нравится одной плакать ночью в подушку? — Он моментально проходит внутрь, ловко огибая девушку. Она непонятливо хмурится. Чуть прикрыв дверь, не до конца – так, на всякий случай, она поворачивается к нему, тут же впечатываясь в широкую грудь, — Прости, девочка, я узнал только утром, — обхватив руками ее спину, гибрид сильнее вжимает Форбс в себя, опуская голову на ее светлую макушку. Он бережно поглаживает ее по спине, когда блондинка думает только об одном, это странно – быть настолько близко. Так было всегда? В любом случае это не то, что ей очень нравится. Отстраняясь настолько, насколько позволяет Майклсон возможно, Ханна поднимает на него вопросительный взгляд. Первородный подозрительно смотрит на нее, — Младший Гилберт, — напоминает он, — Мне жаль, — это звучит уверенно, но не так, чтобы являлось последней истинной.

Лицо девушки озаряется пониманием и, возможно, даже облегчением, — Оу, — она окончательно выпутывается из его рук, уходит обратно на кухню, чувствуя самую настоящую напряженность.

Клаус улыбается, одновременно хмуря брови, словно ее нелепое поведение сбивает его с толку, — «Оу»? — Переспрашивает он, гибрид подходит ближе, вставая по другую сторону кухонного островка, — Твой друг умер и все, что ты говоришь – «оу»?

Форбс опускает неуверенный взгляд на деревянную столешницу, — Каждый по-разному переживает… — Она задумывается, прикусывает губу, как-будто подбирая слово, — Такое.

— «Такое», — тихо, так, словно это лишь тень от ее слова, говорит гибрид, — Ты могла позвонить мне, я бы приехал, — уверенно добавляет он.

Блондинка неуютно ведет плечом, как-бы отмахиваясь, — В этом не было необходимости, — безразлично пожимает плечами она, теребя ноготочком краешек ручки стеклянной кружки, покрытой испариной от горячего зеленого чая. Ей некомфортно – она чувствует на себе этот пристальный взгляд, эти вопросы, что определенно не доставляют удовольствия. Зачем он спрашивает это? Ей это не нравится. Она любила Джереми и, ну, это плохо, что он умер и она скорбит, наверное, но для чего нужен этот допрос?

Майклсон облокачивается руками на кухонный островок, поддаваясь ближе, — Ханна, посмотри на меня, — подозрительно-спокойно просит он. Ханна вздыхает. Она показательно лениво поднимает взгляд, упорно терпя, когда первородный словно пытается найти ответ на вопрос «в чем смысл жизни?» на ее лице, — Что случилось? — Тяжело вздыхая, сдается он, — Я сказал что-то не так? — Легко улыбается Клаус, — Сделал что-то не так? — Хмурясь, девушка отрицательно качает головой, — Ты обижена на то, что я… Не знаю, — гибрид усмехается, — Не помог им с этим чертовым лекарством? — Форбс молчит, — Ханна, скажи что-нибудь, — повышает он голос, будучи на грани раздражения.

Блондинка обреченно возводит взгляд к небу, — Все нормально, — показательно устало, но от того не менее громко, дабы не уступать Майклсону, отвечает она, — Просто… — На выдохе начинает Ханна, — Я бы предпочла, чтобы ты ушел, вообще-то, — старается ровно говорить она.

Первородный молчит. Подозрительно прищурившись, он продолжает внимательно вглядывается в ее лицо, в какой-то момент резко вновь выпрямляясь, — Как давно ты пила вербену? — Улыбаясь, наигранно-любопытно спрашивает он. Девушка невольно задумывается. Она кидает взгляд на полуоткрытую полку верхнего шкафчика, где лежит новая упаковка чая, что пришла ей недавно. И мать в последнее время безвылазно сидит на работе, так что, она не уверена, что вербена в нем уже есть. Разве что, она как-то упоминала, что скоро в Мистик-Фоллс пустят вербену по водопроводу и, возможно, она надеялась именно на это. Клаус грациозно обходит столешницу и, быстро найдя глазами подставку для ножей, берет один из них, самый меньший, в руки. Форбс удивленно округляет глаза, она аккуратно пятится назад, когда гибрид, схватив ее за запястье, притягивает к себе и делает надрез. Она шипит, пытаясь отдернуть руку, но Майклсон не отпускает – он подносит ее ладонь ко рту, впивается в нее, выпуская вампирский оскал и подбирая тоненькую струйку крови. Блондинка чувствует, как голова болезненно кружится, а под глазами первородного же сразу появляется темная сеточка из вен. Он знал, что ее кровь вкусная. Он знал, что сможет отстраниться, что его самообладание выше, хоть сейчас продолжить и кажется очень заманчивой идеей. Спустя несколько долгих секунд он отстраняется и, вздернув голову, большим пальцем стирает полосочку алой жидкости с нижней губы, — Я так и думал, — спокойно резюмирует Клаус. Недовольно оскалившись, Ханна вновь предпринимает попытки вырвать руку, но в это же мгновенье гибрид ловко ловит ее подборок и приподнимает ее голову вверх, так, что их взгляды неизбежно пересекаются, — Скажи мне, что с тобой, — требовательным тоном просит он, — Правду, — настойчиво добавляет Майклсон.

Девушка чувствует неожиданную волну желания ответить. Она понимает, что это не то, что она хочет на самом деле, но то, что ей необходимо сделать, — Джереми мертв, но я была в порядке до тех пор, пока ты не пришел, — каким-то механическим голосом отвечает Форбс, — Ты меня пугаешь, — заканчивает она и, шумно выдохнув, наконец-то выдергивает руку из уже ослабленной хватки первородного.

Прижав к себе окровавленное запястье, блондинка раздраженно сверкает в Клауса глазками. Он выглядит растерянным и, наверное, потерянным. Он явно ожидал другого ответа и то, что он в итоге услышал, поселяет где-то глубоко внутри что-то очень неприятное и скользкое. Как-будто очнувшись, гибрид примечает на столе кружку зеленого чая и, взяв ее, прокусывает свое запястье и капает кровь в напиток, — Выпей это, — твердо говорит он, уверенно направляясь к выходу и, быстро скрываясь за ним. Девушка обреченно вздыхает. Она кидает хмурый взгляд на кружку и, недолго думая, выливает ее содержимое в раковину.

Ребекка пожимает плечами, — Думаю, он просто… — аккуратно начинает она, — Переживает?

Ханна насмешливо выгибает бровь, продолжая стирать с доски термины, что так усердно весь урок писал Мистер Зальцман, — Переживает? — Насмешливо переспрашивает она, откатывая рукав кофты и показательно приподнимая руку, на запястье которой красуется белый кусок пластыря, — Очень.

— Похоже на то, — хмыкает вампирша, — Я, вообще-то, тоже переживаю, — напоминает она, — Ты уверена, что в порядке? — Подозрительно спрашивает Майклсон, — Джереми мертв, а ты всю биологию обменивалась веселыми взглядами с Сарой, — особенно пренебрежительно выделяет она имя одноклассницы.

— Ты вообще видела, что делал Кевин? — Показательно непонимающе спрашивает Форбс, — Я думала, еще чуть чуть и они с Генри потрахаются прямо на учительском столе его отца, — уверенно заявляет она, складывая салфетку вдвое, дабы стереть оставшиеся символы со второго раздела доски.

Первородная недоуменно качает головой, — С каких пор ты смеешься над шутками Кевина? — Легко улыбается она, — Он же кретин.

— Кретин, — согласно кивает блондинка, — Но забавно же, — невинно пожимает плечами она.

Ребекка чуть склоняет голову набок, подозрительно смотря на собеседницу, — Что он сделал? — Любопытно спрашивает она, — Это все из-за того, что он ушел тогда утром, да?

— Не знаю, — отмахивается Ханна, — Может быть, — ровно отвечает она.

Вампирша прищуривается, — Ты обещала, что будешь говорить мне правду, помнишь? — Она небрежно взмахивает руками, — Мне интересно! — Восклицает Майклсон.

— Я не знаю, ясно? — На выдохе произносит девушка, — Наверное, я просто переоценила свои чувства из-за одиночества и, ну, скуки, не знаю, — она отводит задумчивый взгляд в сторону, — Да и вообще, если так подумать, они мне только нервы трепали и зарождали больше вопросов, — уверенно заявляет Форбс, — Считай, что они себя изжили, да, — легко улыбается она.

— Л-а-адно, — протягивает первородная, — Все-равно я не ставила на вас очень много, в отличие от Кола, между прочим, — с некой ноткой гордости заявляет она.