— Пожалуйста, — надломившимся голосом простонала я, глядя на него и всей душой желая быть услышанной. — Майкл, я ещё вчера хотела всё тебе рассказать…

— Не лги мне, Камилла, — назидательно предостерёг меня он. — Я сыт этим по самое горло. Достаточно.

Я обречённо вздохнула, замолчав, ощущая, как все мои мольбы натыкались на холодную стену его ожесточённого, ненавидящего взгляда уничтоженного и преданного самым низким образом мужчины. Я не имела ни единой возможности как-то утешить и заглушить его боль. Любую попытку, любое моё слово он воспринимал в штыки, вскипая от одного лишь звука моего голоса. Мои извинения, клятвы и мольбы не приносили облегчения и не придавали ему никакой уверенности, а напротив, — лишали остатков. Он был глух ко мне сейчас.

Не желая ничего слушать, Майкл отстранился, присев на край постели и окончательно замкнулся в себе. С каждой секундой молчания между нами рос и креп непробиваемо-толстый барьер полнейшего отчуждения. Ощущение настолько мерзкое, что я тут же пытаюсь хоть как-то сгладить удар.

— Это ничего не значило, родной, — в который раз повторила я. — Вообще ничего! Говорю же, у меня просто голова была не на месте.

Бесцветно усмехнувшись, Майкл понуро встряхнул головой, внимательно разглядывая сомкнутые в замок пальцы.

— Дети считали минуты, ожидая тебя к ужину, — взглянув на меня, тихо вздохнул он. — Им так не терпелось рассказать, как прошёл их день. И глядя им прямо в глаза, я уверял, что ты тоже очень хочешь быть рядом с нами, но у тебя так много работы. Выходит, я лгал им. Это ничего не значит?

— Майк…

— Я ждал тебя, Камилла, — не дав мне вставить и слова в ответ, решительно прервал меня он, — пока вы с ним здорово проводили время вместе, развлекаясь. Но и это ничего не значит, ведь так? Ты целовала его, а затем легла со мной в одну постель, и как ни в чём не бывало целовала меня. Видимо и это, по-твоему, сущий пустяк.

— Ничего подобного! — поджав губы, всхлипнула я. — Всё было вовсе не так! Ты ловко всё вывернул наизнанку, выставив меня бесчувственной стервой. И не приплетай сюда детей, это запрещённый удар! Я никогда и в мыслях не изменяла тебе, Майкл!

— Давай разберёмся, что для тебя измена, — склонив голову набок, поинтересовался он. — Поцелуи не в счёт? Ни к чему не обязывающий флирт, лёгкий петтинг… Скажи, где та грань?

— О, Господи! — сокрушённо простонала я, обхватив лоб ладонью. — Я просто хотела расслабиться немного, как все нормальные люди! Снять горой навалившийся стресс. Ты даже не представляешь, с чем мне приходится справляться в последнее время… — утерев нос, я на мгновение закрыла глаза, переводя дух. — Он поцеловал меня, — обречённо вздохнула я. — Что я должна была с этим сделать? Побежать и всё рассказать тебе? Я боялась твоей реакции!

— Дело не в том, что он поцеловал тебя, Камилла! — повысив голос, Майкл раздражённо вскочил с постели, устремив на меня обвинительный взгляд. — Дело в тебе! Неужели ты не понимаешь?

— Что я должна понимать? — теряя остатки самообладания, мы стремительно переходили на крик.

— Ты думаешь, я слепой, что ли? — из груди Майкла вырвался ядовитый, претенциозный смешок. — Кэм, не в первый раз ты так отчаянно рвёшься на свободу. Стало тесно? Я не держу тебя.

— Господи, что ты несёшь? — вскинув голову к потолку, я истерично всплеснула руками. — Ты думаешь, я этого хотела? Полнейшая чушь! Мы покурили немного, и в какой-то момент так… случилось. Я просто не сумела вовремя его остановить.

Отшатнувшись, он словно дезориентировался в пространстве, абсолютно растерявшись на мгновение, и, округлив глаза, ошеломлённо встряхнул головой.

— Так ты под кайфом была?! — во взгляде Майкла проносится сотня эмоций и невысказанных вопросов разом: ужас, непонимание, отвращение, шок.

Захлебнувшись собственными словами, я замолчала и пристыжено потупила взгляд в пол. Майкл уставился на меня в упор, ища в моих глазах утешения и ответа, а я не могла открыть рот, потому что знала — никакого утешения мои слова ему не принесут. Подняв на него умоляющий взгляд, я беззвучно взывала к пощаде. Пару секунд мы молча смотрели друг на друга. Его огромные глаза выглядели больше обычного. Я видела, что он всё понял. Но, очевидно, ждал, пока я произнесу это вслух.

— Я задал тебе вопрос, Камилла, — сухо повторил он. — Ты была под действием наркотика?

Поджав дрожащие губы, я молча глядела на него из-под полуопущенных ресниц. Мне недоставало смелости взглянуть прямо.

— Я, Майк, понимаешь… — не в силах выдавить из себя ничего внятного, я беспомощно обхватила пальцами переносицу, пытаясь унять приступ болезненной тревоги в груди. — Совсем немного, — сдавшись, капитулировала я. — Так… вышло.

Лицо Майкла исказилось так, словно ему пришлось принять болезненный удар под дых. Он зашёлся тихим всхлипом. И спустя мгновение его широко распахнутые глаза стали стремительно наполняться слезами.

Беспомощно наблюдая за тем, как кристальные ручейки скатываются по его щекам, падая с подбородка и мгновенно впитываясь в ткань рубашки, я проклинала себя на чём свет стоит! Никогда ещё мне не приходилось чувствовать себя большим ничтожеством. У меня немели кончики пальцев и судорогой сводило желудок от собственного бессилия. Мне безумно хотелось хоть как-то его утешить. Но я никак не решалась произнести вслух ни слова. Да и просто не находила ничего мало-мальски подходящего и вразумительного в этот момент. Что я, в сущности, могла сказать ему сейчас? Что не прозвучало бы, как банальная ложь или очередное нелепое оправдание моей распущенности. И могла ли я винить его в недоверии и нежелании выслушать? Едва ли… Однако выбора у меня не было, я должна была хоть что-нибудь предпринять.

— Майк, — сделав шаг навстречу, я протянула вперёд ладонь, но едва попыталась коснуться его кончиками пальцев, как немое отчаяние и беспомощность в его взгляде вспыхнули угольно-чёрным блеском, заполнив пространство пронзившими воздух и мою плоть и впившимися в самую сердцевину груди осколками ненависти и разочарования. Именно разочарования… Он был разочарован мною. — Прости меня, — сглотнув слёзы, прошептала я. — Я прекрасно понимаю, как дерьмово всё это выглядит со стороны. Знаю, я дико виновата! И готова взять на себя ответственность за свой поступок.

Глубоко вздохнув, он утёр ладонью раскрасневшееся от слёз лицо.

— Ты понятия не имеешь, что такое ответственность, Камилла.

Всего мгновение он сосредоточенно смотрел на меня. Но то, что я увидела в его взгляде, привело меня в ужас и заставило испытать неизлечимую душевную боль. Он смотрел на меня не просто с недоверием, но с ничем неприкрытым отвращением и брезгливостью. Во всём этом я не сумела отыскать и капли прежних чувств. Той огромной, чистейшей, безграничной любви, в которой он клялся мне сотни раз. Она не могла просто взять, и испариться без остатка в одно короткое мгновение. На этот раз дурно стало мне. Я не понимала, что происходит, и отказывалась в это верить.

— Я всегда опасался таких женщин, как ты, — покачал головой он.

— Таких, как я? — переспросила я, недоуменно нахмурившись. — О чём ты?

— Да. Именно таких, как ты, Камилла. Таких легкомысленных с… — он плотно сжал челюсти и нервно провёл кончиками пальцев по вытянувшимся в напряжённую тонкую линию губам. — Это было ошибкой, — ровным тоном заключил он, казалось, ни один мускул не дрогнул на его лице в этот момент.

Я буквально окаменела от его слов. Мне стало невыносимо больно от них. Не обидно, а именно больно. Сглотнув комом вставшую в горле горечь, я бросила последние силы на то, чтобы противостоять безжалостно душившим меня слезам.

— Это не было ошибкой, Майкл, — дрожащим голосом прошептала я. — Не было. Как ты можешь…

— Как я могу? — вскинув брови, искренне изумился он, и в его глазах я впервые в жизни могла отчётливо разглядеть отблеск чуждого его природе цинизма. — Знаешь, кое в чём ты, всё же, права, — снисходительно усмехнувшись, Майкл на мгновение замолчал, собираясь с мыслями. — В этом есть и моя вина. Я ведь прекрасно всё видел… Не вчера же родился. Подобный сорт женщин мне отлично знаком.