— Много будет дома под одеялом. А тут — все, чем могу.

— Правда, мне лучше, — пролепетала Анна.

Он наклонился и говорил ей в ухо. Ухо загорелось.

— Сейчас станет еще теплее, — предупредил мужчина и сильнее вдавил в себя Анну.

А пока она не вырвалась и не отскочила на мороз, наклонился и прихватил ее губы своими.

Поцелуй на ветру. Холодные сухие губы. Ни запаха, ни вкуса. Очень мягко не напористо. Просто. Почти не чувствительно.

Что-то уперлось ей в живот.

— Неконтролируемая реакция, — прошептал спаситель. — Стой не ерзай. А то я за последствия не отвечаю.

Анна замерла. Ей вдруг стало по-настоящему жарко, хоть сейчас на ледяной сквозняк. Закружилась голова, и даже сознание выпало на какую-то секунду, а уже в следующую — ворвался грохот, подходящей электрички.

Дедок приплясывал возле путей. Шуба на нем ходила колоколом. Рядом громоздился голубой пуховик. Спешили еще какие-то люди.

Анна стояла в распахнутой дубленке, из-под которой даже ледяной шквал не смог выгнать жара. Высокий мужчина пропал.

В лабораторию филиала известной европейской фирмы Анну пристроила Алиса Генриховна.

Только-только прошла защита кандидатской. На кафедре все, включая заведующего, затаились. Да, тема актуальная, да, работа тянет на докторскую, только мест-то все равно нет.

Даже младшим научным? Даже старшим лаборантом?

— Анна Сергеевна, вы ж понимаете, — тянул зав нудную песенку. — Нет ставки даже простого лаборанта. Да я вас на нее бы и не взял. Несоответствие, знаете ли. Спросят-то с меня.

Угу, конечно спросят! Странно, от чего до сих пор руководство института не интересовалось, что делают на его кафедре дочь и двое племянников, один из которых не имел даже профильного образования. Из ее диссертации по ходу работы вычленилось три темы, на которые плотно присели родственники начальника — докторские кропали.

А ты сделала свое дело, и иди себе, желательно без лишнего шума.

Ане тогда очень хотелось продолжить свои изыскания, только где? Областной центр, в котором она родилась и жила, базами, способными предоставить ей такую возможность, не располагал. Она составила резюме, приложила все нужные бумаги и отправила в головной институт в столицу.

А там свои дети и племянники. Перспектива идти в школу преподавателем биологии, не радовала.

Существовал еще тот самый Химико-биологический Центр. Но он оказался столь закрытым заведением, что на все попытки выйти на руководство, Анна получила ответ: не знам, не ведам, не было такого.

Аня, предварительно созвонившись и объявив о цели своего визита, отправилась на поклон к бабке.

— Нет, — отрезала Алиса.

— Не мой профиль? — робко заикнулась соискательница.

— Без комментариев. Отправляйся домой. Я подумаю.

Аня почувствовала себя беременной выпускницей ПТУ, которую хоть куда, лишь бы сбыть с рук.

Бабка отзвонилась через два дня.

— Лаборатория «Нутридан». Им нужен биохимик.

— Но, я…

— Ничем больше помочь не могу, — бабушка отключилась.

Анна задумалась. Первый порыв: плюнуть и пойти работать в школу, сменился удивлением. «Нутридан» являлся дочкой «Данона». О их зарплатах по городу ходили легенды. Легче было попасть в депутаты городского собрания, нежели устроиться туда хотя бы уборщицей. А тут целый биохимик.

Чтобы быстрее определиться с реалиями, она отправилась в фирму уже на следующий день.

Скорее всего, ее даже на порог не пустят, то есть, оставят дожидаться у турникета под присмотром мордатого охранника, вынесут документы, которые и смотреть-то никто не станет, и объявят: у нас таких пруд пруди.

Ее пропустили! Директор филиала просмотрел ее бумаги, пару раз хмыкнул и велел отправляться в отдел кадров. Там пожилая, но подтянутая и великолепно ухоженная кадровичка, без вопросов приняла заявление и велела выходить на работу с начала следующего месяца.

Оставшиеся два дня Аня занималась подбором гардероба. Хотелось выглядеть, если не лучше кадровички, то хотя бы не бомжушкой. Гардероб оставлял желать. Подходил, пожалуй, единственный костюм, который хоть в пир, хоть в мир.

Но в первый же день ей показали шкафчик в раздевалке. На работе следовало переодеваться в хлопчатый хирургический костюм. Хорошо, хоть ношение медицинской шапочки оказалось не обязательным.

С работой она разобралась быстро. Рутина. Биохимические пробы поступающего продукта. Аппаратура, кстати, оказалась покруче, нежели на ее кафедре. Втянувшись, Аня даже мимоходом проверила, кое-что из своих гипотез.

Она не думала, что резонанс от ее коротенькой статейки в научном журнале докатится до дирекции филиала. Анну вызвали и мягко, но категорически прорисовали две перспективы: либо она прекращает заниматься посторонними изысканиями на рабочем месте, либо освобождает шкафчик в раздевалке и идет на все четыре стороны. Позвонившая на следующий день Алиса, присоединилась к мнению руководства фирмы, прибавив от себя, что всегда считала ее дурой, но не до такой же степени.

К тому времени в жизни Ани уже появился и успел обосноваться Борис. На ее порыв уйти в свободное плаванье, он в свою очередь присоединился к мнению бабушки.

Аня сдалась. Над ее рабочим столом теперь бдила видеокамера. А Борис просто отвел ее в ЗАГС. Пышной свадьбы категорически не хотелось. Жених не возражал — только деньги на ветер.

Продержался он почти два года. Вернее, она продержалась. Как-то быстро выяснилось, что им не о чем говорить. Его не интересовала ее биохимия, книги, фильмы, музыка. Анну — его сделки, ставки и курсы валют, а также прихоти клиентов его фирмы.

Но, что происходило в те два года неукоснительно и постоянно, так это — визиты в Хрюкино. Алису Генриховну Борис обожал и обхаживал по полной программе: с цветами, поздравлениями и подарками.

Как-то он показал Ане кольцо из тусклого старого золота с гладко отшлифованным кабошоном. Аметист благородно переливался, на просвет давая совершенно необыкновенное зеленовато-розовое мерцание.

— Как думаешь, Алисе оно понравится?

— Мне тоже, — откликнулась Анна.

— Ты пока до таких подарков не доросла, — цинично заявил муж.

— Почему? — больше удивилась, нежели обиделась Анна.

— Ты положишь его в стол и забудешь, а Алиса станет носить.

— Ты так хорошо успел познакомиться с ее вкусом?

— А ты хоть раз обратила внимание на ее украшения? Ты же сама вообще ничего не носишь, даже обручальное кольцо. Ты в украшениях разбираешься…

— Как бомж в столовых приборах, хочешь сказать?

— И даже хуже, — припечатал муж.

Он как будто специально провоцировал скандал. Борис и раньше неоднократно высказывался по поводу ее несовершенств, но до прямых оскорблений пока не опускался.

Аня же панически боялась скандалов. Молчаливая напряженность, которая накапливалась в их семье ее тоже пугала. Последний месяц не больно-то пылкий с самого начала Борис спал в соседней комнате на диване. Он даже домой не всегда приходил ночевать, отговариваясь работой и мальчишниками.

Страх перед злым молчанием и громкими выяснениями отношений перекочевал из детства. Так вели себя родители. Брат просто уходил из дома, она пока была маленькой, забивалась в угол, зажимала уши руками, потом стала запираться в комнате с книгой, нацепив наушники.

— Если тебе надо уйти, — тихо предложила Анна, — ты иди.

— Я всегда подозревал, что ты вышла за меня из чистого расчета! — крикнул муж и залепил дверью так, что звякнули оконные стекла.

Через неделю, вернувшись с работы, Аня не обнаружила его вещей. Обручальные кольца покупал он. Их она тоже не нашла. Деньги у каждого были свои с самого начала. О каком расчете упомянул Борис перед ретирадой, оставалось загадкой.

С его уходом Ане стало даже легче дышать, будто вынырнула из-под душной перины. Теперь в будни по вечерам она занималась в автошколе, а по выходным водила машину под руководством разбитного тренера — трусила до потных ладоней, но отступать не собиралась. Инструктор норовил погладить по коленке. Для повышения самооценки, можно было даже прыгнуть к нему в постель — побоялась подцепить какую-нибудь заразу, не одну же ее он по коленке гладит.