Я посмотрел на Майкла. И увидел не кучерявую тёмноволосую голову, не спокойное, даже немного равнодушное лицо Майкла — нет.

Нет-нет-нет-нет-нет.

Рядом с собой я вижу гладкое, чёрное, словно сделанное из латекса, блядское, мерзкое нечто — совсем такое, какое я видел там, в горах Колорадо. Разница лишь в том, что на этом надета одежда. Одежда Майкла.

— Я хочу, чтобы ты меня выслушал. Об этом, — говорит оно… Голосом Майкла.

Как объяснить, что я чувствую сейчас? Извергается вулкан и своей бурлящей лавой сжигает всё на своём пути? Цунами крушит и топит всё вокруг? В Землю врезается новый метеорит, воскресают все динозавры и жрут каждого встречного на пути, топча города под радиоактивным дождём? Всё, блять, сразу. Нет-нет, вру. В глубине души я давно знал, что Майкл скрывает от меня что-то важное, что понимает происходящее лучше меня и нехило в этом всём замешан, но я даже подумать не мог, что его тайной будет — ЭТО.

Мне теперь глубоко плевать на всё, что творилось до этого вокруг, — на то, что меня взяли в заложники и избили, на двойника и Мию и на этот заброшенный дом, — просто пялюсь на этого блядского слендермена на минималках и слышу его голос словно под водой.

— Я не наврежу тебе, — говорит он. — Честно.

— Ты такой же, как они? — указываю в сторону дома. — А они, как ты? И двойник с Мией тоже. Вы все блядские монстры из латекса?!

— Да… но нет.

— Кто из вас напал на меня?! — кричу я, повиснув над Майклом.

Нет, это больше не Майкл. Это — мерзость, до которой мне даже противно дотрагиваться, потому что он даже хуже двойника и его прихвостней: он жил у меня под боком и бессовестно врал мне в лицо!

— Я так и знал, что это всё ты! Хотел убить меня, но не получилось, ублюдок?!

Майкл сидит неподвижно и смотрит на меня своим безликим лицом.

— Я уже говорил, что не нападал на тебя, а наоборот спас, — спокойно отвечает он.

— Да что ты говоришь!

— Да, говорю! — прикрикивает Майкл, и продолжает уже спокойно, поудобней уперевшись спиной о дерево: — Это твой двойник напал на тебя, а я спас и уже ни один раз… хотя до сих не могу объяснить себе зачем.

Я, застыв в ступоре, не понимаю, что за бред он сморозил, а Майкл не перестаёт говорить. Рассказывает, что он рядовой солдат, как и вся его раса, и всё, чем он занимался на протяжении своей жизни, — захватывал другие расы и планеты. Они, как саранча. Паразиты. Которые высасывают всё, что только можно, и перебираются в другое место.

— Моей задачей было одному из первых проникнуть сюда и пристроиться к условиям жизни, — говорит он монотонным голосом. — Как и всегда. Знаешь, в чем основная опасность этого задания? Можно легко погибнуть, — отвечает он, не дождавшись ответа. — Мы копируем всё живое, но можем легко погибнуть, если не получим хоть какой-нибудь компонент образца. Мне вот очень повезло: я попал в горы, где есть мало чего пригодного, но рядом со мной произошла авария…

Майкл заминается, понурив голову.

— Значит, ты с самой нашей встречи был не настоящим Майклом, а лишь копией-паразитом… — шепчу не в силах пошевелиться. — А Хлоя? Она знает?

Майкл отрицательно качает головой.

— Нет. Надеюсь… Я как бы потерял память, поэтому большую часть моего незнания можно было списать на неё. Но иногда она слишком любопытна… и иногда мне приходилось стирать ей воспоминания с помощью гипноза, который у вас популярен. Особенно, когда ты вломился в мой дом и начал расспрашивать об аварии.

Ступор перерастает в удивление, а удивление — в возмущение. Кто они вообще такие, чтобы стирать людям память, копировать их и жить их жизнями, паразитируя на всём вокруг? Возникают вопросы. Много вопросов. Сколько тут ещё таких двойников? А что, если ещё какой-то двойник, как Майкл, втёрся мне в доверие и живёт чьей-то жизнью? И виделся ли я вообще когда-нибудь с настоящей Мией Кобб?

— И чем же ты тогда считаешь себя не таким, как двойник?

— Я многое понял, пока жил здесь, — отвечает Майкл, снова «уставившись» на меня. — Мы совсем другие. У нас нет семей, у нас нет детей, у нас нет друзей — только клонирование и чёткая иерархия. Нас гораздо меньше, чем людей: у нас никто никому не помогает, а даже зачастую наоборот, все травят друг друга, потому что так остаются только самые сильные и приспособленные. — Майкл горько хмыкнул. — У людей с этим всё же по-другому. А ещё вы касаетесь друг друга…

Он вытягивает руку, словно пытается дотянуться, дотронуться до меня, но я не решаюсь коснуться этого чёрного латекса. Недолго подержав руку на весу, Майкл тихо хмыкает кладёт её на колени.

— Если два номера коснуться друг друга, то очень скоро умрут. Так мы устроены. Поэтому и боимся прикосновений… Но вы другие. Вы часто обнимаетесь, целуетесь, держитесь за руки… Вы интересные. — Он вздыхает. — Да вообще у вас всё интересное, у нас ничего такого нет… Ни таких высоких домов, ни машин, ни магазинов, ни телефонов и телевизоров, ни даже трав и деревьев. — Он кладёт руку на землю и с какой-то необъяснимой заботой проводит по ней ладонью, словно гладит не талый снег, смешанный с землёй, а какого-нибудь милого пушистого зверька. — У нас ничего нет.

У меня от его вида всё сжимается в груди, а на плечах словно усаживаются маленькие демон и ангел: посочувствовать Майклу или возненавидеть его и всю его расу за всё то, что они натворили? Я не знаю ответ.

— Думаешь, если понял, что у вас ничего нет, стал лучше них?

Майкл сдержанно смеётся, качая головой.

— Я никогда не говорил, что лучше них, потому что лучше никогда не стану. Я что-то понял, но моя природа не поменялась: я по-прежнему, как и они, высасываю из этого места всё, что могу, чтобы существовать. Просто вы этого не замечаете.

Майкл замолкает. В воздухе повисает тишина, но она, кажется, угнетает только меня. Пока я стою в нескольких шагах от Майкла, он, задрав голову к небу, вслушивается в горластые крики какой-то птицы в ветвях деревьев.

— Как думаешь, у меня есть шанс переродиться человеком? — внезапно спрашивает он, не шелохнувшись.

— Чего?

— Я недавно читал, что вы верите в перерождение… подумал, может и у нас так сработает?

— Не знаю.

Мы снова молчим. Как много на нашей Земле таких двойников-паразитов и сколько из них осознали то же, что и Майкл?

— Мне стоило поступить иначе, — вновь произносит Майкл поникшим голосом. — Прости за это… Твой двойник… ну, если сравнивать с вашими понятиями, что-то в духе короля у нас будет. А я посмел перейти ему дорогу: спас тебя и прибавил проблем.

— Ты ведь был вынужден это сделать, потому что был тогда с Хлоей?

Майкл согласно кивает.

— Ну тогда и не извиняйся за это. Тут никто не виноват, — отвечаю я. И тут же добавляю: — Но за то, что молчал, как последний уёбок, можешь просить прощения, сколько душе угодно!

Майкл хмыкает, а затем и вовсе заливается заразительным смехом. Я успеваю только улыбнуться, когда он резко замолкает и мрачнеет.

— Хочешь дам совет? — спрашивает он.

Его толос звучит так, будто он собирается рассказать мне страшную тайну. Хотя куда уж страшнее?

— Мы хорошо умеем притворяться и приспосабливаться к условиям, но мы только угадываем, какими нам стоит быть. Кто кому кто, у кого с кем какие отношения, как кто ведёт себя в разных ситуациях — обо всём этом приходится догадываться по ходу дела, — серьёзно объясняет Майкл. — Так что если ты думаешь, что знакомый тебе человек слишком резко и внезапно изменился, то это уже не твой знакомый. А тот, кто им притворяется. Понял?

Я киваю, хотя до конца не понял, что Майкл имеет в виду. Однажды, в Ланкастере, Артур сказал мне, что я изменился — возможно, он был прав, ведь изменилась и моя жизнь, — но ведь я по-прежнему я, а не вот это мерзкое латексное… Тогда где эта тонкая граница, отделяющая человека от паразита-двойника? Да и никак я это проверю — у меня теперь больше нет «знакомых». А с прохожими эта тактика не сработает.

— И что мне делать, если встречу двойника? — спрашиваю, уже зная ответ.