Благодаря Ребекке я и познакомился с Джеком. На тот момент он был её самым старшим иждивенцем и уже через пару лет стал полностью самостоятельным и начал жить один. Но даже тех нескольких лет мне было достаточно, чтобы привязаться к нему. Он был по-настоящему крут. Он тот тип людей, которые будут бодры и веселы, даже если полмира стёртся с лица Земли, вокруг вспыхнет апокалипсис и вообще мы все однозначно умрём. Сначала меня это дико бесило. Я не понимал — ни тогда, ни сейчас — как можно быть настолько непробиваемым.

Однажды Ребекка рассказала мне, что Джек в детстве неудачно упал с велосипеда, когда ехал с крутого холма, повредил позвоночник и год лежал в постели, — она говорила это с такой гордостью, что я сидел в полном ступоре и не понимал, чем ту вообще можно гордиться. «Зато я научился неплохо рисовать и программировать», — объяснял мне потом Джек. Собрался художником стать. А то, что ещё чуть-чуть, и он мог бы на всю жизнь оказаться прикованным к постели его вообще не волновало? В общем, Джек был достаточно странным и, возможно, слегка бестолковым, но его простота завораживала.

Он был достаточно творческим человеком: и правда очень красиво рисовал — особенно портреты, — умел играть на гитаре и пианино и даже неплохо пел. Он не знал, кем хотел быть по жизни, поэтому пробовал абсолютно всё: дайвинг, прыжки с парашютом, шахматы, бокс, даже балет, который, правда, резко ему разонравился после месяца тренировок.

Однажды ему захотелось стать певцом и выступать на сцене перед толпами поклонников, освящённым лучами софитов. Прямо так и сказал. Хочу, и всё тут. Но ему нельзя было просто начать что-то делать — ему обязательно нужен был талисман для успехов в начинаниях. У него этими талисманами вся комната была завалена: счастливая кисточка для рисования, счастливый набор шахматных фигур, счастливая маска для дайвинга, счастливое то, счастливое сё, а для балета он отрыл счастливую розовую балетную пачку. И он его нашёл, этот счастливый талисман. Купил кольцо, возможно, даже ворованное, у какого-то мужика, который уверял, что это кольцо самого Майкла Джексона — а Джек был его поклонником и даже не сомневался в подлинности и «счастливости» нового талисмана.

Как ни странно, мечта Джека начала потихоньку исполняться: он сочинил и записал песню, даже пару раз выступал на сцене. Но это ему давалось нелегко. На всё нужны были деньги. Дни напролёт он работал, чтобы набрать нужные суммы, а ночами репетировал песни. Я хотел ему помочь, поэтому часто работал с ним на пару в грузоперевозках — именно он и познакомил меня с Нэнси и Генри — и всю свою заработанную долю отдавал ему. Только этого всё равно было мало.

Джек работал, работал, работал — даже когда простыл, всё равно работал, плевав на здоровье. Он всего лишь слегка простудился, когда в декабре внезапно наступили сильные холода, но всё закончилось тем, что он слёг в постель с воспалением лёгких. И умер.

Это звучит так нелепо, что даже противно.

Бестолковые фанатские фотографии и песни Майкла Джексона, никому ненужные исторические журналы, дурацкие разноцветные диван с креслом и чёртова вечно плесневеющая от сырости плитка в ванной — то немногое из всего отвратительного барахла Джека, что досталось мне вместе с кольцом. Я жил в этом доме, ничего не поменяв здесь за последние четыре года и ненавидя каждую в нём вещь… но и уйти отсюда не мог. Не хотел.

Ненавижу этого бестолкового ублюдка Джека.

Я повернулся на другой бок и закрыл глаза. К чёрту всё.

***

Я проснулся от внезапной мелодии. Это звонил мой телефон, причём так громко, что его было слышно на весь дом. Я с трудом выпутался из одеяла, встал, но снова сел, потому что резко потемнело в глазах. Кто, блять, такой умный звонит с утра пораньше?

Я еле доковылял до гостиной, где разрывался телефон, — Майкл стоял с ним в руках и в нерешительности смотрел на экран, протянул его мне и сказал:

— Незнакомый номер.

Я взял телефон и, приложив его к уху, сел на диване. Кругом — на полу и диванном столике — валялись пустые пивные банки и пачки из-под чипсов… хотя нет, вот в этой банке пиво ещё было.

— Слушаю, — сказал я, и сделал глоток пива.

Наверняка опять какая-то рассылка с очень, очень выгодными предложениями.

— Я говорю с Томом Стивом? — раздался женский голос. Довольно знакомый женский голос. Не успел я ничего ответить, как та поспешно добавила: — Это Мия Кобб. Мне нужно срочно с тобой встретиться.

Я застыл в ужасе, а пиво выскользнуло у меня из рук и под глухой удар банки об пол разлилось пенящейся лужей.

Комментарий к Глава 9. Я уже всё знаю о тебе

А теперь вопрос на засыпку: сколько раз за главу прозвучало слово «авария»?

Группа автора: https://vk.com/fantasy_life_blog

========== Глава 10. Чёрный конверт ==========

Комментарий к Глава 10. Чёрный конверт

Коллаж к главе: https://vk.com/photo-197366893_457239263

Чёрт, как же тяжело!

Этот Майкл такой тяжёлый, да ещё и еле плетётся. Если так и дальше пойдёт, то нас точно поймают. Нужно торопиться.

Я удобней обхватываю Майкла за спину и держу его руку, свисающую с моего плеча, ускоряю шаг — Майкл с трудом волочит ноги и сдержанно стонет от боли. Чёрт, ему совсем хуёво… Погано выглядит: лицо болезненное, впалое — да он вообще выглядит так, словно из него всю жизненную энергию высосали, — а глаза мутные, будто ещё чуть-чуть и он отключится.

Через плечо оглядываюсь назад — погони нет. Подозрительно. Думают, что нам некуда убежать? Хотя я и правда без понятия, куда идти: это какая-то глушь, где только одни деревья и слякоть.

Майкл снова стонет и чуть ли не падает на подкошенных ногах. Я его еле держу.

— Тебе нужно передохнуть?

— Да… — хрипит Майкл. — Не помешало бы…

Недалеко от нас есть подходящее дерево, широкое, старое, высокое. Я подвожу Майкла к дереву, как можно аккуратней усаживаю его на землю — он снова стонет, крепко сжимая зубы, и боком опирается о сухую кору. У него спина ранена.

— Давай посмотрю, что у тебя там, — говорю я, касаясь его плеча, чтобы посмотреть на его рану.

— Не смей, — шипит Майкл.

Он специально всей спиной поворачивается к дереву, и чуть ли не кричит. Чёрт, он сейчас точно отключится.

Чёрт!

***

Я не мог поверить своим глазам.

Это не чей-то розыгрыш, уловка полиции или галлюцинация — это настоящая Мия… и прямо передо мной! Она смотрела на меня с осторожностью, следила за каждым моим движениям, но в её глазах больше не было прежнего страха. Она всё поняла. Поняла, что это была случайность, что я ей не враг, а, наоборот, союзник, и пришла ко мне.

Чёрт, неужели это правда? Я же не сошёл с ума? Нет, я точно помнил, что она мне звонила, я слышал её голос. И она просила встретиться с ней. А потом я бежал, плевав на всё. На вечно мешающихся людей на тротуаре, на светофор и сигналы машин, на кроссовки, которые скользили на снегу, на душивший меня пронизывающий холод, — всё это было совершенно неважно. Я бежал в парк, к мосту над рекой. Чтобы увидеть Мию.

И вот она передо мной. Стояла поодаль, в нескольких шагал от меня, и, когда я подходил к ней ближе, отступала на два. Ещё и по сторонам оглядывалась. Но я видел, видел её взгляд — этот взгляд совсем не тот, что был раньше, и я понимал, что она меня не боится. Только притворяется. Просто хочет держать дистанцию.

Когда я начал объясняться по поводу того недоразумения, той ужасной ночи, она остановила меня и сказала, что всё в порядке, даже поблагодарила меня за то, что я оказал ей первую помощь и вызвал скорую. Я не сказал, что не делал такого. Мне стало страшно от мысли, что кто-то видел, как я выстрелил в Мию и трусливо убежал прочь.

Теперь она ждала моего решения: я должен был определиться, куда нам пойти. Но я не знал. Я выбежал из дома почти сразу же после её звонка, прям так, как есть, в одной толстовке, а потом ещё полчаса ждал Мию на месте встречи, не решаясь уйти, потому что пришёл раньше назначенного времени. Я окоченел от холода. Не мог сгибать онемевшие, красные руки и уже совсем не чувствовал ног, поэтому единственное место, где бы я хотел оказаться, — мой любимый диван в моём любимом тёплом доме. Я шутливо предложил Мие заглянуть ко мне в гости, прекрасно понимая, что получу отказ… но она согласилась.