Когда Майкл рассказывал о себе и своей семье, у меня всё сжалось в груди. Но я ничего ему на это не сказал. Только буркнул, что пора вернуться к уборке, поднял мусорные мешки с пола и вышел прочь из дома.

***

Прошла неделя и… признаюсь честно, я не представлял, что мы с Майклом сживёмся. Но мы сжились. Я думал, что он не даст мне покоя: всё время будет вынюхивать что-то из моей личной жизни, без спросу рыться в моих вещах и вообще разрушит весь распорядок дня, к которому я привык за годы одиночества. Но он больше не вёл себя так, как в прошлый раз. Да, он невероятно любопытный — ему интересен Нью-Йорк и то, как я живу, он сдружился со всеми соседями, которых я даже знать не знал, — и это ужасно бесит!.. Но в моей жизни как будто ничего не поменялось. Даже режим дня.

Этот Майкл, он словно тень: он как бы был, но зачастую я этого даже не замечал. Я ложился спать во столько, во сколько ложился всегда — я до сих пор не знал, когда Майкл шёл стать, хотя делал он это явно позже меня, и раньше меня вставал, — и день мой проходил так же, как всегда: в тишине и перед телевизором. Можно подумать, что мы совсем не разговаривали, но, к моему удивлению, всё наоборот: у нас, как оказалось, много общих тем для разговора — он тоже любил ток-шоу и всякие откровенно глупые программы по типу «Wipeout»{?}[игровое шоу, в котором участники соревнуются в прохождении «самой большой в мире» полосы препятствий

] и так заразительно над всем этим смеялся, что я тоже начинал смеяться до боли в животе, — да и вообще, проводить с ним время оказалось достаточно приятно. Но… всё то время, что мы проводили вместе, так мимолётно и незаметно, словно ничего такого и не было. Искренен ли со мной Майкл? Не знаю. По крайней мере, я с ним точно был искренен.

Тогда почему в моей жизни ничего не поменялось?

Хотя нет. Вру. Кое-что поменялось. Я уже несколько ночей подряд не видел кошмаров, которые раньше видел постоянно. Но вряд ли в этом есть заслуга Майкла.

Когда вернулся домой, я решил, что нужно прекращать с расследованием. От него один только вред. Из-за этого чёртового расследования погибла Мия, поранилась Джесс, а мы с Артуром рассорились и больше не общаемся. И всё за какие-то пару месяцев. Я решил, что мне больше не нужно продолжать всё это, и однажды собрал все свои заметки, рисунки, распечатки и сжёг их на заднем дворе, и все ненужные файлы с компьютера удалил — уничтожил всё, что хоть как-то было связано с расследованием. Мне стало легче. И теперь я возвращался к нормальной, спокойной жизни.

А чтобы жить — нужно работать. Как минимум, потому что свободных денег на существование у нас с Майклом уже не осталось. Поэтому я решил прибегнуть к способу, который всегда работал на «ура».

Я толкнул увесистую дверь, над которой красовалась синяя вывеска с белыми буквами «АГЕНТСТВО ПО ГРУЗОПЕРЕВОЗКАМ» и под дребезжащий звон колокольчика прошёл в холл. Из стойки регистрации вынырнули две женские головы, недавно над чем-то дружно смеявшиеся, одна из которых принадлежала Нэнси, стройной девушке с длинными белоснежными дредами.

— О-о-о, — наигранно и вальяжно протянула она, вставая с места, — вы только посмотрите, кто это к нам тут пришёл! — Она деловито улыбнулась. — И где это мы пропадали, м?

— Дела были, — улыбнувшись, ответил я и закинул локти на столешницу стойки регистрации. — Генри на месте? Мне бы какой-нибудь заказ взять.

— Ага, ща узнаю, есть ли что подходящее, — ответила Нэнси и зажала телефонную трубку между ухом и плечом.

— Ещё скажи, что я друга привёл, так что сами со всем справимся. Нам только заказ и машина нужны.

— Ага, как скажешь.

Эбби набрала номер и спустя недолгое молчание стала с кем-то разговаривать, пока я кивком поприветствовал вторую девушку, которую первый раз в жизни увидел и, найдя пачку печенья на столе Нэнси, вытащил пару штучек; одну печенюшку протянул Майклу, а вторую целиком закинул в рот. Незнакомая мне девушка и Майкл ошарашено посмотрели на меня, но мне на них было глубоко плевать — я лучше знаю, что мне здесь можно делать, а что нет.

Нэнси бросила трубку и, взяв и откусив печенье, сказала:

— Тебе повезло, дружище. Как раз недавно поступил заказ, а послать на него некого: Коллинз заболел, у Этана выходной, а все другие заняты своими заказами и вернутся, как минимум, только через час. Так что иди к Генри, он всё расскажет.

— Отлично, — с улыбкой отозвался я. — Я возьму ещё парочку печенек?

— Да, конечно. — Нэнси развалилась на стуле, но тут же снова вскочила, отбирая у меня пачку и крича: — Эй-эй, ты сказал парочку, а не четыре штуки! Четыре — это уже не парочка!

— Так я парочку себе и парочку ему, — указал на Майкла. — И не жадничай, у тебя магазин через дорогу. Зато поможешь несчастному мне, переживающему жизненные трудности.

— Ага, конечно, — саркастично промычала Нэнси, подсчитывая оставшиеся в коробке печенья. — У тебя всегда, что ни день, то жизненная трудность. Нет, ну ты видала? Полпачки стащил! — сыпалось мне вслед ворчание Нэнси.

Мы с Майклом обошли главное здание и зашли на парковку, где в ряд стояло несколько фур, обклеенных рекламой агентства. Заглянули в будку смотрителя.

— Привет, Генри.

Генри встал с кресла со своим излюбленным «а-а-а, пришёл!», и я пожал его крепкую руку, больше похожую на мощную клешню, и не без печали заметил в густых каштановых волосах, собранных в пучок на макушке, белые волоски. Стареет уже.

— Знакомься, это Майкл, — они оба пожали руки, — я с ним буду работать. Думаю, не последний раз заглядывать будем.

— Майкл, значит… — пробормотал Генри, спрятав руки в карманах, и смерил Майкла пристальным оценивающим взглядом. — Ладно, Майкл, раз уж ты с Томом на пару, то, так и быть, возьму, но тогда чтоб работал на совесть.

— Конечно. Спасибо.

— Что на сегодня? — спросил я, передавая Майклу рабочую куртку с эмблемой агентства, и тоже переоделся.

— Переезд. Поможете собрать мебель, перевезёте её в другой дом и разгрузите. Если попросят потом опять её собрать, то, как обычно, бери дополнительную плату. Но это ты и без меня прекрасно знаешь. — Генри подошёл к небольшой настенной полке, внешне чем-то похожей на щиток, и достал оттуда ключи от машины. Протянул их мне. — Держи. А это адреса, — он вырвал из записной книжки лист и тоже отдал его мне.

— Хорошо, — ответил я. — Ну, мы пошли.

— Да, удачи. И чтобы без происшествий! — крикнул Генри нам вслед, когда мы уже вышли на улицу.

— Конечно-конечно, — отозвался я, помахав рукой на прощание.

Когда мы уже сели с грузовик и, выехав из стоянки, покатили по нужному адресу, Майкл, всё это время молчаливо следовавший за мной, как тень, сказал:

— Ты туда прямо как домой ходишь.

— Ну, в каком-то плане это и есть мой дом, — ответил я, не отрывая взгляда от дороги и стараясь подавить зыбкое чувство волнения: грузовик водить — это не на легковушке кататься. Хотя мне теперь и за легковушкой не по себе сидеть. — Я там свои первые карманные деньги заработал и с тех пор часто туда заглядываю… Лет пять точно. Генри с Нэнси мне уже, можно сказать, старшими братом и сестрой стали.

— И тебя всё устраивает?

— А не должно?

Боковым зрением я видел, что Майкл смотрит в окно, подперев рукой голову.

— Я к тому, что таскать вещи довольно тяжело, а заниматься этим столько лет…

— И что дальше? — резко перебил его я.

Краем глаза я видел, как Майкл пристально посмотрел на меня, но вскоре отвернулся к окну, бросив тихое:

— Ничего. — Только спустя некоторое молчание, прерываемое лишь шумом двигателя, он шумно вздохнул и сказал, не отрываясь от окна: — Возможно, ты просто не пробовал ничего изменить.

— Вот ты сейчас со мной поссориться хочешь, или что? — гаркнул я на Майкла, видя только его затылок. — К чему мне сейчас твоя бестолковая философия? Уж извини, мне на голову манна небесная не сыпется, так что живу, как могу, а если тебе взападло диваны чужие двигать — без проблем, сейчас остановлюсь, и иди, куда хочешь, раз такой умный.