— Я же сказал, что хочу всё узнать.

— Что значит твоё «всё»? — напористо перебил меня Майкл. — Что ты собираешься делать, когда узнаешь? Так сложно успокоиться и жить, как раньше?

Я молчал и отрешённо смотрел на обручальное кольцо на пальце Майкла.

— Я не знаю… — честно ответил я. — Я уже совсем не понимаю, что происходит и что мне стоит сделать. Я… я был в Ланкастере, хотел встретиться с одной девушкой и встретил там своего двойника. — Рука Майкла замерла. — Он хотел убить меня и… за один вечер он отобрал у меня всё… мои надежды и ценную память о прошлом.

Я замолк, и кухня погрузилась в прежнюю давящую тишину. Только через какое-то время Майкл глубоко вздохнул и тихо, будто самому себе, сказал:

— Зря. Очень зря. Том. — Я посмотрел на Майкла и увидел его подавленное выражение лица. Он выглядел спокойным, но я чувствовал, что он мысленно проклинает меня: — Ты зря это сделал. Ты не должен был лететь в Ланкастер, а потом сюда, да ещё и ко мне: у этих городов есть глаза, и они пристально следят за тобой, а теперь, возможно, и за мной. Понимаешь? Ты сейчас меня очень подставил.

— Нет, я не понимаю, — упёрто ответил я. — Я не понимаю, что плохого я сделал, чтобы подставить тебя, и не понимаю, почему ты мне ничего не говоришь.

— Я это делаю не только ради себя, — повысив, голос сказал Майкл, — но и ради тебя тоже. Если бы ты не шлялся, где не надо, а жил, как и раньше, в своём Нью-Йорке, всем было бы гораздо лучше.

— Заткнись! — крикнул я, стукнув кулаком по столу. Тихо брякнули ложки, а за края моей кружки пролилось немного чая, к которому я так и не притронулся. Но меня это не волновало. Я отчаянно кричал на Майкла: — Хватит учить меня, как поступать! Если бы я не то, если бы я не это — я сам могу решать, что мне делать, и не один только я во всём этом виноват! Я не сделал ничего плохого, чтобы меня за что-то попрекали!

— Хватит, — повелительно скомандовал Майкл.

— Нет, не хватит! Почему я должен всё это выслушивать и держать в себе?! Думаешь, я хотел, чтобы кому-то было плохо?! Чтобы умерла Мия, Джесс попала в больницу, чтобы Артур меня ненавидел?! Думаешь, я сижу по вечерам за чашкой чая и думаю, что вот, надо бы к Майклу ввалиться, ему нагадить и свалить в закат?! Я делаю, что считаю нужным, потому что не знаю, как мне стоит поступить. Я ничего не знаю, понимаешь?

Я опёрся локтями на стол, и закрыл лицо руками, звучно и глубоко дыша, — ещё чуть-чуть, и я был готов разрыдаться. Меня трясло, и я никак не мог успокоиться.

— Ты прав, — тихо сказал Майкл. — Не из-за одного тебя всё так произошло. Мы все тут постарались. Только нельзя пускать всё это на самотёк, понимаешь? Тебе нужно вернуться домой, успокоиться и постараться вернуться к прежней жизни. Согласен? — Я ничего не ответил, даже не пошевелился. — Завтра я достану тебе билет до Нью-Йорка, а сейчас тебе нужно отдохнуть. Хорошо?

Я еле заметно кивнул, но Майклу этого было достаточно, чтобы встать со стула и предложить разойтись по кроватям. Как же паршиво понимать, что, если ты никуда не высовываешься, всем от этого будет лучше.

Я тихо встал, когда Майкл, вымыв кружки и поставив их сушиться, выключил воду и подошёл ко мне — тогда-то я и заметил, как он еле заметно улыбнулся, словно натянул приветливость на лицо. Он просто хотел от меня побыстрее отделаться. Он вышел за мной следом из кухни, щёлкнув по выключателю, и застыл на месте: ждал, пока я залезу под одеяло. Я специально повернулся к нему спиной и коротко хмыкнул.

Разглядывая в сумраке шероховатую ткать дивана, я слушал тиканье часов и ждал, когда Майкл наконец уйдёт.

— Долго ещё стоять тут будешь? — проворчал я.

Ответом мне была безмолвная тишина.

Полежав ещё немного, но так и не дождавшись ухода Майкла, я отбросил одеяло и приподнялся на локти с ворчанием:

— Ну что тебе нужно? Может уже уйдё…

Кроме меня в комнате никого не оказалось. А я ведь даже не слышал, как и когда он ушёл… Словно в темноте растворился. Я измождено плюхнулся на подушку и закрыл глаза.

Только заснуть всё равно не смог.

***

Я тихо закрыл за собой дверь, оглядел припорошенную снегом улицу и, выдохнув клуб пара, сошёл с крыльца дома.

За всю ночь я ни разу не сомкнул глаз, а наутро начался полный кавардак: Катти устроила истерику, потому что не хотела идти в школу, но Майкл, чмокнув Хлою в щёку, чуть ли ни на руках вынес кричащую девочку на улицу. Только тогда в доме всё затихло. Пока Хлоя убирала со стола завтрак, я обессилено валялся на диване, чувствуя, что наконец-то смогу поспать… но проснулся уже через сорок минут. Как бы ни ворочался и ни накрывался одеялом, сон не шёл.

Бесцельно лежать мне не хотелось — всегда от этого в голову лезли дурные мысли, — а Хлоя, которую я нашёл на втором этаже на мой вопрос, не нужна ли ей помощь, что-то быстро печатая за компьютером, помахала кистью руки в воздухе и, не отрываясь от монитора, пробормотала:

— Мамочка сейчас очень занята, милая. Иди лучше погуляй.

Собственно, я так и сделал.

Я шёл по пустой тихой улице, изредка вздрагивая от прохладного порывистого ветра. Вокруг — гробовая тишина. Я всю свою жизнь провёл в Нью-Йорке, где все постоянно куда-то спешат и что-то делают, а здесь всё так неспешно и тихо, что кажется, город просто вымер. Даже центральные улицы Эстес Парка выглядели серыми, узкими и совершенно скучными, что, наверное, типично для всех горных городишек. Несколько часов я бродил по магазинным лавкам и улочкам, зачем-то на последние деньги купил себе целый пакет безделушек, сидел на лавочке и наблюдал за незнакомцами, занятыми своими делами, подкрепился в скромной кафешке семьи Коперов.

На обратном пути, когда меня уже начинала угнетать местная тишина и размеренность, меня кто-то окликнул.

Это был пожилой индус — уже совсем сгорбленный седой старик. Он сидел на лавочке и опирался на костыль между ног. Когда он сказал: «Молодой человек, можно вас на минуточку?», мне хватило мимолётного взгляда, чтобы понять, что он обращался именно ко мне — так пристально уставилась на меня пара серых, почти прозрачных глаз со старчески опухшими веками. Недоумевая, я подошёл к старику.

— Скажите мне, молодой человек, — причмокнув губами, медленно проговорил он, не сводя с меня взгляда, — вы ведь не местный?

К чему этот вопрос и стоит ли на него вообще отвечать? Я не знал. Но долго стоять и молчать, удивлённо уставившись на старика, не хотел, поэтому достаточно быстро согласно кивнул. Старик тут же улыбнулся, оголяя свои кривые жёлтые мелкие зубы и, грозя мне сморщенным пальцем, сказал на распев:

— Я знал это, молодой человек. Я всех в городе знаю, а вас впервые увидел. Переехали к нам?

— Нет, я… У меня тут дальние родственники живут… Навестить приехал.

Старик понимающе покачал головой.

— Родственники — это хорошо… И к кому же это вы, молодой человек, приехали?

Вот я и попался. Ну кто за язык тянул про родственников ляпнуть?! Про Шоу говорить абсурдно — если Майкл об этом узнает, то наверняка мне голову оторвёт, — а больше я здесь никого и не знаю. Но если я не выкручусь, этот приставучий старик заподозрит меня во лжи. А оно мне совсем не надо.

Я уже был готов просто убежать от бледно-серых глаз, которые с прищуром смотрели на меня, пока в мыслях всё путалось и мешалось. Все звуки вмиг замолкли, и яркой вспышкой в памяти вспыхнула фамилия, почему-то показавшаяся очень знакомой; я без раздумий выпалил её:

— Копер. Семья Коперов.

— Коперы? — Старик в раздумчивости потер выдающийся подбородок. — Не знал, что у Джонатана есть такой родственник.

— Просто мы очень, очень дальние родственники. Он мне троюродный дядя по материнской линии, так что…

— Как любопытно! А как вас, молодой человек, зовут?

— Э… Эрик Брайан.

— Чудесно. Рад знакомству, мистер Брайан. А я Оскар Хант. Будем знакомы.

Он протянул мне дряблую сморщенную руку и выжидающе посмотрел на меня. Не знаю почему, но меня бросило в дрожь, и внутренний голос настырно твердил, чтобы я смывался от этого старика, да побыстрее.