Артур ворчал и сокрушался, что мы сюда только приехали, но согласился отвезти меня домой.

Через несколько минут я уже ехал в машине Артура и, уткнувшись лбом в холодное стекло, смотрел, как неумолимо быстро мигают фонарные столбы, пролетают дома, дорожные знаки, люди на тротуарах и бежит белая полоса по дороге. На улице была уже глубокая, чёрная ночь. Тихая ночь. В тёмном окне я видел своё измученное отражение и Артура, который сосредоточенно следил за дорогой, но иногда поглядывал в мою сторону.

— Устал? — тихо спросил он.

— Очень. Такое чувство, будто та тусовка все соки из меня выжала.

— Зато ты наконец вышел из дома… и в каком-то смысле даже неплохо провёл время.

— Даже не напоминай.

Артур еле слышно хмыкнул, а я, не желая больше ни о чём разговаривать, надел капюшон, поудобней устроился на сиденье и с блаженством закрыл слипающиеся глаза.

Казалось, я сидел так не больше пяти минут, но, если верить электронным часам в панели управления, на деле прошло чуть больше часа. Когда я проснулся, устало потягиваясь и разминая затёкшую спину, машина стояла.

В салоне я был один.

Потирая замёрзший и немного побитый лоб, вглядывался в темноту за окном. Пустая дорога, по обочинам которой вдалеке виднелась пара фонарных столбов и горела тусклым белым светом. В моём окне чернели голые ветви кустов, а там, по ту сторону дороги, неоном сияла небольшая заправка. Я сразу понял, что Артур пошёл купить пачку сигарет.

Забавно, но он никогда не оставлял свою тачку на публичных парковках или около домов — либо среди кустов, как сейчас, либо на платных стоянках, и нигде больше. Я однажды спросил его почему, но получил совершенно нечленораздельную речь в ответ. Оставалось только гадать. Может, он боялся, что его машину разобьют? Хотя с чего бы. Или же стыдился выставлять такую красоту напоказ? Это тоже глупо звучит. Будь я хозяином такой тачки, хвалился бы ею каждому встречному поперечному.

Я замер, с упоением скользя взглядом по сиденьям, обитым кожей кремового цвета, изящной белой панели с сенсорными экранами, рулю, коробке передач… Искоса глянул на заправку. Аккуратно дёрнул за ручку в надежде, что машина не закрыта.

Когда дверь открылась, в салон ворвался холодный порыв ветра. Я ступил на скользкие листья, покрывавшие мягкую, вязкую землю и вмятую в неё траву. Вглядываясь в огни заправки, бережно прикрыл за собой дверь. Всё было тихо. Сюда никто не шёл.

Я сделал глубокий вдох — к горлу прилип запах бензина и сырости. Коснулся белоснежного капота, вновь вгляделся в заправку. Я не собирался делать что-то незаконное или неправильное, но сердце всё равно бешено билось. Поспешно обошёл машину, открыл водительскую дверь и уселся за руль. Совсем другой вид, совсем другие ощущения, совсем другие эмоции. Прекрасное чувство. Будь у меня ключ зажигания, завёл бы мотор и помчал по пустому шоссе.

Я невесомо коснулся руля, сжал его покрепче. И вспомнил.

Я сижу в машине Гордона, жму на газ, одной рукой кручу руль, а другой — зажимаю живот. Я весь в крови. В крови вся одежда, сиденье, руль, стекло и дверная ручка. В моей крови. Душит тяжёлый запах железа, перед глазами всё плывёт, а разглядеть дорогу в темноте практически невозможно: свет фар едва освещает белую разметку и дорожные знаки на крутых поворотах серпантина.

Я мельком смотрю в зеркало дальнего вида.

В темноте замечаю огромный ствол дерева, который перекрыл дорогу. Погони нет. Я болезненно улыбаюсь, думая теперь только о том, как добраться до ближайшей больницы: туловище сковала тупая боль, а руки и ноги онемели, из-за чего я с трудом веду машину и вписываюсь в повороты.

На крышу сваливается что-то тяжёлое.

Я из последних сил сдерживаю слёзы и крики от боли и страха: казалось, от этого толчка все кишки вылезли наружу, но я не хочу и не могу посмотреть, только крепче прижимаю скользкую и липкую рубашку к телу.

Машина виляет по дороге, а впереди видны очередной забор безопасности и резкий поворот налево. Я не слышу нечто на крыше, но знаю, что оно там. В голову приходит отчаянный план: разогнаться посильнее и задрейфить на повороте, чтобы этот блядский монстр слетел с крыши, перелетел за забор безопасности и кубарем повалился по крутому склону горы.

Я давлю на педаль газа — мотор с каждой секундой гудит громче, а дорога сливается в одно большое чёрное пятно. Серый забор безопасности совсем близко. Меня окутывает страх. В голову закрадываются мысли, что это опасно и на крыше может никого не быть, что, если не заверну вовремя, я просто умру. Но уже поздно отступать.

Совсем скоро поворот.

Я крепче сжимаю руль, делаю глубокий вдох. Я дрейфил кучу раз и уверен, что и в этот смогу.

Поворот рядом.

Я жму педали и кручу руль. Отлично знаю, что делать.

На лобовое стекло сваливается чёрная тварь — я вздрагиваю, теряю управление. Машину нещадно заносит, раздаются вибрации и металлический скрежет — багажник скребётся о забор, — но не могу это исправить: я не вижу ничего, кроме твари, которая висит вниз головой, широко раскинув руки, и смотрит на меня. Я не вижу лица, только чёрный силуэт, будто какой-то придурок с головы до ног нарядился в латексный костюм, но знаю, что эта тварь смотрит именно на меня. От этой мысли каменеет тело от ужаса.

А потом — резкий толчок, удар и темнота.

Одно мгновенье. Одна жуткая секунда, которая заставила меня с криками ужаса судорожно нащупать дверную ручку и вывалиться на холодный асфальт.

Резкая боль в тазу заглушила страх. Какое-то время я лежал на земле, тяжело и глубоко дыша, но пришёл в себя и потихоньку начал вставать. Руки дрожали, а стук сердца отдавал в виски и никак не утихал. Я убеждал себя, что это всего лишь воспоминание, отряхивал ладони и колени, пока не выпрямился, не посмотрел на дорогу и не замер от страха.

Я увидел того монстра. Чёрный силуэт, который приближался ко мне, приближался быстро, чуть ли не бежал.

Я шагнул назад, наткнулся спиной на машину и, не отрывая взгляд от силуэта, попятился в сторону. Тело болело от напряжения, а в мозгу всё мутнело от паники.

Нужно бежать. Бежать, не оглядываясь.

Ноги скользили и вязли в земле, холодный воздух сушил горло и вызывал приступ кашля, до ушей эхом доходили хриплые крики, но я не оборачивался. Не хотел видеть монстра позади себя.

Впереди меня — пустая дорога и лес. Куда бежать, где спрятаться?

За спиной раздался новый крик. Моё имя.

Я ускорился, побежал быстрее. Земля хлюпала и чавкала — я поскользнулся на листьях и упал на землю, больно потянув ногу. Не мог встать, поэтому пополз, чувствуя, как сыреют джинсы на коленях, а грязь слой за слоем облепляет руки.

Меня схватили за ногу. Потянули за куртку. Вцепились в плечо.

Я заорал от ужаса во всё горло, кричал о помощи, вырывался и бросался комьями земли, кое-как отбился, пополз дальше, но опять поскользнулся и полетел в овраг. Ветви исцарапали лицо и руки, а одежда промокла и провоняла прелостью.

Боль в боку парализовала всё тело, и я вспомнил, как сук дерева распорол мне живот: разодрал рубашку и под наклоном вошёл глубоко под кожу. Из разорванной плоти хлестала кровь, и я выл от боли, захлёбываясь слезами, тянул к ране дрожащие руки, но не знал, что сделать.

Чужие руки вновь схватили меня.

Тянули за куртку, обхватывали под подмышками, пытались вытащить из-под зарослей кустов, но я не давался им и с криками отпихивал чужое тело.

По щеке и подбородку разлилось тепло и пульсирующая боль.

На мгновенье всё помутнело и сжалось в груди — я по инерции глубоко вдохнул и раскрыл глаза. И словно вынырнул из воды. Противно зазвенело в ушах, а тело накрыло волной боли. Я слышал слабый голос и чувствовал, как чужие руки легонько потряхивают меня за плечо.

Надо мной навис Артур и с тревогой смотрел на меня.

— Том, ты как?.. — сглотнув, тихо спросил он. Я не ответил и решил опереться на локти, но Артур вновь приложил меня к земле со словами: — Лежи пока. Сколько пальцев?