Залив очередную порцию семени в итак уже переполненное лоно Ламии, я почувствовал, что не просто полон сил для продолжения, но даже чувствую себя лучше чем раньше. Это заставило меня прислушаться к словам высокородной и, пожалев красавицу, слезть с неё.

Перекатившись на бок, я залюбовался стройным телом Ламии, раскинувшимся передо мной во всей красе.

Лежала высокородная недолго, сразу же поднявшись на ноги и, касаясь словно пьяная, направилась к выходу.

— Жди здесь! — приказала мне Ламия, забыв что я больше не подчиняясь её приказам. И, зачем-то, пояснила. — Я позову Ирину, что б тебя убить.

— Чего? — возмутился я и, вскочив с кровати, в несколько шагов настиг красавицу.

Схватив её за плечи, я развернул высокородную к себе.

— А ну-ка повтори! — приказал я ей, пристально глядя в её чёрные глаза.

— Что б тебя, жалкий человечишко! — взъярилась Ламия. — Ведь заклятье уже спало, а ты успел высосать из меня слишком много сил!

Поражённый внезапной вспышкой ненависти от женщины, я чуть ослабил хватку. За что тут же поплатился — Ламия пнула меня коленкой между ног и, когда я, упав на колени от боли, выпустил её, побрела в сторону выхода.

Не смотря на болезненные ощущения, я успел схватит её за край юбки, не позволяя ей идти. Ламия, не удержавшись, упала. Однако, благодаря разрезу спереди, смогла попытаться ползти в сторону выхода.

Извиваясь всем телом и пытаясь лягать меня острыми каблучками сапожек, красавица сумела выползти из платья. Поднявшись на четвереньки, высокородная продолжила ползти в сторону выхода. Однако к тому моменту я уже успел оправиться и, поднявшись, быстро догнал красавицу.

Схватив её за длинные русые волосы, я заставил Ламию подняться и прижал к столу, упираясь и не думавшим опадать членом в её упругую попку. Затем перехватил красотку за плечи, не давая освободиться.

— Нет, будь ты проклят! — взвизгнула Ламия, ощутив как мой член скользит между её упругих ягодиц. — Ты ж порвёшь меня! А тебя всё-равно убьют мои слуги, когда придут проверить! Они ж знают, что ты здесь.

В этот момент высокородная дёрнулась особенно сильно и из её густых волос ненадолго проглянуло заострённое ушко.

— Так вот чего ты постоянно людей упоминаешь! — догадался я. Я б осознал и раньше, но сперва мне мешали её чары, а после страсть к красотке.

Надавив, я заставил Ламию лечь грудью прямо в лежащее на столе блюдо с фруктами. Затем, одной рукой схватил красотку за тонкое запястье и, завернув ей руку за спину, надёжно зафиксировал её в новом положении. Освободившийся рукой, я вновь отвёл её волосы и ощупал ушко.

— Неет! На смей! — завизжала Ламия, задёргавшись.

— Молчи, презренная сейдхе, — приказал я. — подобных тебе положено убивать на месте, как исконных врагов человечества.

Однако, не смотря на проявившийся злобный нрав и нечеловеческую природу, убивать красотку не хотелось. Так что я, для начала, решил ещё потешить свою страсть. Благо это была вторая женщина в моей жизни…

Благодаря позе Ламии, её лоно было аккурат напротив моего члена. Так что, для того, что бы войти в красотку мне потребовалось совершить лишь одно движение бёдрами.

Сейдхе подо мной активно извивалась всем телом, роняя со стола посуду и хваталась свободной рукой за край стола, пытаясь освободиться. В промежутках между стонами, красавица извергала ругательства и угрозы в мой адрес.

Я же, разошедшись и отведя в сторону длинные русые волосы Ламии, целовал её спинку, а иногда слегка прикусывал кончики острых ушек красавицы. Последние оказались неожиданно чувствительными и любые манипуляции с ними вызывали у моей жертвы море эмоций.

Видимо из-за ласки ушек кончила красотка, прежде чем я в неё, наконец, излился, аж два раза. После первого раза она изрыгала проклятья уже хриплым шёпотом и сопротивлялась уже куда слабее. А после второго — замолчала, прерывисто дыша и вяло шевелясь.

Кончать в её и так уже истекающее излишками семени лоно я не стал, вместо этого испачкав её спинку. А после отошёл, любуясь результатом.

Некогда гордая Ламия, теперь лежала грудью на столе. Из одежды на ней остались лишь чулки и сапожки, да и те были запачканы вытекающим из лона семенем. Узкая спинка красотки тоже изобиловала белесыми потёками. А аристократическое личико теперь было залито слезами.

Оторвав взгляд от эротично раскинувшейся на столе Ламии, я воспользовался одним из покрывал с ложа, что бы наскоро обтереться, приведя себя в относительный порядок. Затем, ещё раз оглядевшись, наскоро составил план действий.

Вопрос о том, как сбежать из лагеря, полного вооружённых сестёр Красоты, я решил отложить на потом, сперва занявшись более приоритетными задачами.

Первым делом, воспользовавшись страхолюдным кинжалом, брошенным мной ранее у алтаря, я нарезал из покрывала длинных шёлковых полос. Этими полосами, я крепко привязал руки и ноги так и её успевшей прийти в себя сейдхе к ножкам стола. Подумав, вставил в рот красавицы кляп из её же трусиков и закрепил его ещё одной полосой. Ну а, обезопасив таким образом свои тылы, принялся обыскивать шатёр.

В результате я стал обладателем пары подбитых мехом плащей, длинного мотка верёвки, изрядного запаса сушёных фруктов, мяса и сухарей, пары фляжек с вином, отличного кожаного мешка, небольшого остро заточенного кинжала, а так же нашёл небольшой сундучок с золотыми монетами.

Такое количество денег я раньше никогда не видел, да и вообще с деньгами дела почти не имел — в монастыре они были без надобности. Однако знал, что в мире даже одна золотая монета это большая ценность. Здесь же их были десятки, а то и сотни. Волевым усилием, я сумел ограничиться всего лишь небольшим кошелём с десятком монет. Помогло осознание факта, что с грузом золота мои шансы на успешный побег из шатра здорово упадут.

Самое печальное, что, хоть у Ламии и был огромный гардероб, из подходящего для меня там ничего не было. Так что, вернувшись в комнату с алтарём, я принялся кромсать один из плащей найденным кинжалом (вернув его менее удобный аналог на алтарь), сооружая из него набедренную повязку и обмотки на ноги. Закончив и одевшись, я накинул оставшийся плащ на плечи, упаковал трофеи в мешок и наскоро перекусил уцелевшими фруктами и вином.

Пока я занимался бытовыми делами, мне в голову пришёл прекрасный способ сбежать из лагеря, не пав жертвой обитающих в нём сестёр Красоты.

Прорезав стенку шатра за алтарём, я осторожно выглянул наружу и убедился, что передо мной обрыв над рекой. Заодно я доподлинно узнал, что на шатёр действительно наложено какое-то заклятье — пока я не высунул голову из разреза, в шатре, никаких звуков с улицы не доносилось.

Обвязав один конец верёвки вокруг алтаря, а второй сбросив с обрыва, я последний раз полюбовался на привязаную к столу красавицу сейдхе, а затем начал спуск.

С непривычки лезть было тяжело. Но я справился и, обнаружив в нескольких метрах от воды небольшой скальный карниз, аккуратно перебрался на него. А затем, прикинув что вверх по течению идти нет смысла, отправился в единственном оставшемся направлении. Перед этим я обрезал и смотал свободный кусок верёвки, решив, что он мне ещё пригодится.

Идти по скользким и временами опасно шатающимся камням приходилось медленно и осторожно. При этом в голову постоянно лезли мысли, что сёстры Красоты уже обнаружили мой побег и отправили мне наперерез отряд на лошадях. Благо им всего-то требовалось проскакать вдоль реки.

Мне повезло — по карнизу можно было пробраться до того момента, когда река вытекала из промытого ей небольшого каньона на равнину и никакого конного отряда меня не встречало. Однако я не стал испытывать судьбу и, приметив невдалеке границу леса, отправился туда, оставив воду за спиной.

По открытой местности я старался идти как можно быстрее, опасаясь, что вот-вот появятся мои преследовательницы. И, даже оказавшись под сенью деревьев, я не успокоился, постаравшись забраться как можно глубже в заросли.