— Не опаздывал куда? — гневно чеканил Люцифер едва ли не каждый слог, испепеляя слугу взглядом. Тот за столько веков службы Дьяволу успел привыкнуть к нраву Наследника и научился не обращать на него внимания.

— Смотрины, милорд.

«Этого ещё не хватало!» — закатывая глаза и цокая языком, подумал Люций.

— Простите мою грубость, но меня призывает Владыка, — с этими словами демон щелкнул пальцами и испарился, оставляя после себя еле заметный шлейф из аромата прелой листвы и черники.

Что-то пробубнив себе под нос, Люцифер резко развернулся к месту, где ещё минуту назад стоял его билетик на трон, но место уже пустовало — лишь ветер свистел среди лысых веток многовекового дуба.

Чертыхнувшись, он пнул ногой камень, от чего больно ударился большим пальцем, но не подал виду. Щелкнул пальцами и вмиг переместился к дому женщины, но там он тоже никого не застал ни в этот вечер, ни на утро следующего дня.

***

После похорон она шла домой пешком, шаркая ногами по влажному асфальту. Но туда ей идти не хотелось — боялась вновь остаться наедине со своими мыслями. Так и шагала безжизненной поступью мимо кварталов и вычурных жилых комплексов, вслушиваясь во что угодно — в разговоры людей, в рык моторов машин и лай собак, — лишь бы не давать скрипучему голосу совести ещё больше рушить её и без того хлипкое душевное состояние. Невзирая на ужасную мигрень, она пыталась гордо поднять голову и осмотреть всё, что появлялось на её пути: лица и одежду людей, витрины магазинов. Взглядом зацепилась за вывеску организации «Надежда есть!» — оплот местных зоозащитников и приют для животных по совместительству. Поддаваясь некому внутреннему порыву, едва не прибежала к порогу здания, но вдруг оторопела от одной весьма логичной мысли — «на что ты обречешь животное, если вдруг умрёшь?»

Дать кому-то брошенному любовь, чтобы позже её забрать — самое жестокое, до чего вообще смог додуматься человек.

Тряхнув головой, Виктория попятилась. Сердце щемило, его удары эхом и пульсацией отдавались в висках. Чуть ли не впервые в жизни она самозабвенно жаждала чьей-то компании, поэтому, тяжело вздохнув, женщина развернулась и пошла в ту сторону откуда пришла. Долго ноги несли её к родительскому дому — может час, может два — она не считала. Но постучавшись в деревянную дверь, Виктория наконец-то смогла умиротворенно выдохнуть. Даже ненавистная головная боль отступила.

— Вики! — воскликнула блондинка невысокого роста, открывая дверь и широко улыбаясь. — Проходи, чего встала?

Ничего не говоря, женщина переступила через порог и сжала свою мать в крепких неуклюжих объятиях. Ребекка, явно не привыкшая к таким порывам дочери, потеряла дар речи. Начала неуверенно отвечать на объятия, косясь на мужа, что стоял позади. Глава семейства с непониманием во взгляде смотрел то на дочь, то на жену, боясь даже пошевелиться.

— Ну, ты чего? — спросила женщина, поглаживая дочь по голове. Последний раз она так делала лет пятнадцать назад, если не больше, и уже порядком успела подзабыть, каково это — прижимать к себе собственного ребёнка.

Виктория молча отстранилась, лицо не выражало ничего такого, что можно было бы каким-то образом прочесть. Но мать увидела в синих омутах едва узримую тоску.

— Что стали в пороге как неродные? — беззлобно рассмеялся лысый мужчина в очках и в серой водолазке. Он тепло и ласково смотрел на своих девочек, искренне радуясь приходу дочери. — Пойдемте чай пить!

На один вечер Виктории удалось избавиться от назойливых мыслей и почувствовать себя спокойно. Семья общалась до темноты, Уокер-младшая даже искренне улыбалась. Уже лёжа в своей бывшей комнате, она осознала, насколько сильно постарели родители: руки папы уже начинали старчески подрагивать, когда он держал в них что-то дольше положенного, а глубокие морщины на некогда безупречном лице матери и вовсе не давали шанса игнорировать один прискорбный факт — время беспощадно. Если несколько лет назад на голове Ребекки было всего несколько седых прядей, то сейчас седины стало настолько много, что никакая краска для волос уже не помогает её скрыть. И от этого становится действительно страшно — старость настигнет всех, кого не заберет болезнь или чья-то дурость. И если у её родителей есть она, чтобы помогать, то кто будет у неё?

— У меня буду я, — буркнула в ответ своим мыслям и перевернулась на другой бок, прикрывая глаза.

Тем временем в её квартире бушевал сам Дьявол, ведь его бесило отсутствие женщины в её же обители. Ему позарез нужно было поговорить с Уокер.

Если бы не дебильное условие отца… В мыслях Люцифер уже давно раскрыл это дело в одиночку (уж неведомо каким образом, но если хочет, то пусть себе думает) и восседает на своём троне возле какой-то горячей дьяволицы. Но вместо этого, он, как верный пёсик, сидит и ждёт несносную земную бабу. Упрямую и невыносимо бесящую.

«И как тебя только терпит твоё окружение?» — задавался вопросом тот, рассматривая фотографии на полочках.

Взглядом наткнулся на какую-то очень старую фотографию, где женщина была ещё совсем ребёнком и держала за руку мальчика с подозрительно знакомыми чертами. На их лицах сверкали счастливые детские улыбки на все тридцать два. Взяв снимок в руки, про себя Люцифер подметил, что у Уокер довольно красивая улыбка, только он не мог припомнить, видел ли он её в живую. А потом вовсе откинул от себя эту мысль, словно какой-то мусор.

Поставив фоторамку на место, демон уселся на тот самый диван, где судмедэксперт его недавно подлатала, и с усталым вздохом потер переносицу. За четыре дня он сделал практически невозможное — проверил энергию каждого непризнанного в школе и за её пределами, но нужной энергии так и не нашёл. Да, были похожие, но никак не лимон с имбирем. Последняя надежда — девушка по имени Лола — пахла лимоном и мятой. Услышав нотки последней в энергии девочки, Люцифер со словами «блядское мохито» грубо оттолкнул непризнанную от себя. Одной лишь силой мысли раскидывая неудачников, которым не посчастливилось оказаться на пути у Наследника Адского престола, он покинул территорию учебного заведения. Так и зашло его расследование в тупик, толком не начавшись — нужны были сведения с низшего мира. А их тоже было негусто: имена жертв, их возраст и пол. Дело никто не расследовал, и это бесило больше всего.

С мыслями, где бы найти ещё зацепок, он и погрузился в сладкую дрёму под размеренное тиканье настенных часов.

***

Утро у Виктории началось рано, надо было собираться на приём к врачу, где он должен был рассказать о результатах обследований, что женщина проходила накануне. Постоянная головная боль была весьма нетипичной, поэтому довольно сильно напрягала женщину. Плюс плановое обследование было на носу, так что она буквально убила двух зайцев, решив заняться этим вопросом. После завтрака с родителями, она вызвала такси и добралась к месту назначения без каких-либо приключений.

Когда Уокер вошла в кабинет доктора, там никого не было — Фил, её терапевт и по совместительству хороший знакомый, часто оставлял кабинет открытым, когда выходил покурить. Да, вот такой вот каламбур — человек, прекрасно знающий о вреде курения, без зазрений совести перед своим здоровьем выкуривал по полторы пачки сигарет в день.

Сидя, закинув ногу на ногу, копаясь в своих мыслях, не заметила, как кто-то отворил дверь.

— Простите за опоздание, — в кабинет вошёл мужчина лет тридцати в очках. Он не сильно смотрел по сторонам, поскольку был занят рассматриванием очень интересных бумажек в своих руках. — К сожалению, ваш терапевт сейчас на… Вики?! — удивленно вскрикнул врач. — Сколько лет, сколько зим!

— Эдвард?! — брови женщины поползли вверх, выражая не меньшее удивление. Телом пробежалась дрожь от накатившего раздражения, но виду подавать Виктория не стала. — Ты как тут очутился?! Ты же онколог, вроде.

— Так и есть, — он лучезарно улыбнулся, плюхаясь в кресло. — Фила попросили пойти на симпозиум и он согласился, а меня, — всплеснул руками, — отправили объявить его пациентке о результатах обследований и анализов. Если ты не против, конечно.