— Так, теперь уголёк, — сняла перчатки и кинула в урну. — Вроде же не май месяц на улице, а шашлык всё везут и везут, — размяла плечи, бегло рассматривая останки. — И уже третий за эту неделю. Учитывая тот факт, что сегодня только вторник… — натянула новую пару, продолжая размышлять вслух. — Неужто маньяк?

Хмыкнула себе что-то под нос и продолжила. Вновь включила диктофон.

— Жертва — женщина от двадцати, — осмотрела уцелевшие кости черепа, — до двадцати двух. Белая, — аккуратно подняла верхнюю губу осматривая состояние зубов, — и богатая. Зубы в идеальнейшем состоянии.

Дальше осмотрела шею: на ней виднелась маленькая метка в виде какой-то руны. Что это? Ритуальное убийство? Не прошло и нескольких секунд, как перчатки полетели в урну, а синие глаза изучали фото в телефоне, сделанное вчера на другом трупе. Длинные тёмные ресницы захлопали, глаза сравнивали фото с реальной картинкой — идентичны.

— Серия, — тихо пробубнила себе под нос.

Закончила со вторым вскрытием уже ближе к обеду. Окончательно убедилась, что все три убийства между собой связаны не только метками, но и тем, что угольков превратили в пепелище уже после смерти — об этом говорит отсутствие копоти в дыхательных путях.

Отобедав в гордом одиночестве, женщина двинулась в свой небольшой кабинет. Ну как кабинет — громко сказано. В этом случае слово «каморка» звучит куда уместнее. Там она расположилась за чуть ли не единственным деревянным столом во всём подвале. Тяжело вздохнув, принялась за работу. Что может быть интереснее вскрытия? Конечно же бесконечная писанина отчёта о нём! Какое веселье, просто великолепно! Она сидела спиной ко входу, поэтому не увидела, что кто-то вошел. Дверь, предательница, как назло закрылась предельно тихо. Лишь сквозняк пробежался по ногам, оповещая Уокер о гостях.

— Малика, или как там тебя? — сказала, не оборачиваясь. — Педиатрия в больнице через дорогу.

— Не интересует, — вкрадчивый мужской голос заполнил пространство мягким бархатом.

Удивленная чем-то Виктория развернулась. Изящно закинула ногу на ногу, а тонкие руки сложила под внушительной грудью.

— Я сейчас позову санитаров и вас, ангел мой, обратно в психиатрию уведут. Кто вас пропустил сюда в таком виде? — голос разил надменностью за километр, пока синие глаза изучали лицо довольно привлекательного мужчины: острые скулы придавали ему мужественности, а губы средней толщины чувственности. Тем временем тёмные брови удивленно поползли вверх. — У кого крылья свистнул? — красные глаза буравили образ женщины непонимающим взором с примесью удивления и… страха? Ну, нет! Это совсем уже ни в какие рамки!

— Почему ты их видишь? — всё-таки осмелился выдавить из себя.

— Потому что ты, — сделала акцент на обращении, — на себя их нацепил, кретин полоумный!

Мужчина одним движением пальца в воздухе закрыл дверь на защёлку, чтобы никто не помешал их дальнейшему разговору. Затем стремительно подлетел к женщине и вцепился длинными горячими пальцами в кожу, пахнущей смертью. Он попытался ворваться в её сознание, но тщетно — она закрытая книга.

— Кто ты, чёрт подери, такая? — прошипел в лицо, обдавая его жаром, на что женщина лишь хрипло рассмеялась. — Как ты смеешь так разговаривать с сыном Сатаны?

— Слушай, — извилась и выползла из его хватки, — Сын Сатаны, передай привет одному из Наполеонов. Там в дурке вас таких пруд пруди. Только это, — покосилась на крылья за спиной у напряженного мужчины, — ты с этой штуковиной никуда не прыгай, а то мне потом ошметки твои собирать. А теперь, — жест рукой в сторону выхода, — вон отсюда.

— Ты, кажется, не понимаешь, — прорычал он, поднося ладонь прямиком к её лицу.

Та вспыхивает. Виктория переводит равнодушный взгляд на «сына Дьявола» и выгибает аккуратную бровь:

— Это должно меня впечатлить?

— Слушай сюда, — схватил её за руку и потянул на себя. — Мне нужна информация об обгоревших трупах.

— Ничего я тебе не скажу, шизофреник, — ни один мускул на женском лице не дрогнул. — Вон из моего кабинета.

— Говори или убью! — утробное рычание.

— Тоже мне, напугал кота яйцами, — пожала плечами под аккомпанемент своего нервного смешка.

— Мы тут одни, никто не поможет, — неожиданно, даже для самого себя, ухмыльнулся красноглазый. — Неужели не боишься?

— Не боюсь чего?

— Смерти.

Уокер заливисто рассмеялась, слегка закидывая голову назад.

— Она моя лучшая и единственная подруга.

Демон смерил женщину испепеляющим взглядом напоследок и со словами «я ещё вернусь» щёлкнул пальцами, испаряясь в воздухе.

— Надо выйти продышаться, а то походу чего-то нанюхалась, — тряхнула головой, пытаясь осознать то, что только что произошло…

========== Часть 2: Трудовые будни. ==========

В спокойном и размеренном темпе прошла целая неделя. За это время Моника набралась храбрости и даже успела провести парочку самостоятельных вскрытий. Уже не было тошноты или желания убежать, но неприятное покалывание кожи при одном взгляде на усопших всё ещё не покидало юную особь. Виктории нравилось упорство девки и её настойчивость, поэтому женщина как-то смягчилась по отношению к ней и оттаяла что ли… Просто её рвение побороть свои страхи и предубеждения о смерти вызывало искреннее уважение и восхищение, чего, к слову, Уокер не испытывала несколько лет ни к одному живому существу на этой планете.

Ночное дежурство в БСМЭ проходило относительно спокойно: лаборантка с начальницей сидели в пустой секционной и играли в карты на столе из нержавейки, где ещё вечером покоился труп. Конечно же, санитары отдраили его до блеска, поэтому можно было не бояться вляпаться в какие-то жидкости. Моника поначалу ломалась, мол, как-то это не по-людски, но Виктория была непреклонна. Неокрепшему сознанию девушки предстоял длительный процесс профдеформации, который надо было с чего-то начинать. Вот и случай подвернулся — ни одного трупа, почему бы им не воспользоваться?

— Будь проще, иначе свихнешься, — сказала женщина, бросая даму червей на десятку. — Воспринимай жмуриков как биоматериал, который надо изучить. Перед тобой уже не люди, а объект работы. Судмедэксперт не должен пропускать все горести и несчастья родственников «материала» на столе через себя. Никогда. Вложи это в свою кудрявую башку, ясно? Я вот, к примеру, к своей работе всегда с позитивом подхожу, чего и тебе советую.

— Поняла, — кивнула мулатка, подкидывая ещё одну десятку. — Слушай, Уокер, я в первый день думала, что ты сука редкостная. А ты нормальная баба, как оказалось. Хорошего бы тебе мужика найти ещё…

— Мне и без балласта зашибись. Знаешь, как круто жить в своё удовольствие и не думать о том, что тебе надо стирать труселя и носки какого-то мужлана? — отбилась козырной шестеркой, после чего карты полетели в кучку, именуемую отбоем.

— А как же любовь? Там, романтика, чувства и эмоции?

— Я к этому полностью равнодушна, чувства мне чужеродны, — начальница презрительно отмахнулась, делая ход козырным валетом.

— Ни хрена ты мощная! Ты там коллекцию из козырей собрала? — возмутилась кудрявая, выкинула козырный туз и, естественно, получила вдогонку бубновый. — Ты страшная и беспощадная женщина, Вики!

И тут Уокер оторопела от такого обращения: никто так её не называл уже долгие годы. Слегка стушевалась, расстегивая верхние пуговицы своей рубашки — стало душно.

— Ч-что? — спросила Моника, испуганно глядя на неё.

Внезапно для обеих раздалась оглушительная трель телефонного звонка, отчего мулатка подскочила на месте. Начальница лениво поднесла трубку к уху, нехотя отвечая:

— Слушаю, — мужской голос сказал парочку фраз, получив краткое «окей» в ответ. — Так, Малика, — опять нарочно коверкает имя девушки, потому что хочется посмотреть на огоньки злости в карих глазах. Что поделать, коль натура такая! — ноги в руки и по вертолётам. У нас труп на Восьмой Авеню.

— Может, ноги всё-таки владельцам оставим? — Моника улыбнулась, на что получила удивленный взгляд начальницы. — На месте новые возьмём.