Сердце упало в пятки. Люцифер колотил по двери со всей дури кричал, просил, чтобы Уокер его пустила, но тишина в доме намекала ему, что вряд ли там кто-то есть. Громко матерясь, он сел на крыльцо и уронил голову на колени. Ему было неимоверно плохо. Он ненавидел себя за то, как поступил с Вики, ненавидел себя за то, что не дал шанса матери… Причин ненавидеть себя у него хватало.
Время на часах показывало 12:37. Он собрал всю волю в кулак и поехал в место, которое стало последней надеждой — в школу. Нервно сжимая руль на светофорах, он закусывал свои губы, боясь представить, что будет если Уокер не окажется в стенах учебного заведения. Парню казалось — не поговори он с ней, его мир рухнет, не оставляя после себя ничего. Он знал, что должен извиниться, хотя никогда прежде этого не делал, знал что будет хоть на коленях ползать, но он не должен упустить эту девчонку. Чуть не врезался в школьный забор, влетел на парковку, громко свистя шинами по асфальту и оставляя за собой чёрные следы. По счастливой случайности, на крыльце стоял Марк и курил.
— Где?
— Что где? — непонимающе уставился на него Джонсон.
— Уокер не знаешь где?
— Один бог теперь знает, где наш пончик, — парень затянулся и выдохнул клубы белого дыма Люциферу в лицо, от чего тот скривился. — Забрала документы.
Люцифер отшатнулся от его слов, но лишь выдавил из себя:
— Позвонить есть?
Марк молча протянул свой телефон и брюнет судорожно заклацал пальцами по клавишам. Вызов.
— Номер абонента больше не обслуживается.
Воздуха стало катастрофически мало а земля ушла из-под ног.
«Единственный человек, с которым ты стал хоть чуточку лучше укатил в закат на чёрном Гелике и сжёг все мосты» — пронеслось в мыслях. — «Пиздец тебе, Люцифер.»
========== Часть 7. ==========
Комментарий к Часть 7.
Внезапно, даже для меня, вместо черновика получилась прода😅
Читайте с осторожностью: в главе присутствуют сцены насилия.
Самаэль практически никогда не заходил в комнату сына — уж слишком ценил его личное пространство и без надобности не нарушал. Делал он это из-за того, что хотел дать сыну всё то, чего не было у него в подростковом возрасте. У Денницы-старшего даже не было своей комнаты, о которой он мечтал с семи лет — жил он в одном помещении с тремя братьями, которые его ни во что не ставили, а такое сочетание слов, как личное пространство другого человека было для них ничем другим, как пустым звуком.
Мужчина долго решался, прежде чем нажать на ручку и толкнуть дверь. Очень сильно волновался о психологическом состоянии сына, сердце сжималось при одном только взгляде на него. Глубоко в своей душе мужчина понимал, что дело не только в смерти матери, но в то же время и в чужую лезть с расспросами он не очень хотел — опять-таки, вопрос личных границ. Думал, что если Люцифер захочет, сам расскажет. Но он не рассказывал. Всё, на что хватило его отпрыска — медленно убиваться, держа все свои переживания внутри. Видел же, что что-то гложило — неспроста все его выходки! Денница-старший осознанно ещё в детстве выстроил в голове Люция образ большого грозного дяденьки, которого лучше не тревожить по пустякам, поэтому на задушевные разговоры длинной в несколько часов изначально и не надеялся. Но элементарное «пап, помоги» было способно в корне изменить ситуацию. Он мог бы силком отправить сына куда-то к бабушке на ферму: полоть грядки и копаться среди коровьего дерьма; заставить терпеть сеансы у психолога или того хуже — запихнуть в реабилитационный центр до конца лета. Мог бы поступить, как его собственный отец, но противился в этому. Как бы сильно не хотел так поступать, вскоре осознал, что это единственный правильный выход. Он уже не мог видеть, как его единственный ребёнок медленными, но уверенными шагами ступает к собственной могиле.
Когда отец вошёл в комнату, ему в нос ударил сильнейший перегар — даже глаза защипало. Бегло осмотрев комнату, он обнаружил плотно закрытые чёрные шторы, гору из пустых бутылок и своё чадо, распластавшееся на полу с полупустой бутылкой Ханки Баннистера. Одна из самых дешевых бутылок виски из бара семейства Денниц находилась в ладони отпрыска и грозилась пролиться на белоснежный ковёр, который, давайте говорить откровенно, мягко говоря, потерял свой былой лоск. Самаэль присел на корточки у полумертвого сына и похлопал его по холодным щекам, приводя в чувство. Люцифер скривился, и матерясь перевернулся на другую сторону, проливая остатки виски из бутылки. Откуда-то к ногам мужчины выпрыгнул чёрный кот. Он жалобно сверкал огромными желтыми глазищами то на отца, то на сына, протяжно мяукая.
— Знаю, Сильвестр, я тоже волнуюсь, — Самаэль почесал пушистого за ушком.
Мужчине нужно было срочно привести сына в порядок и отправить в полицейский участок для дачи показаний, куда он должен был явиться ещё месяц назад. Детектив ясно дал понять, что его терпение уже на пределе, и, честно говоря, не очень то и хотелось его испытывать. Вернуть Люцифера хоть к какому-то подобию жизни — задача со звёздочкой, не иначе. Думая, как превратить проспиртованного овоща во что-то более менее похожее на человека, Самаэль раздвинул шторы и настежь открыл все окна в комнате. Помещение залил яркий белый свет, вызывая недовольное шипение со стороны того самого овоща. Он поморщился, обматерил отца на чём свет стоит и свернулся калачиком, подрагивая от алкогольной интоксикации. Прохладный утренний воздух стал некой отдушиной мужчине в этом помещении, пропитанном алкогольными парами и жалостью к себе. Немного отдышавшись, он вернулся к телу Люцифера и наклонился над ним:
— Пьянь, вставай, — потряс за плечи, никакой реакции кроме недовольного мычания. Поднимая глаза к потолку, устало прошептал:
— Господь всемогущий, спаси и помилуй!
Взял телефон, быстро набрал чей-то номер и приказным тоном сказал:
— Барбара, неси весь лёд, что у нас есть, в ванну на втором этаже. Да, прям весь, и набери туда холодной воды. Не задавай тупых вопросов, — и сбросил вызов, чертыхнувшись. — Что же творится у тебя в голове, Люций? — риторический вопрос, заданный скорее стене, нежели самому виновнику торжества.
Раздев сына до трусов, закинул его, бубнящее что-то нечленораздельное, тело на плечо и потащил в экстренный вытрезвитель, подготовленный Барбарой. Глубокая ванна была заполнена ровно наполовину льдом с водой. Самаэль выключил холодную воду и закинул отпрыска во внутрь. Тот с секунд десять морщился, а потом резко подскочил, открывая карие глаза и растерянно оглядываясь вокруг. Тело неистово задрожало и парень хотел было перелезть через бортик ванной, но отец успел помешать.
— Твою мать, — почти трезво прошипел он, глядя Самаэлю в глаза. — Тебе делать нехрен?
— Раздупляйся, хватит с тебя месяца запоя, — строго произнёс мужчина. — Отныне ты в завязке, понял?
— Откуда столько заботы? — фыркнул парень, усмехаясь. Усмешка скорее походила на оскал.
— Если ты думаешь, что раз тебе на себя плевать, другим ты тоже безразличен, то я вынужден тебя огорчить, — в голосе Самаэля прозвучали несвойственные ему нотки беспокойства. — Собирайся, Харви отвезёт тебя в полицейский участок. Завтра у тебя первая встреча с миссис Мартинес, моим психологом.
— Мне не нужен мозгоправ, — сцепив дрожащие челюсти, прошипел Люцифер синими губами.
— Я тебе дал месяц, чтобы самому прийти в себя, ты этот месяц благополучно пробухал. Возражения не принимаются. Через пятнадцать минут чтобы был внизу: чистый и трезвый настолько, насколько это вообще возможно в твоем состоянии, понял?
Утвердительный кивок. Спустя пятнадцать минут парень действительно спустился на первый этаж в чистом костюме. Ну как спустился… едва не скатился кубарем вниз по ступенькам. Второе условие отца, к сожалению, не выполнил — припрятанная бутылка джина была весьма кстати, чтобы брюнет смог поправить здоровье. Стеклянные глаза смотрели на злого отца с усмешкой, но уже другой — доброй, что ли. Люцифер едва стоял на ногах, опираясь вытянутой рукой о стену.
