— Спасибо.

Быстрыми движениями пальцев ввела знакомый номер телефона и в поле для смсок написала следующее:

«Люцифер, прими мои искренние соболезнования.»

Дрожащими от волнения пальцами нажала отправить. Тяжело вздохнув, отдала телефон матери. Тогда зазвонил её собственный: незнакомый номер. Всё таки подняла трубку и услышала голос папы:

— Привет, милая! Прости, что пропал. С днём рождения, малышка!

— Спасибо, пап. Я уже думала ты забыл обо мне, — Уокер-старшая понимающе кивнула Вики и вышла из кабинета. — Даже не сказал мне, что в Европу уехал…

— Знаю, милая, прости. Просто бабушке срочно понадобилась медицинская помощь, ей нужно было делать операцию. В Италии как раз был подходящий доктор готовый взяться за это. Вот мы и поехали… Прости, что не сказал, — у девушки складывалось впечатление, что отец что-то скрывает, но она решила не акцентировать на этом внимание. Она просто была рада его слышать, — всё было в такой суматохе, что я даже и не понял, как мы оказались здесь.

— Как бабуля? — блондинка откинулась на своё кресло и устало прикрыла глаза.

— В порядке, в понедельник летим домой. Скоро встретимся, родная. Как там Элли?

— Скучает, как и я.

Они поболтали ещё немного, Вики хотела спросить тысячу вопросов, например: кто избил её отца, почему он не выходил на связь раньше, что за такие проблемы у бабушки… Но задать эти вопросы она так и не решилась — не хотелось рушить приятный разговор. Вскоре вернулась мать и они продолжили болтать.

— Мы переезжаем в понедельник, — Вики подавилась ромом с колой. — Тише-тише…

— В смысле? Зачем? К Фредерику?

— Да, к нему, — Ребекка поглаживала дочь по спине, понимая, что та сейчас не очень довольна. — Мы уже подготовили ваши с Элли комнаты.

— Ма-ам, — Вики закатила глаза. — Может, лучше не надо?

— Солнышко, так будет лучше: папа решил продать дом и отдать свои деньги на лечение бабушки. Я отдам ему и свою часть.

— Что с ней? — голос девушки дрогнул. — Неужели, всё так плохо?

— Карцинома, рак молочной железы. Третья стадия.

— Что теперь? Папа уезжает жить к бабушке за несколько сотен километров отсюда, а мы с Элли к Фредерику, да?

— Именно.

— Мам, меня пугает его сын. Элли тоже, — девушка подняла взгляд на мать. — Она вообще в ужасе при одном только его виде. Я не хочу, чтобы мы с ним жили под одной крышей.

— Не переживай, — поглаживание по спине немного успокоило блондинку. — Осенью он улетает в Гарвард, будет учиться там на юриста. Всё будет хорошо — потерпите лето.

— Ладно, — тяжело вздохнула и осушила свой бокал. Всё-таки, что плохого может случиться за три месяца?

— Ах, да! — мать стукнула себя по лбу ладошкой. — Фредерик попросил поздравить тебя с праздником от его имени. Держи, — она вложила в ладонь девушки ключи от машины. — Машина, на которой тебя привёз Говард отныне твоя.

— Гелик? — челюсть Вики можно было поднимать с пола.

— Гелик, — кивнула женщина лучезарно улыбаясь.

— Знаешь, — засунула ключи себе в сумку, — а твой мужик знает, как найти ко мне подход. А ресторан тоже его рук дело?

— Да, — призналась Ребекка, обнимая дочь. — Там такая история…

Мать с дочерью разговаривали до поздней ночи. Вики вмиг почувствовала себя такой счастливой, что готова была расцеловать всех вокруг. Примерно таким получился самый неоднозначный день рождения в её жизни…

Понедельник. Кладбище Уиллет. 10:15 утра.

«Band of Horses — Funeral»

Погода в тот день была скверной: небо затянуто чёрными тучами, а резкие и пронзительные порывы холодного ветра проникали своими когтистыми лапками прямиком в саму душу. Несколько людей в чёрных одеяниях собрались вокруг свежевскопанной могилы, подготовленной специально для Лилит. Никто до последнего не знал, где именно будет похоронена женщина — на церемонию прощания позвали нескольких приближённых и скинули адрес смской за полчаса до начала. Всё лишь бы избежать внимания назойливых репортёров.

— Люцифер, ты как? — спросил отец, приобнимая отпрыска за плечо.

— В порядке, — сглотнул ком в горле, бросая взгляд на пустую яму.

— Они все так на тебя смотрят, — грустно заключил мужчина, а парень, соглашаясь, кивнул. — Несмотря на эти взгляды и слова прессы, не смей винить себя, ты меня понял? — очередной утвердительный кивок.

От слов отца не стало легче. Винил ли Денница-младший себя в смерти матери? Однозначно. Никто бы не выдержал такого давления со всех сторон: что родственники, что журналисты твердили одно и то же. Откуда он мог знать, что Лилит приехала не потому, что у неё бабки кончились, а затем, что хотела наладить отношения со своим бывшим мужем и чадом?

В своей предсмертной записке она написала «В моей смерти прошу винить только меня и мою глупость, из-за которой я стала никому не нужной. Даже собственному сыну. Простите, но я так больше не могу.». Понятное дело, все взялись перекручивать слова так, как им удобно. Лишь бы выставить парня монстром и получить высокие рейтинги. Родственники же просто потешались над чужим горем, буквально упивались им, потому что Самаэль был лучше, умнее и богаче их всех вместе взятых. Любое горе в его семье — им радость.

Носильщики принесли гроб, за ними пришел священник. Начал отпевать усопшую душу, читая псалмы из Библии.

Именно в этот момент парень осознал ситуацию в полной мере: её и вправду больше нет. Одно дело, когда ты не видишь родного человека годами, бьешь себя в грудь, излагая длинные речи о ненависти и презрении к нему. Другое дело, когда ты видишь его синие губы, слегка пожелтевшую кожу и застывшее в вечном спокойствии лицо. И ничто уже не заставит этого человека открыть глаза, и ничто не заставит его вновь заговорить. Его матери больше нет, и Люцифер чувствовал тяжелый груз совести на своих плечах за это. Невольно вспомнил их последний разговор:

— О, это ты что смотришь? — она подошла у нему со спины положив мягкие руки ему на плечи. — Это той девочке?

— Мам, сколько раз просить? Не заходи в мою комнату без стука. Я уже устал повторять.

Она попятилась, забирая руки от него и прижимая их к груди.

— Прости, больше не буду, — так и попятилась к двери. Как-то странно прозвучала эта фраза, но Люцифер не придал этому значения, уткнувшись в монитор. — Синий лучше, как по мне.

И вышла из комнаты, тихо прикрыв дверь.

— Сегодня мы прощаемся с…

Голос падре терялся среди мыслей парня. Он злился, что не дал ей шанса, что никак не повлиял на это. Какой бы она не была матерью, она была его матерью. Хоть она и наломала дров, она не заслуживала смерти. И как бы парень не отрицал, он любил её — так же как и ненавидел, но любил.

Три сильных парня заколотили гроб: каждый удар молотком по гвоздям отдавался эхом в черепной коробке. В глазах Люцифера застыли слёзы, которые он торопливо смахнул дрожащими ладонями. Отец похлопал его по плечу.

Начался ливень, некоторые гости достали чёрные зонты — под стать событию, так сказать. Святой отец закончил свою речь и те самые парни погрузили гроб в яму, в груди брюнета неприятно защемило, а в глазах защипало. Он позволил слезам смешаться с каплями дождя и прикрыл глаза. Вскоре, ребята закончили и членов семьи призвали кинуть по горсти земли в могилу. На деревянных ногах Люци подошёл к краю и кинул горстку мокрой земли. Та со звонким звуком упала на крышку гроба. За ней упала другая — уже от отца. Тот ободряюще кивнул.

Вскоре парня отвезли домой, где он сменил одежду на сухую и чистую. Вернувшись домой, он поклялся себе, что больше никогда в жизни не пойдёт на кладбище, потому что это место заставило Люцифера чувствовать себя сначала виноватым, а затем пустым. Именно пустоту он чувствовал в тот момент, когда пытался дозвониться Уокер. Его встречали лишь три коротких гудка. Он попробовал ей написать, но куда не посмотри «пользователь не найден». Недолго думая, схватил ключи от своей Мазератти и приехал к дому Вики.

«Выставлено на продажу.»