Однако, когда такой же фокус попыталась проделать Кира, лист даже не шелохнулся, ни с первого раза, ни с пятого.

— Да, не получается, — задумчиво сказал Северус, — конечно, надо учесть, что палочка не твоя и не слушается в полной мере… Но, думаю, дело все же в другом… Внучка шамана, говоришь. Ну-ка попробуй другое — оно для обычного волшебника более сложное, чем Левиоса, но для тебя — кто знает? Взмахни палочкой, направь ее на вот эту ветку и скажи: Глацио.

Кира вздохнула, уверенная, что опять потерпит фиаско, но отнекиваться не стала.

— Глацио, — сказала она, выполнив показанный пасс палочкой.

Из палочки тотчас же вырвалась струя морозного воздуха, и ветка покрылась шубой из игольчатого инея.

— В первый раз в жизни вижу, чтобы это заклинание полноценно получалось с первой попытки, — пряча улыбку, но не тепло глаз, отметил Северус.

— Не могу поверить, что это я сделала… — тихо сказала Кира. — Можно? — спросила она, приподняв палочку. Владелец кивнул. — Глацио, — еще одна ветка в морозном убранстве. Кира рассмеялась, а посерьезнев, сказала: — Ты открываешь для меня столько нового. И в мире, и во мне самой.

— Никогда раньше не замечал, что обучать кого-то может быть настолько приятно, — тихо ответил Северус, беря ее ладони в свои, и Кире на мгновение показалось, что сейчас он снова ее поцелует, и она была готова на этот раз ответить.

Ему действительно захотелось прикоснуться к ней, почувствовать ее тепло, дыхание, сердцебиение. Но, произнеся последние слова вслух, он невольно подумал: «Неправда… Замечал… Очень давно». Прокравшаяся в сознание мысль протащила за собой болезненно-тревожное чувство. Окклюменция отсекла его. Северус, вскинув голову, посмотрел в сторону.

— Пойдем, где-то здесь должен быть мой автомобиль. Хватит на сегодня уроков.

Он обошел дом, от парадного входа проследовал к воротам. Они вышли через калитку и, обогнув приусадебную территорию, огороженную живой изгородью, свернули за угол. Здесь стоял брошенный на этом месте два месяца назад, грязный от пыли, дождей и налипших прелых листьев автомобиль.

— Вот он, мой вороной, — усмехнулся колдун, взмахнул рукой, и в его ладони появился брелок, нажал кнопку — автомобиль откликнулся коротким звуковым сигналом и моргнул поворотниками. — Аккумулятор в порядке. Остается только его немного очистить, — быстро оглянулся по сторонам. — Экскуро, — плавный пасс палочкой, и черный блестящий кроссовер предстал во всей красе. Не садясь в автомобиль, колдун выдвинул его на дорогу, чтобы с любой стороны можно было подойти, не цепляясь за кусты. Подошел к переднему пассажирскому месту, распахнул дверь.

— Прошу, миледи.

— Благодарю вас, сэр.

Они помчались по улицам Лондон-сити. Посмотрели на Биг-Бэн, Букингемский дворец и Вестминстерское аббатство. Оставили автомобиль на парковке и на речном трамвайчике доплыли до Тауэра. Прогулялись по мосту, но сама крепость уже была закрыта для экскурсий. Вернулись в центр города, полюбовались ночным городом с высоты Лондонского глаза. Северус предложил поужинать и повел Киру в уютное маленькое кафе. Здесь волчица чувствовала себя гораздо спокойнее и увереннее, чем в ресторане в Женеве. Она с удовольствием уплела стейк, согласилась попробовать лобстера и с удивлением отметила, что ракообразное оказалось весьма вкусным. На десерт были пончики, а к ним Кира захотела попробовать кофе мокко, Северус ограничился эспрессо.

Снейп рассказывал спутнице о том, какие еще есть красивые места в Лондоне и в других городах, о том, какую еду стоит обязательно попробовать, какие страны — посетить. Его речь была лаконичной, негромкий голос — мягким и теплым, а темные глаза бархатно блестели. Кира смотрела на него восторженно влюбленно, иногда задавала вопросы. В какой-то момент она даже почувствовала, что готова простить Гермиону: «Ну, как в такого не влюбиться? Но если надумает за ним увиваться — узнает, каким бывает гнев альфа-волчицы», — мило улыбаясь собеседнику, подумала она в следующий момент.

Пришло время возвращаться. Кира с чуть заметной улыбкой на губах смотрела на подсвеченные со всех сторон здания лондонского центра. Затем они сменились особняками богатых горожан. А потом автомобиль выехал на загородную трассу.

— Мы поедем домой на машине? — безмятежно спросила волчица.

— Почти, — хитро улыбнулся Северус.

Взгляд Киры задержался на его руках, расслабленно держащих руль. Вдруг захотелось дотронуться до этих длинных изящных, но сильных пальцев, погладить выступающие на тыльной стороне кисти вены. «Как же красиво они смотрятся. Как ветви…»

Они свернули с освещенной фонарями трассы на второстепенную дорогу, водитель нажал пару кнопок на панели управления, и деревья за бортом начали уходить куда-то вниз. Кира отвлеклась от разглядывания его рук и выглянула в окно, сверху посмотрела на колышущиеся безлистные кроны.

— Твоя машина умеет летать, — без особого удивления констатировала она. — Есть ли хоть что-то невозможное для тебя? — спросила Кира, откинув голову на подголовник.

— Есть. Много чего.

— Например?

Говорить о чем-нибудь серьезном, а тем более грустном в тот момент ему не хотелось.

— Например, я не могу полететь на Луну.

— Кошмар! — рассмеялась Кира. — Как ты без этого живешь?!

— Сам удивляюсь! — в унисон ей ответил Северус и улыбнулся. Кира тихо рассмеялась.

Она посмотрела на своего спутника с нежностью. Все в нем казалось мужественно красивым: чуть не достающие плеч волосы почему-то ассоциировались со строгостью и смелостью, длинный нос с горбинкой и тонкими ноздрями в восприятии волчицы подтверждал благородство, гордость и властность своего обладателя, густые черные брови подчеркивали выразительность глубоких умных и добрых глаз. Глаз, чуть усталых, внимательно вглядывающихся в темноту ночи сквозь лобовое стекло.

«Интересно, как он определяет путь? Почти ничего же не видно… Хотя нет, похоже, там в стороне блестит река — неплохой ориентир, — отклонение мысли было мимолетным, и всего через миг она вернулась в фарватер. Хотелось сделать что-нибудь для него приятное, показать, как он ей дорог: — А что, если мне все-таки прикоснуться к нему сейчас? Как он отреагирует? Нет, но как же это глупо: мне двадцать девять лет, а я сижу и не могу решить, допустимо ли дотронуться до мужчины, который мне нравится, или нет!..» — Кира опустила веки и медленно склонила голову на его плечо.

Северус не предпринял ничего, чтобы вернуть ее в прежнее положение. Волчица чувствовала, как он время от времени поворачивает голову, вероятно, чтобы посмотреть спит ли пассажирка. А в какой-то момент она ощутила прикосновение его губ к своей макушке. Или показалось? Кира не смогла сдержать улыбку. Ее спутнику этого не было видно. Как и того, что она, чуть приоткрыв глаза, снова принялась разглядывать его. Точнее, те его части, которые были доступны ей для разглядывания. Рука на руле. Острое колено под черной тканью брюк. На вид ткань казалась колючей… Обутая в узкий черный ботинок стопа на педали акселератора. Взгляд скользнул по ноге вверх. Нежданно накрыло непрошенной жаркой волной, ощущением сладостной боли во всем теле. Устыдилась своего желания: «И я еще называла Гермиону похотливой!» Тут же отмахнулась от стыда: «Я люблю его! Да, хочу быть с ним и душой, и телом. И в этом нет ничего плохого». Однако из-за отсутствия даже малейшего опыта в выражении романтических чувств решительность Киры осталась только в ее мыслях. Более того, она вдруг вспомнила, что Северус способен слышать ее эмоции, и смутилась, гадая, что он мог про нее подумать.

Тревоги Киры были небезосновательными. Бурный поток ее мыслей непременно достиг бы ментального слуха Снейпа, если бы не одно обстоятельство. Он непроизвольно, но старательно защищал собственное сознание от опасно знакомых, влекущих, но способных тяжело ранить эмоций и чувств. А они уже не один день толпились у запертых дверей разума, недопущенные к опознанию, но смутно ощущаемые. В этот же вечер одна из эмоций смогла-таки просочиться и тут же облеклась в мысль, в намек на понимание. По сигналу тревоги автоматически взлетели окклюментные щиты. Да так поднятыми и оставались, закрывая сознание Северуса не только от собственных желаний, сомнений и страхов, но и от ментальных сигналов волчицы.